Дмитрий молчал. Не знал, что сказать. И себя винил за то, что не уберег.

— Вы с Катей давно вместе? — спросила, сделав несколько глубоких вдохов. — Она не все мне рассказывала... Ничего не рассказывала, собственно. У нас сложные отношения уже много лет.

— Знаю, — кивнул Дмитрий. — Встречаемся не очень долго, но знакомы мы с Катей несколько лет. Она работает в моем клубе.

— В клубе? — удивилась женщина.

— Да. Она тренер по йоге. Не только по йоге, если точнее, но это ее основное направление работы, — объяснил Дима.

— Йога? — мать Кати даже плакать перестала от удивления. — Катя и йога? Никогда не думала, что это ее интересовало... — округлила глаза.

— А для меня стала открытием ее мечта быть журналисткой, — хмыкнул Дима. — Я совсем ее не знал. А как только начал узнавать... Раньше надо было. Не на том я сосредоточился, не уловил, с чем связаны проблемы Кати...

Вина просто душила. Даже руки в кулаки сжал. Вот почему он раньше, хотя бы год назад, не обратил внимание на Катерину? А сейчас? Вот вчера почему не расшифровал ее задумчивый взгляд? Почему не догадался, что опять что-то пошло не в том направлении? Как мог проспать ее побег? Вот и не уберег...

— Дима, ты же не знал... Другое дело я... — из глаз женщины снова потекли слезы.

— Дим, — заглянул Егор, — там Вадим кое-что нашел.

Подорвался мигом.

— Что там?

Дмитрий буквально влетел на кухню, где в тумане выкуренных сигарет сидел за ноутбуком Вадим. За ним и родители Кати зашли, и ребята собрались на пороге, чтобы быть в курсе дел и не переспрашивать. Все вместе замерли, ожидая, что сообщит Вадик.

— Я все не мог понять, что меня смущает в ситуации в целом и в этих записях с камер, — начал говорить он. — Понимаешь, выезд из города зафиксирован, на камерах с заправок на пути сюда машина Грушина тоже есть, а вот именно на въезде ее нет. Я проверил все возможные пути, но...

— Ты к чему ведешь? Кати здесь нет? — Дмитрий оперся руками о стол, нависая над Вадимом. — Где ее искать?

— Успокойся, — посмотрел Вадим. — Вот здесь крайняя точка, где зафиксировано его авто, — открыл на мониторе карту местности. — Ты помнишь, какого оно цвета?

— Белого, — быстро ответил Дима.

— Так вот, — кивнул Вадим, — сегодня, слушая показания того наркомана, который помогал Грушину, я запомнил про синее авто. Позвонил своим, еще раз уточнил. Все правильно — синее. Что получается? — снова перевел взгляд на Дмитрия.

— Ясно. Две машины, — вздохнул тот, растерев лицо. — Что нам это дает?

— Что-то дает. Задержанный не помнит точно, какая машина, только общие черты. Я выбрал наиболее подходящие марки и начал их отслеживать. Если коротко, то вот смотри, — повернул ноутбук к Дмитрию. — Здесь мы еще видим белое авто, а дальше его нет, но примерно в этой точке, — снова открыл карту, — появляется эта синяя машина. Если честно, были еще несколько вариантов, но они поехали в другую сторону. А вот сюда заезжала только эта. Понимаешь?

— Не совсем. Он здесь или нет?! — выходил из себя Дмитрий.

— Здесь, Дима, здесь, — кивнул Вадим. — Я тебе больше скажу, он может быть в том доме, куда мы наведывались. Судя по времени въезда, мы просто могли разминуться! — взмахнул руками Вадим.

— Едем туда! — сразу же скомандовал Дмитрий.

— Нет! Стой! Не стоит самим туда сейчас ехать. Я организую полицию, — попытался остановить Вадим.

— Как это не стоит? Нельзя терять ни минуты! — жестко заявил Дима.

— Погоди! Я же хочу, как лучше! Услышь меня! — поднялся Вадим.

— Дим, ну правда! Не горячись. Ты же не хочешь навредить Кате? — поддержал Вадима и Егор.

Вдохнул глубоко, запрокинув голову назад. Выдохнул шумно.

— Хорошо. Делай, что надо, только быстрее, — согласился, едва сдерживаясь, чтобы самому не броситься вызволять любимую прямо сейчас.

Вадим кивнул и сразу взялся за телефон.

— Только, пожалуйста, никто и никому ничего не разглашает, — взглянул предостерегающе на родителей Катерины.

Те, ничего не говоря, покорно кивнули.

Голова все еще шла кругом. Чувствовала тошноту. В такую жару без воды с самого утра да еще и несколько часов в багажнике авто... Были моменты, когда Катя думала, что это уже точно ее конец. Но нет, страдания продолжались. Теперь на полу дома, в который ее привез Грушин. Не могла сказать точно, сколько уже здесь пролежала, но немало, на улице стемнело, а учитывая, что летом темнеет поздно...

Дом тот самый, в котором он мечтал заточить ее на всю жизнь, сковав брачной цепью. Что ж, чувствуя невыносимую боль от врезавшихся в тело веревок, теперь она физически проживала то, что могло бы длиться всю жизнь морально.

Было ли страшно? Странно, но нет. Страшно всю жизнь оглядываться. Страшно, когда притягиваешь беду к дорогим людям. А сейчас... Бессилие, отчаяние, обреченность в душе, ощущение несправедливости, но не страх. Она будто смирилась с тем, что происходит. Понимала, что в данной ситуации шансов у нее мало, а то и вовсе нет. Рассчитывать ни на кого не приходится, потому что все, кто мог бы помочь, думают, что она просто уехала. И так бы и было, если бы Грушин с пистолетом в руках не подловил ее уже на выходе из квартиры. Дура! Надо было еще тогда начать кричать, отбиваться! Пусть бы все быстро закончилось. На что надеялась? Понимание, что ей не светит освобождение, пришло, когда, уже сменив авто, Грушин упрятал ее в багажник. Пока она ехала в салоне, хоть и прикованная наручниками, надежда на побег была.

Похоже, этот подонок хорошо все спланировал. Запасная машина была спрятана во дворе заброшенного дома в полупустом селе на пути к их родному городу.

— Даже не рассчитывал, что все удастся так легко и быстро. Думал, что придется тебя выманивать на встречу со мной с помощью твоей подружки... — рассказывал Грушин, связывая ее еще в первом авто, чтобы упрятать в багажник второго.

И не вырвешься! Ноги крепко спутал, пока ее рука была пристегнута наручниками. А потом наручники снял, но ноги уже были неподвижны. А рот все время заклеен скотчем. Хоть здесь и было безлюдно, но он все равно подстраховался. Предусмотрительный...

— Что ты так смотришь на меня, красотка? Разве у меня был выбор? Ты же не оставила мне его! Не то что шанса нам не дала все заново начать, но и на любой контакт не шла! Неужели я хуже свидания организовал бы, чем этот твой качок? Или цветов я тебе красивых не дарил? Я же все для тебя делал! А ты ничего никогда не ценила! Ты мечтала о ком-то лучшем! А зачем? Что тебя во мне не устраивало? Тебя же никто так не будет любить, как я! — буквально рычал, обездвиживая ее.

Злость переполняла, это читалось и в глазах, и в резких движениях. Но он быстро взял себя в руки. Улыбаться начал удовлетворенно, победно.

— Ты же знаешь, я от своего не отступлю. А ты — моя. И навеки моей останешься. Я знал, что на помощь подружке точно побежишь! Эх! Хороший план был... Но ничего, мы и без твоей Лики развлечемся, — захохотал.

Вытащил ее с заднего сиденья и забросил в багажник другого автомобиля, где она и ехала аж сюда. Страшно и представить, что так тщательно он готовился к похищению ее подруги.

Итак, Екатерина один на один с одержимым. Что он собирается делать с ней? Как долго будет держать здесь перед тем, как... Да, живой девушка выбраться отсюда не рассчитывала.

В багажнике столько всего передумала. Вся жизнь проносилась перед глазами. Вспоминала самые теплые, самые яркие моменты детства, школьных лет, короткого университетского периода... И все без Грушина. Этого мерзавца ей и так еще придется потерпеть. Хотелось вернуться к хорошим моментам жизни.

Больше всего, конечно, думала о Дмитрие. Мысли и воспоминания об этом мужчине душу разрывали любовью и жалостью. Не себя жалела, его. Сделала ему больно, пусть и не по собственной воле. Правда, убегая, надеялась, что, может, когда-то будет возможность вернуться, объяснить, исправить все. Теперь же никаких надежд, только воспоминания, от которых и горько, и сладко одновременно.