Сердце кровью обливается, так жалко стройные сосны. Вырезая деревья, многие растения лишаются тени, а животные дома. Хорошо, что мы проезжали мимо и вовремя узнали обо всем этом.

Пока мы ждали Марковича, лесорубы, отложив пилы, помогали другим рабочим загружать уже срезанные деревья в прицепы. Я с заметной периодичностью ловила на себе недовольные взгляды большинства наблюдающих и задумчивые самого Власова или как его там.

Как и обещал Маркович, примчался с мини-командой за полчаса. Начались разбирательства. Он показал фотографии и какие-то бумаги с печатями и подписями Михаилу Васильевичу и его группе поддержки. Те понимающе закивали, но продолжили спорные переговоры. Надя уговорила меня уйти и перекинувшись быстро парой слов с Марковичем, мы распрощались.

— Ну Долина! Нашла приключения на свою...

— Ой, Надь, ну хватит. Маркович сейчас быстро все разрулит и все будет в шоколаде. Посмотришь.

— Хорошо бы... Эм? А где торт?

— Блин-оладушка! — звонко треснула себя по лбу. — Забыла на пеньке. Сейчас приду. Иди без меня, только дождись смотри!

— Давай живее. Тетя, наверное, волнуется. Вот... Звонит уже. Давай бегом!

Я в припрыжку двинулась обратно, а на встречу ко мне уже шел Михаил Васильевич с коробкой в руке. Ехидно ухмыляясь при этом.

— А я подумал, что вы его мне оставили.

— Не дождетесь. Сама сладкоежка, но спасибо. — забрала торт. — Не скажу, что была рада знакомству, так что... Прощайте, Васильевич.

— Отчасти взаимно. До свидания, Васильевна.

Я лишь фыркнула на его усмешку и оперативно бросилась вдогонку за Надей. Странно, конечно, но я долго ещё ощущала на своей спине прожигающий взгляд этого мужчины. Видимо сильно я попутала ему карты, но ничего... с него не убудет.

Принципы и законы переступать не стану, не смотря на его невероятно-зеленые глаза. Надеюсь, сниться они мне не будут по ночам, ведь таких глаз я никогда в жизни не видела.

Пока я задумчиво теребила ушко чашечки со свежезаваренным кофе, меня не покидало чувство тревоги. Необычное для меня ощущение в столь чудный день попросту не давало покоя моим мыслям. Уверена, Маркович уже разобрался во всем, однако отзвониться не спешил.

Не знаю, который раз за эти два часа я проверяю входящие сообщения, тем временем Надя вместе со своей тетей, хохоча, обсуждали какую-то будничную тему.

— Свет?

— М? — подняв голову, взглянула на подозрительно смотрящую на меня подругу и её тётю.

Они, сложив пальчики на краю стола, сидели в одинаковом положении и хлопали ресничками. Сразу видно, что родственницы.

— Ты до сих пор переживаешь из-за работы?

— Работы? — удивилась Людмила Ивановна. — Деточка. Не переживай, я уже дала запрос в отдел кадров. Может, найдут что-то подходящее для тебя, не волнуйся так, Светик.

Мне оставалось лишь смущенно улыбнуться в ответ Людмиле Ивановне. Женщина так тепло на меня смотрит, отчего становится немного стыдно, что я напрягаю людей, а ведь даже не просила о помощи. Приятно, что обо мне волнуются.

— Спасибо большое, но я немного по другому поводу волнуюсь.

Женщина вопросительно подняла бровь и переглянулась с Надей. Девушка тяжко выдохнула и принялась пересказывать события двухчасовой давности в лесу. Людмила Ивановна внимательно выслушала племянницу и периодически поглядывала в мою сторону.

— Светка такая боевая, а ведь сразу и не скажешь. Сидит вон как воробушек, распушилась. В себя приходит.

— Молодец, девочка, — подбадривает Людмила Ивановна, похлопав меня по тыльной стороне ладони. — Далеко пойдешь, раз не испугалась таких серьезных людей, но нужно быть осторожнее.

— Ой, да не боюсь я их, — встрепенулась я, улыбаясь. — Просто Маркович не позвонил ещё, так я от любопытства сгораю... А кофе очень вкусный! Спасибо.

Женщина внимательно глянула на мою чашку, из которой я выпила остатки ароматного напитка, оставив на дне черную кофейную гущу.

— Свет, дай-ка мне свою чашку.

— Ой! И я хочу, тетя...

— Погоди. Сначала Светкину гляну. Я, конечно, знала, что женщина умеет расшифровывать эту жижу, но не особо в это верила. Во все эти предсказания на будущее, но не отказываюсь, тихо передала чашку женщине.

Людмила Ивановна одела очки в прозрачной модной оправе и начала вертеть чашку.

— Вон какие-то домики показываются и деревья... — она глянула на меня. — А еще вижу два мужских силуэта и тебя между ними. Перед выбором будешь стоять...

Выбором? Каким это выбором?

— Ну не знаю...

Женщина снова повернула чашку, а Надя, с любопытством заглядывая тете за плечо, сузила глазки, отчего её пышные реснички начинали подрагивать.

— Так, а вот тут интересно. Подарки какие-то. Работу, кстати, тебе предложат очень хорошую, не вздумай отказываться. Вон, переедешь попозже.

— Перееду? — недоверчиво переспросила я, откинувшись на спинку удобного стула. — Да ну, напутали вы что-то.

— Говорю, переезд. Ты вон с сумками стоишь, и дверь большая перед тобой открытая, а там человек вдали за ней. Так... Тетушка снова повернула чашку и громко хохотнула, от чего мы с Надей подпрыгнули на местах. — Какие тут страсти, мама родная... Страсти, так страсти.

Я взволнованно улыбнулась. Наверняка после возвращения Никиты мы съедемся, и куда ж без страстей-то? Жить вместе — это же прекрасно.

— А что там ещё, тёть Люд?

— Любовь у тебя, что ещё сказать. Большая любовь, но долго ты к ней идти будешь. Много событий с ней связано. Очень много, так и не разобрать, что именно, но готовься. Вот только ты почему-то никак не соединяешься с этим мужчиной. Мешает кто-то, и из-за этого ты то отдаляешься, то сближаешься с тем человеком.Людмила Ивановна поставила чашку передо-мной, и я любопытно глянула в неё.

— Мда... И что вы в этой каше только увидели? Тут же ничего непонятно, все расплывается...

— Так моя очередь! — Надя залпом выпила почти всё кофе и протянула чашку тетушке.

Женщина с усмешкой покачала головой и начала всматриваться в кофейную гущу Нади.

— Так, ну тут всё понятно. Работать ко мне пойдешь. Вон я, похоже, стою. Так... какой-то обман. Человек... Девушка очень близко к тебе стоит, предательство. Слезы. — Надя испуганно глянула на меня, а я быстро закачала головой.

— Но-но! Даже не смотри на меня. Быстрее головой об стенку убьюсь, но не предам.

Надя задумчиво кивнула и подтолкнула Людмилу Ивановну продолжать.

— Тоже мужчина какой-то, и уходит он. Так не ахай мне тут! Смотри, вон кто-то за спиной твоей стоять всё время будет. Глянь, какой медведь, а-а... Ходит за тобой и ходит, но ты спиной стоишь постоянно.

Женщина взболтнула гущу и свела брови.

— Самолет... Неужто полетишь куда?

— Да куда я полететь могу, теть? Ты что?

— Вот и я думаю... куда. Так, а это что? Живот?

— Да нет! Ты что? Просто смазалось что-то, теть.

— Как же... смазалось. Так, все, хватит! Убирай все это. Меньше знаешь — крепче спишь.

— На самом же интересном!

— Говорю: «Хватит!» Не буду смотреть, прекращай совать мне эту чашку под нос!

Надя надулась, как шарик, но настаивать не стала.

Любопытно, конечно, что за медведь там у неё за спиной... Бред какой-то, честно говоря.

— Не верю я во всё это, Людмила Ивановна, — скептично заключила я.

— Вот и правильно. На кофейной гуще показывается то, что можно изменить, так что всё в ваших руках.

Уезжали мы ближе к вечеру с большими сумками провизии, наготовленной Людмилой Ивановной.

Будучи вечно занятыми и вечно голодными студентками, грешно отказываться от таких подарков, так что уставшие, но довольные, мы уехали обратно к себе в съемную квартиру.

Встречала нас изголодавшаяся Каринка в коротком платье бежевого цвета.

— Кариш, а ты не замерзнешь?

— Не-а. Лето же, сезон охоты открыт, так что и тебе, Долина, стоит вместо тесных джинс юбочку покороче натянуть.

Надя громко расхохоталась, уволакивая вместе с Кариной продовольствие. На следующий день Маркович соизволил отзвониться. Оказалось, тот лесничий ничего не указал в документах и базе, но даже с доказательствами застройщик сумел обойти запрет на каких-то странных условиях. Всего Маркович рассказать не успел, кто-то отвлек его, и мы отложили разговор на потом.