В общих чертах девушка описала нелицеприятную ситуацию, связанную с квартирой.

Дело в том, что нас выселяют, а причина тому — неожиданная продажа жилья.

Минут десять соседка в подробностях описывала собственное негодование, но голос не казался столь расстроенным. «Надя уже выехала от тёти, а через пару часов нужно подтвердить перевозку мебели. Надеюсь, мы успеем упаковаться... Если что, перенесём их на завтра».

— Понятно, — выдохнула я, прислонившись к косяку у открытого окна. — Решила, где осядешь?

— К своему поеду. А ты?

— Не знаю... Вообще не представляю. Если что, осяду в каком-нибудь отеле или сниму комнату где-нибудь в хрущёвке. Только как быть с мебелью... Чёрт, как не вовремя. Я даже не знаю, успею ли вернуться. Мы-то соберём твои пожитки. Если получится, крупногабаритные вещи договорюсь со своим, перевезём на его склады.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Карину и смахнула накатившую слезу.

— Не расстраивайся. Как разгребусь, поговорю со знакомым. Он однушку собирается сдавать. Может, повезёт, и ты сразу заселишься.

— Было бы отлично. А Надя? Не говорила ничего?

— Нет. Думаю, она к тёте переедет на какое-то время, пока не устроилась окончательно. Ладно, побегу паковать чемоданы. Позвони, как будешь в аэропорту.

— Мг... Пока.

Опустошение вперемешку с замешательством прибило всё моё хорошее настроение.

Денег совсем не осталось, чтобы я могла оплатить первый взнос за съём даже самого дешёвого жилья.

Надя наверняка предложит разделить авантюру перекантоваться у её тёти и мне, но, как бы хорошо я ни ладила с Людмилой Ивановной, придётся отказаться. До офиса добираться без машины слишком сложно, а на общественном транспорте попросту невозможно уложиться во временные рамки даже с первой отправкой автобуса. Звонить маме остаётся единственным выходом из ситуации.

Набрала мать.

Гудки оборвались, а приятный женский голос известил о том, что абонент не абонент.

Написала ей длинное сообщение аж из двух строчек.

Зачем написала только? Она предыдущее сообщение оставила без внимания.

Из родни у меня осталась только она, но это не утешает. При живой матери я слишком давно привыкла к тому, что в её жизни для меня места нет. Так обидно за себя стало, что я расплакалась прямо в коридоре.

Нужно спрятаться хотя бы в туалете от случайных глаз.

Обеденный перерыв начался без меня, но тут очередной входящий и уже от Власова.

Михаил не предложил а известил что ждёт на парковке через пять минут.

Живот болезненный заурчал. Да и деваться некуда.

Быстро привела себя в порядок и уже через пару минут стояла на первом этаже а ещё через минуту за спиной у Власова. Словно ощутив мое приближение он обернулся и ласково улыбнулся.

Я старалась не смотреть на мужчину, ведь глаза до сих пор остались немного покрасневшими.

Отвесив мне пару комплиментов, он оставил мимолётный поцелуй на моём виске и распахнул дверцу машины. Несмотря на ужасное настроение, я продолжала улыбаться и поддерживать беседу, но через пару минут машина остановилась на обочине.

— Света, в чём дело?

— А в чём дело? — включила режим «дура».

— Я же вижу, ты сама не своя.

Губа предательски задрожала.

— Света...

Всхлипнула.

Не удалось удержать эмоции под контролем. Глаза наполнились слезами, и Власов спешно вышел из машины, а следом помог и мне выбраться. На свежем воздухе смогла немного прийти в себя и успокоить влагоизвержение из слезных каналов.

— Света, что случилось?

Накипело. Слишком долго копила в себе собственные обиды на мать, на бросившего в детстве нас с мамой отца, на тех, кто когда-то сделал мне больно. Слишком много факторов разыграли критическую комбинацию невезения, неуверенности и неопределённости. Наконец успокоившись, я вернулась в машину с Власовым.

— Вот, — протянул прозрачную бутылку с водой.

Сделала пару глотков и заговорила: — Кое-что случилось дома. Мне нужно срочно возвращаться.

— Я могу чем-то помочь?

Очень приятно слышать это, но мы не в тех отношениях, чтобы я смогла без зазрения совести просить его о чём-то подобном.

— Когда можно вернуться?

Васильевич определенно ожидал другого ответа.

— Самолёт через два часа.

Я просила.

Расслабилась от того, что успею собрать оставшиеся вещи, но главная проблема никуда не делась.

— Света, есть какая-то другая причина, почему ты не хочешь говорить открыто? Это связано с твоим парнем?

— Нет. Нас с девочками выселяют, и мне пока что некуда вывести некоторые вещи.

Переформулировала я, в принципе, не солгав, но умолчав о главном.

— Выселяют? И до которого числа нужно выехать?

Он что, мысли читать умеет?

— Завтра крайний день для сдачи квартиры.

— А разве не три дня даётся?

Запутанная ситуация. Да и бессмысленно портить нервы лишними разборками. Сути это не изменит.

Михаил постукал пальцами по баранке.

Черт, как я обрадовалась, когда вместо привычных причитаний и размусоливаний проблемы и порицания хозяев он молча начал думать, как решить эту проблему. Словно глоток свежего воздуха.

— Тебе есть где остановиться?

Не в бровь, а в глаз.

— Да.

Слишком быстро ответила я, избегая прямого зрительного контакта.

Власов прищурился. Не верит. Пришлось признаться.

— Крупногабаритная мебель побудет пока на складе, а с остальным я в процессе раздумий, как лучше поступить.

Михаил задумчиво закивал головой. Под его пристальным взглядом съежилась, оттого что меньше всего хочется выглядеть жалкой в его глазах.

— Я не могу не предложить тебе остаться у меня. Но по твоим испуганным глазам сразу ясно, что ты, вероятно, откажешься.

Ухмыльнулась.

— Вы совершенно правы.

— Света, прекрати выкать.

— Не могу. Нужно время.

Остаток дороги и то время, пока мы обедали в итальянском ресторане, пролетело незаметно за увлекательной беседой.

С Мишей у нас, на удивление, совпадали интересы. Например, предпочтения в еде и литературе совпали если не на все сто, то на девяносто процентов; вместо пляжа он, как и я, предпочел интересную экскурсию, а вместо шумных раутов — отдастся домашним посиделкам. Все мелочи и пазлы, коими он делился, идеально совпадали с моими.

Возможно, теперь я понимаю, почему Мира так ревностно нацелилась на него. Конечно же, любопытно, что связывает этих двоих, не удивлюсь, если мадам Зверь занимает не последнее место в его жизни, поэтому заставляю себя держаться. До последнего обороняю собственное сердце от этого человека, не хочу собирать себя по осколкам, ведь прекрасно понимаю: он и я — совершенно из разных слоев общества.

Вернувшись в номер с грустью взглянула на цветочную корзину. Жалко оставлять это великолепие.

Сделала несколько фотографий на память, и как раз в этот момент ощущаю, как меня сгребают в охапку крепкие руки.

— Не расстраивайся, — видимо, мою подпольные фотосессию рассекретили. — Уверяю, это не последний букет в твоей жизни.

Расслабилась.

— Они прекрасны, спасибо. Я очень удивилась утром.

Мужчина, не теряя момента, принялся нашёптывать всякие приятности, а после осторожно покрыл шею нежными поцелуями. Мурашки волнами окатили всё тело. Возбуждение и трепет разжигали желание.

— Чувствую себя слабачкой.

— Почему? — возмутился он и уперся подбородком в мою макушку.

— Так легко сдалась. Практически без боя.

— Ты-то? — рассмеялся Власов и повернул меня к себе лицом. — Я до последнего думал, что если продолжу напирать, вернусь в главный офис с симметричным макияжем и черепно-мозговым. Но для меня оказалось крайне сложно договориться в первую очередь с самим собой.

— Почему это?

— Служебный роман — табу.

Следующую минуту мы молчали, погрузившись в собственные мысли. Мне до безобразия хотелось спросить: какого лешего тогда предложил работу?

— Мне казалось, ты меня презирала, — фыркнула. — Поэтому не удержался, захотелось видеть тебя чаще. Общаться и даже спорить с тобой для меня словно глоток свежего воздуха. Был уверен, что не соблазнюсь, видя твою незаинтересованность. Улыбнулась.