— Госпожа, ванная и одежда готовы. Мне пришлось залезть в гардероб покойной королевы, надеюсь, вам подойдут её наряды! — радостно сказала служанка.
— Спасибо за помощь.
А Льюис же в это время помогал лекарю Михаилу, а если точнее, пытался помочь. Старый врач так разволновался из-за “специального” ингредиента, что у него самого закружилась голова и подскочило давление.
— Прошу, Сэр Льюис, я не смогу. Сделайте всё за меня, я бы правда с радостью помог принцессе Талисии, но вы же видите! — умолял рыцаря о помощи Михаил, лёжа на кровати и постоянно ахая.
— Успокойтесь, а то ещё помрёте, — успокаивал Льюис лекаря. — Я готов на всё ради принцессы, а убить какого-то подонка, тем более, не проблема! — решительно сказал рыцарь.
— Ох, Святые, простите его! Славно, что вы согласились взять всё на себя, но убивать его не надо! Просто нейтрализуйте, свяжите и принесёте мне в кабинет, всё будем делать там. А после обязательно сходите на исповедание к отцу Матвею! — строго сказал лекарь, но увидев подозревающий взгляд Льюиса, сразу болезненно простонал, схватившись за сердце.
Спустившись в темницу, Льюис первым делом поприветствовал сидевшего надзирателя и стал расспрашивать о заключённых. Страж рассказал, что почти все они безобидные. Один своровал козу у соседа среди ночи, но та не вовремя закричала и выдала неуспешного вора. После чего сосед догнал неудачника и сломал ногу. Второй же сделал костёр для того, чтобы погреться и случайно поджёг стойло с лошадьми, отчего одна убежала и сбила с ног стража. Третий пил с братом, разбил себе об голову бутылку и попытался задушить брата, но голова не выдержала, и он отключился, не закончив дело. А посадили его, чтобы защитить от рассерженного брата и чтобы протрезвел. Все эти истории звучали как анекдот, но это было даже к лучшему, говоря о слабой преступности. Однако всё же был подходящий тип, о котором страж говорил с омерзением в голосе.
— Мерзавец пытался устроить резню, бегая по улице и рубя всех ржавым топором. Несколько пострадавших, но к счастью, жить будут. Стража его быстро задержала и оказалось, что он обезумел из-за смерти своей собаки, которая была с ним с самого рождения. Мы его держим, чтобы потом показательно казнить, но думаю народ поймёт, если он подойдёт для чего-то получше, — рассказывал надзиратель удивлённому от историй Льюису.
— Народу бы только крови, пусть выдумает себе другие занятия. Ладно, давай вязать этого придурка, — устало скомандовал Льюис.
Только подойдя к нужной камере, к носу Льюиса тут же донёсся мерзкий смрад, от которого в носу закололо, а с глаз пошли горькие слёзы. Подойдя ближе, он снова поразился, но уже от увиденного. В помещении горела только одна приглушённая свеча, но даже этого было достаточно, чтобы раскрыть весь ужас маленького помещения. Все стены были покрыты фекалиями, бурого, серого и зеленоватого цвета, а на полу был сделан круг из мочи. Даже потолок не остался в стороне. Псих как-то смог дотянуться туда не только грязными руками, но и струёй мочи, сделав там странные надписи. Однако в камере имелся туалет, к которому он даже не дотрагивался, оставаясь самым чистым, что было в камере. Койку было и вовсе не узнать, матрас был весь чёрный, с пятнами зелёного, а сам заключённый сидел на нём и что-то ел из грязной миски. Как бы Льюис не хотел, но он смог рассмотреть наложенную кучу дерьма, покрытую мертвыми мухами и тараканами. Не обращая внимания, псих сладко поедал свои испражнения, словно это был дорогой деликатес.
— До чего же мерзкий ублюдок… — пробурчал раздражённый надзиратель, чем привлёк внимание заключённого.
Положив миску на матрас, он медленно встал на худые ноги, которые едва его держали, но стремительно подошёл к клетке.
— Доброе утро, начальник! Доброе утро, Сэр Льюис! — дружелюбно улыбаясь, заключённый раскрыл гнилую пасть, в которой осталось лишь парочка почти чёрных зубов.
От увиденного Льюис и вовсе забыл, для чего сюда пришёл. Мозг отключился, пытаясь выбросить, спрятать и забыть увиденное. Место битвы, полностью покрытое мёртвыми телами и пахнущее кровью и гнилью, было не так отвратительно, как маленькая камера с одним безумцем внутри. Организм парня больше не стал терпеть, и благородный рыцарь, совсем не благородно, начал блевать, очищая свой желудок от вкусного завтрака. На что довольный заключённый громко засмеялся. Через рвотный позыв Льюис пытался извиниться перед надзирателем, но ничего не получалось. В конце концов, стражник просто вошёл в камеру, закрыв нос, и одним тяжёлым ударом оглушил больного заключённого, связав его. Льюис, едва сдерживая отвращение и другие позывы организма, понёс заключённого к лекарю Михаилу, перед этим вылив на него пару вёдер воды, чтобы хоть как-то очистить вонючее и грязное тело. А пока шёл к лекарю, раздумывал, кто же будет убирать ту страшную камеру, казавшуюся хуже, чем сама пустота.
Первым в кабинет Михаила вошёл разгневанный Льюис, от которого, несмотря на доспехи, ощущался легкий запах дерьма. За ним следом он закинул мокрого и связанного заключенного на пол. Лекарь, успокоившись и попивая горячий чай, заметил его.
— Вижу, что нашли нужного кандидата, — радостно проговорил Михаил, убирая книгу в сторону.
Однако злой взгляд рыцаря тут же устремился на него, и теперь Михаил не мог сделать даже маленький глоток. Кожа Льюиса позеленела от тошноты, из носа постоянно текли сопли, не давая нормально дышать. Михаил побледнел, понимая, что рискнул разозлить рыцаря.
— Нашел… — скрипя зубами ответил Льюис. — Надеюсь, с вырезанием Вы справитесь сами, доктор? — вены на голове рыцаря набухли от напряжения.
Михаил тут же похлебнулся чаем и тяжело охнул, схватившись за сердце. Льюис понимал, что тот блефует, но противоречить старому лекарю не хотел — вдруг и правда не выдержит.
— Я же говорил, что не смогу! — начал лекарь, сразу положив на себя тряпку, смоченную в холодной воде.
— К чёрту вас, говорите, что делать, — решился рыцарь, понимая, что это будет куда проще.
После увиденного ему уже было всё равно. Разрезать ещё живого человека, а после вырезать его печень теперь не казалось таким мерзким и богохульным делом. Привязав очнувшегося психа к столу, рыцарь закрепил ему руки, ноги, тело и шею, а также поглубже засунул кляп в вонючий рот. Сняв доспехи и надев халат, парень приготовился к операции. Держа в трясущейся руке тонкий нож, Льюис напряженно смотрел на Михаила, который лишь кивнул головой, приказывая начинать. Смотря в глаза заключенного, Льюис хотел увидеть хоть часть человеческого благоразумия, но видел лишь мрачную пустоту. Было ясно, что человек полностью потерял рассудок, и теперь резать его было не так тяжело.
Раскрыв грязную рубаху психопата, Льюис легко проткнул брюхо узника ножом. Лицо безумца скривилось в агонии, а из глаз пошли слёзы, смешавшиеся с дерьмом. Его зубы сильно сжали кляп, готовые прямо сейчас рассыпаться и залить кровью гнилой рот. Не став больше медлить, Льюис быстро разрезал живот, и на лицо брызнула алая кровь, запачкав глаза. Михаил, до этого сидевший на стуле и со страхом наблюдавший за происходящим, наконец-то решился на действие. Подбежав к рыцарю, он вытер кровь с его глаз, и парень смог продолжить операцию. Времени на промедление не было, ведь заключённый в любой момент мог умереть. Льюис закрепил разрезанную плоть крючками и запихнул руку во внутренности психа, пытаясь нащупать печень. Но найти её или схватить никак не получалось, даже несмотря на подсказки Михаила. В голове не оставалось ни одной мысли, кроме как найти нужный орган. В этот момент желудок Льюиса снова не выдержал, и новая струя рвоты моментально вышла, однако рыцарь успел отвернуться и вырвать в ведро, которое вовремя подставил Михаил. Но даже тогда руку из внутренностей заключённого он не убирал, всё ещё пытаясь нащупать печень.
— Льюис, прошу поторопитесь! Мне кажется, он сейчас погибнет! — торопил парня паникующий Михаил.
Сдерживая новые рвотные позывы, Льюис зло посмотрел на врача и тоже начал кричать:
