Я давно планирую завести с оставшимися в княжестве влиятельными семьями знакомства, а если повезет и дружбу, и через них хоть что-нибудь разузнать о «проклятом» князе-драконе.

- Вот, мадам, - из темноты вернулся Волдер с моей сумочкой из бархата с серебряными пряжками.

- Спасибо.

С оплатой долгов нового охранника – не затягивала. Отсыпав на ладонь нужное количество монет, передала хозяину лесопилки. Настояла на получении от него расписки об отсутствии к Теду претензий (спасибо, земному опыту) и с холодным прищуром проследила, как братья вместе с охраной покинули мои владения.

- Загони повозку внутрь, - попросила дворецкого, когда широкая заснеженная дорога, упирающаяся в ворота, опустела.

Старик сорвался выполнять поручение.

Я еще с минуту не шевелилась, восстанавливая дыхание после не самой приятной вечерней беседы, закинула сумочку на плечо и, пошатываясь от усталости и голода, побрела в сторону объятого огнями поместья.

- Госпожа.

Низкий бас Теда за спиной застал врасплох:

- Не знаю, как вас благодарить. Готов работать только за кров и еду, пока не возмещу потраченную вами сумму.

Учитывая, что Дорманам я отдала последние деньги, случайно обнаруженные в кабинете старинного особняка, предложение охранника было кстати.

- Договорились, - устало пробормотала и через минуту нырнула в тепло своего нового дома, к которому сама не заметила, как привязалась всем сердцем.

Глава 9

Несмотря на неприятный инцидент у ворот, оставшийся вечер прошел замечательно. Поместье встретило мыльными ароматами отмытых комнат, запахом свежей выпечки с корицей, сладким травяным чаем и овощным рагу.

Сменив выходной наряд на домашнее теплое платье, набросила на плечи шаль и спустилась к накрытому столу. Мать и дочь, застыв в углу, пригласили присаживаться, а я в свою очередь позвала их за стол.

- Мадам, вы очень любезны, но не положено, - пробормотали помощницы, вымотавшиеся за день после многочасовой уборки и готовки.

- Кто сказал? – Спросила с прищуром.

- Этикет запрещает слугам разделять трапезу с хозяевами, - шепотом поведала Санна. – Так нельзя.

О, эти глупые средневековые нравы!

Я ни на минуту не забывала, куда попала и как здесь принято жить.

Вот только с детства не люблю есть в одиночестве. Пока была маленькой –

за завтраками, обедами и ужинами мы собирались большой семьей.

Повзрослев и уехав учиться в Университет, я всегда старалась питаться в компании друзей или сокурсников. Увы, после неудачных первых отношений – теплые домашние посиделки заменили перекусы на ходу и ужины в кафе. Тем приятнее было очутиться в уютной старинной атмосфере,

за большим накрытым белой скатертью столом,

декорированным выуженными с чердака позолоченными подсвечниками и вазочками с цветами, а еще в окружении преданных и дружелюбных людей.

- Мы никому не скажем, - подмигнула помощницам и махнула рукой. –

Садитесь. Волдер, и ты тоже, куда мы без тебя, - позвала дворецкого, застывшего в дверях столовой в чистом, домашнем костюме.

До позднего вечера, с чувством правильности происходящего и ощущая себя на верном пути, я наслаждалась простой, но вкусной едой, общалась со слугами, ставшими близкими друзьями, и старательно гнала мысли о полном отсутствии средств к существованию. О том, как пополнить прохудившийся после выкупа Теда из «рабства» семейный бюджет, решила подумать завтра – на свежую голову.

Около одиннадцати часов вечера поблагодарила Эмму и Санну за чудесный ужин, мысленно планируя завтрашний день, как привыкла в родном мире, вернулась к себе, забралась на постель с ногами и взялась за чтение дневника.

« Дорогой дневник, сегодня мне исполняется семнадцать лет. Дедушка говорит: «совсем стала взрослой»», так начиналась первая страница тонкой книжицы.

Судя по красивому каллиграфическому почерку – Летта была усидчивой, обладала спокойным характером и изысканным вкусом. Она много и усердно описывала планы на жизнь, делилась мечтами об учёбе в

Академии на факультете бытовой магии и категорически не желала подчиняться воле отца, который активно подыскивал ей женихов, при этом запрещая даже думать о получении образования.

С отцом Летта не ладила. И чем старше она становилось, тем натянутей и прохладней складывались отношения у дочери с мсье

Эдуардом Рейнаром. Совсем иначе Летта относилась к дедушке. Старший в роду Рейнаров очень любил единственную внучку и всегда баловал.

Именно он поддержал ее желание учиться в Академии и этим помог Летте добиться зачисления на факультет бытовиков.

Покусав от нетерпения губы, перевернула страничку.

Дальше Летта писала об утрате мамы, которую очень любила, и бесконечных загулах отца. После смерти жены мсье Рейнар пошел во все тяжкие. Тратил семейные деньги, менял любовниц, как перчатки, стал завсегдатаем баров и казино. Единственной поддержкой двадцати однолетней Летты был дедушка, который обучал ее всем премудростям ведения бизнеса. К несчастью, сразу после получения девушкой диплома магической Академии – дед скоропостижно скончался.

«Не верю, что он умер своей смертью. Дедушка был крепким и здоровым. Это невосполнимая потеря», пишет она на странице, имевшей желтоватый оттенок.

Я вдруг четко увидела Летту в тот момент. Тонкая, изящная девушка склонилась над столом, личико скрывают густые темные локоны, по щекам катятся слезы, бесшумно ложась на страницы и оставляя на них чуть заметные желтоватые разводы.

Причина внезапной гибели старшего в роду – так и осталась покрыта тайной. Лекари указали в документах скупое: «сердечный приступ», и дело закрыли. Вот только Летта ни на секунду не сомневалась, что к гибели дедушки приложил руку её отец. Впрочем, прямых доказательств не было.

Разумеется, после кончины главы рода всем семейным состоянием стал распоряжаться Эдуард. Если прежде выходки сына осаждал старик, то теперь беспечному кутиле никто не мешал просаживать наследство в кабаках и тратить его на бесконечные своры любовниц.

Потерев лоб пальцами, я неожиданно ощутила под сердцем тяжесть.

Словно на мгновение переместилась в сознание Летты и почувствовала, как горько и одиноко ей было в те годы. Совсем одна. С

бессердечным отцом, для которого она, скорее помеха, нежели любимая дочь. Вокруг никого, кто мог бы помочь и утешить.

- Ты сильная, - задумчиво потянула, ловя себя на мысли, что теперь я –

это она и тоже не могу подвести поверивших мне людей.

Пальцы механически перевернули очередную страницу, пока я пребывала в раздумьях. Вдруг на грудь с тихим шелестом выпал тонкий белый лист, спрятанный между страниц дневника.

Так-так, посмотрим.

Поднесла его к глазам и изумилась. На нем техникой черно-белой пастели был нарисован женский портрет. Милая, немного восторженная, с таинственной полуулыбкой и томным взглядом... почти незнакомка. Тот, кто её рисовал, определенно питал к девушке теплые чувства.

Перевернула листок и убедилась в догадке.

«Моей возлюбленной. Твой Эмиль», гласила размашистая надпись.

У Летты был тайный поклонник?

А она его любила? Или он скрывал свои чувства? И кто этот Эмиль на самом деле?

На улице властвовала кромешная тьма, близилось три часа ночи.

Глаза слипались, в висках пульсировала кровь. Я прочла ровно половину истории той, чьё место с недавнего времени занимаю. Сгорая от любопытства раскрыть хотя бы одну из множества окружающих тайн, сонно зевнула, потерла горячие глаза и снова углубилась в полуночное чтение.

Глаз не сомкнула до рассвета.

Устроив портрет Летты на покрывале, я «проглатывала» страницу за страницей. Честные признания, ее ровный почерк рождали во мне чувства сопереживания, понимания и искреннего восхищения такой смелой и решительной девушкой.

Не успело минуть года со дня кончины старшего Рейнара – Эдуард просадил почти всё наследство. Некогда могущественная семья Эстэрии погрязла в долгах и обязательствах перед банкирами. Отец Летты не отличался ни деловой хваткой, ни умением расположить к себе партнёров и свел бизнес отца в могилу. Чтобы ненадолго исчезнуть из поля зрения прессы и кредиторов, он вместе с дочерью приехал в это поместье, где они прожили тут около года.