– Давай, я тебя провожу, – предложил Нар.

– Сама доберусь. Не маленькая, – отмахнулась Тора.

– Скоро стемнеет. Давай, провожу.

– Как хочешь, – пожала плечами Тора.

Солнце, и правда, готовилось спускаться к горизонту. Да и, как ни хотела признаваться себе в этом Тора, а вдвоем идти веселее. Даже с мальчишкой. Веселее и не так страшно.

– Зря и сходили! – Тора пнула первое, что попалось под ногу, виноватое только в том, что оказалось на ее пути.

– Почему зря?

– Потому что он ничего толком не рассказал.

– Нет, он очень много рассказал.

– Что-то я ничего не услышала. Когда это, интересно знать, я прослушала про твою страхолюдную жену? – усмехнулась Тора.

– Он про другое рассказал…

– Ничего интересного! – хмыкнула Тора. – Все это я и без него знала.

Нар довел ее почти до самого дома, а уж как он сам будет добираться, Тору не интересовало – ей не было до этого никакого дела. Она же не напрашивалась, чтоб он ее провожал.

– Где ты была? – строго спросила Одара, когда Тора осторожно проскользнула в жилище.

Тора замялась, блуждая взглядом по полу и стенам комнаты. Как-то она совсем не продумала, что будет говорить дома. Где она была? Вдруг Лана уже сказала, что Тора спряталась от нее, чтоб удрать на окраину? Вон стоит, смотрит, усмехается опять. Если сейчас начать врать, то влетит еще больше. А если не сказала? Лана не сказала, а Тора сама себя сейчас выдаст. Что же отвечать?

– У бабушки она была. Я же говорила, – ответила за нее Лана.

– Я не тебя сейчас спрашивала! – отрезала мать, даже не взглянув на нее.

– Я была у бабушки, – с облегчением повторила Тора. Значит, Лана ее не выдала.

– А почему сразу не ответила?

Тора молча пожала плечами. Одара пристально посмотрела на нее, но ничего больше не сказала.

Ужин тоже прошел в молчании. Точнее, Тиарий шутками пытался вызвать всех на разговор, но отвечала ему только Лила, которая пока не вникала в семейные ссоры и не понимала напряжения, зависшего в воздухе. Одара же молчала, стараясь даже ни на кого не смотреть. Лана молчала, чтоб нечаянно не вызвать уже привычную бурю гнева матери. Тора молчала, потому что чувствовала себя виноватой перед сестрой. Это очень неловкое чувство. Как будто где-то внутри сидит зверь и дергает какую-то жизненно важную ниточку, заставляя взглянуть на сестру. А стоит только взглянуть, и зверь начинает точить когти об эту самую ниточку. Но ничего, когда они лягут спать, вот тогда и наговорятся, решила Тора. Это было обычное дело – поболтать перед сном.

Но в этот раз Лана сразу отвернулась, едва легла, и как-то слишком быстро прикинулась спящей. Тора смотрела в темноту, туда, где лежала сестра, и слушала ее ровное дыхание. Глаза привыкли, и теперь можно было даже различить смутные очертания ее головы и плеча. Спит или нет?

– Что, попало тебе, да? – шепотом спросила Тора, потихоньку потыкав сестру пальцем в спину.

Лана не ответила, только дернула плечом. Значит, не спит.

– Ты чего, обиделась, что ли? – удивилась Тора.

– Спи, давай! – коротко приказала Лана.

С самого утра у Фарины было полно забот: нужно сварить обед, прибрать в жилище, собрать постели, расчесать деду волосы и бороду. В общем, приготовить все к приходу очередных гостей, создать волшебную атмосферу, чтоб, едва переступив порог, гость тут же попал в волшебный мир. Всю эту обстановку и подвешенные к потолку стеклышки, колокольчики, скрученные из проволоки спирали с нанизанными на них разноцветными бусинами она сама придумала. И подучилось очень эффектно!

Готрин был слеп, но казалось, будто он всего лишь притворяется, а сам следит за каждым движением внучки. Он водил головой вслед за ней, давал короткие указания. Возможно, он просто умел хорошо прислушиваться и по звукам различать, что в какой момент делала Фарина, а может, он, и правда, видел. Точнее, обладал каким-то неведомым остальным чутьем, видел не так, как обычные люди, не глазами. Впрочем, в этом никто и не сомневался.

– Ты была строга со вчерашними детьми, – заметил Готрин.

– Если я со всеми твоими гостями буду любезна, то они с радостью поселятся у нас, – усмехнулась Фарина.

– Да, ты права… Некоторые готовы хоть каждый день приходить, чтоб узнать то да сё. Странные люди. Что с того, если они узнают, что их ждет? Ничего же не изменится. Ну, узнает человек, что через три дня его свалит болезнь и он помрет – и что? А ничего. Будет эти три дня трястись от страха и все равно заболеет и помрет. Так зачем портить себе эти последние дни? Странные люди…

Фарина ничего не ответила. Она задумчиво нанизывала крупные стеклянные бусины на проволоку, чтоб привесить к потолку еще одну загадочную штуковину. Дед даже ей не говорил про ее будущее, а знать очень хотелось. Но в глубине души она была с ним согласна: вдруг впереди ее ожидало что-то плохое. Зачем знать об этом, ждать и страдать, что это вот–вот случится?

– Обрати внимание на того чернявого задиру, – сказал вдруг Готрин.

– Что? – не поняла Фарина. Готрин так быстро перескочил с одной темы на другую, что она не успела уследить за его мыслью.

– Парень тот чернявый. Как его? Все глаза об тебя истер. Нравится он тебе?

– Ты про Виана? Да ну тебя, дедушка! – смущенно засмеялась Фарина, ничуть не удивившись, что слепой дед знает про того парня и про цвет его волос. Готрин, даже не выходя из своего жилища, знал все. – Ну, что ты мне все женихов ищешь?

– А потому что сама не ищешь, вот мне и приходится, – ворчал дед.

– Ну, и на что мне этот чернявый? Чтоб покалечил меня? Вон, он постоянно с кем-нибудь дерется!

– Это от безделья. А будет при жене, да при детях – возьмется за ум.

– Не нравится он мне! – повела бровью Фарина. Тут она лукавила: Виан нравился всем девушкам в округе. И он прекрасно понимал свою власть над ними: сегодня он улыбался одной, а завтра заигрывал с другой. И вот это Фарине не нравилось.

– Этот не нравится, другой не нравится, не угодишь тебе! Сколько уже можно выбирать? Сколько тебе уже – семнадцать? Потом понравится какой-нибудь, а уже поздно будет, потому что сама станешь старухой! А мне правнука надо! И побыстрее! – требовал старик.

Фарина вздохнула и покачала головой. Нужно срочно прекращать этот разговор, потому что дед не успокоится. Сейчас опять начнет говорить, как важен ее сын для народа, что нужно успеть передать ему колдовские умения. Фарина схватила ведро и направилась к выходу.

– Ты куда? Мы еще не договорили!

– До моего сына в любом случае еще долго, а если я сейчас не уйду, то скоро нам будет нечего есть. И если мы умрем от голода, то и вопрос о сыне и передаче ему силы отпадет сам собой, – пробурчала она и выскочила за дверь.

– Несносная девчонка! – крикнул Готрин вслед убегающей внучке, но вряд ли она его услышала.

Фарина припустила бегом, будто боясь, что слепой дед погонится за ней, чтоб продолжить этот разговор, который в последнее время он затевал все чаще. То одного парня начнет расхваливать, то другого. Как будто торопился куда-то и боялся опоздать. Похоже, однажды ей придется смириться и сделать свой выбор. Может быть, и правда, Виан? Или тот, которого дед расхваливал в прошлый раз? Фарина даже не знала его имени.

Убежав достаточно далеко от жилища, Фарина остановилась, закрыла глаза и подставила лицо солнцу. Легкий ветерок обдувал, нет, даже не обдувал – нежно ласкал кожу. Хорошо-то как! Все тревожные мысли словно выдувались этим ветерком, он гладил и успокаивал, как заботливая мать, которую Фарина совсем не помнила, и на душе становилось легко–легко. Так легко, что, кажется, чуть оттолкнись от земли и полетишь…

Скоро начнется сезон ветров, вот тогда так не постоишь. Тогда вообще из жилища выйти не сможешь. Нужно до того времени запастись пищей. Фарина опомнилась, стряхнула окутавшую ее негу, и огляделась: где тут может скрываться добыча? Пожалуй, вот под тем хламом, состоящим из драных пластиковых пленок. Под пленкой хорошо преет и влага не быстро испаряется – самое место для скопища червей. Фарина подошла ближе и присела. Теперь нужно быстро откинуть пленку и тут же собирать червей, пока те не юркнули в круглые ходы. Черви очень шустрые! А стоит ему только засунуть голову в нору – и все, вытянуть его обратно будет невозможно, потому что он застревает крошечными щетинками, позволяющими червю продвигаться только вперед. Придется рвать его на части – хоть что-то. Но целый червь – это лучше, чем половина. Поэтому нужно быть проворной и быстрой. Быстрее этих шустрых червей. При этом нужно быть очень внимательной: что если среди червей затесалась многоножка? Ее так просто не схватишь.