Фарина взялась за край пленки, сосредоточилась, и быстро откинула. Дремавшие черви тут же очнулись, дрогнули, почувствовав, что комфортная внешняя среда изменилась, и засуетились, извиваясь в клубок, тычась слепыми мордами в поиске ближайшей норы. Фарина хватала их, стараясь не упустить ни одного, и складывала в ведро. Уж оттуда они точно не удерут.
Вдруг краем глаза она заметила шевеление неподалеку. Ветер тревожит кучу хлама? Некогда! Одного червя пришлось все-таки порвать. Вот, еще шевельнулось, и послышалось приглушенное шипение, переходящее в тихий рык. Только не это! Фарина резко обернулась, ища взглядом источник звука. Она знала, кто переговаривается вот так – шипением и урчанием.
Шевеления больше не было, одни лишь звуки, но если приглядеться, то можно различить едва заметные очертания длинного тела, прижатого к земле, согнутые лапы с тонкими, почти человеческими пальцами, голову с шершавой, бугорчатой кожей, большой рот узкой длинной расщелиной, который, казалось, если откроется полностью, то голова вывернется наизнанку, и пристальный взгляд голодных глаз. Пещерник! Сливаясь с мусором серым с бледными разводами цветом и наростами, покрывающими их спины, пещерники научились прекрасно маскироваться, прикидываясь кучей хлама. Они могли подолгу выслеживать свою жертву, которая до последнего может так и не понять, что один из пещерников выбрал ее себе на обед. Фарина быстро огляделась по сторонам: где-то здесь должны быть и остальные, ведь пещерники не охотятся по одиночке. Не видно. Но они могли хорошо замаскироваться. Нет зверя, коварнее и опаснее пещерника. Неужели они уже выбрались из своих укрытий? Неужели у них уже наступил период агрессии? И дед ничего не сказал, не предупредил… Зря она убежала так далеко от дома. Уж Готрин сумел бы своим колдовством утихомирить зверя. А тут вокруг ни души. Лишь она и этот пещерник – один на один. И помощи ждать неоткуда. Фарина застыла на месте от страха. А еще от едва теплящейся надежды, что если она не будет шевелиться, то пещерник ее не заметит. Ведь говорили же, что эти звери видят только движущуюся добычу. Фарина никак не могла вспомнить, от кого она это слышала. От ужаса мысли путались, и ей даже казалось, что она сама выдумала это, вот только что. Или все же слышала? Остается надеяться, что это так и есть.
Пещерник смотрел прямо на нее, но не пытался напасть. Может, и правда, он ее не видел? Ну и что, что между ними расстояние всего в несколько шагов, ведь Фарина не шевелилась, а значит, зверь ее не видел. Люди так говорили. Нужно верить людям. Как бы ни было страшно, нужно верить. Сколько так стоять? Пока пещерник не уйдет? А если это чудище и вовсе не собирается уходить?
Зверь повел плоским носом, ловя запахи, приоткрыл рот, из которого показались острые углы зубов. Он словно усмехался над своей жертвой. Длинная капля липкой слюны стекла до самой земли, но не оборвалась, не капнула, а так и осталась висеть. Пещерник по-прежнему не сводил с Фарины взгляда. Мутные, желто-зеленые глаза с такой узкой полоской зрачка, что казалось, будто его и нет вовсе. И вдруг эти глаза в одно мгновение стали черными, влажными, глубокими. Это зрачок резко расширился, заполнив собой чуть ли не весь глаз. И тут Фарина поняла, что он ее видит. Видит! Несмотря на то, что она старается не шевелиться и все тело уже затекло от обездвиженности и страха. Он просто ждет. Чего – не понятно. Вряд ли он решил не нападать. Не было еще случая, чтоб при встрече с человеком пещерник не напал. Тогда откуда взялось это – «не шевелиться»? Кто выдумал эту чушь? Чего же ждет хищник? Удачного момента? Ждет, когда она отвернется? Впрочем, вряд ли его смущает то, что она стоит к нему лицом. Для пещерника она – пища. И не важно, с какой стороны подходить к своей еде.
Зверь сделал короткий шаг в ее сторону и снова замер. Еще шаг. Ждать больше нельзя! Она не может погибнуть вот так, притворяясь кучей хлама. Зверь рванул вперед, Фарина закричала, швырнула в пещерника ведро с червями, и побежала прочь что было сил. Ведро с гулким звоном угодило прямо ему в голову. Зверь на мгновение оторопел, затряс башкой, по которой, извиваясь, сваливались на землю черви, и еще больше рассвирепев, бросился на свою жертву. Убежать от пещерника еще никому не удавалось. И отбиваться теперь было нечем. Ждать, когда он неожиданно набросится на нее сзади, вцепится когтями в спину, вонзит зубы в шею и начнет рвать на части? Оттягивать момент неизбежной гибели? Это было невыносимо. Фарина оглянулась, и в этот момент вдруг запнулась и со всего маха упала наземь. Быстро подскочила на ноги, но зверь уже догнал ее. Не было смысла убегать. Она повернулась лицом к опасности. Так хотя бы она его видела. Пещерник опять затаился. Он скалил зубастую пасть и нервно двигал хвостом, сгребая в кучу мусор позади себя. Было так страшно, что Фарине хотелось сжаться в клубок, прикрыть голову руками и тихо плакать. Но страх же и не давал слезам выйти наружу.
– Ну, давай! Что же ты ждешь? – в исступлении крикнула она зверю, готовая покончить со всем вот прямо сейчас.
И он бросился.
Фарина упала под натиском тяжелой туши. Пещерник принялся швырять и кусать ее. Перед глазами Фарины мелькало то небо, то земля, то отвратительная морда, теперь обагренная кровью. Ее кровью.
Вдруг хватка ослабла. В полуобморочном состоянии Фарина даже не сразу поняла это. В ее голове промелькнула мысль, что облегчение – это и есть смерть, и наконец-то все кончено. Но тут раздался резкий визг, заставивший Фарину открыть глаза. Неподалеку от нее, дико вереща, извивался пещерник, заворачивая голову и пытаясь достать зубами человека, оседлавшего его и крепко обхватившего ногами длинное тело хищника. Вероятно, этот человек увидел, как зверь напал на Фарину, и кинулся ей на помощь. Он не останавливаясь, раз за разом втыкал в шею пещерника нож, который, лязгая, соскальзывал с плотной шкуры. А зверь извивался, крутил хвостом, щелкал зубастой пастью в воздухе, разбрызгивая вокруг кровавые слюни – видать, парень все же достал его. Сплетенные вместе, человек и хищник в облаке пыли катались по земле, и было не понятно, где человек, а где зверь.
Наконец, разъяренному раненному зверю удалось скинуть обидчика, и тут же наброситься на него.
– Беги! – крикнул незнакомец, заметив, что Фарина шевельнулась.
Фарина без пререканий подчинилась приказу и тут же рванула бежать. Все равно куда, лишь бы подальше. Откуда и силы взялись в истерзанном теле? Но жажда жизни сильнее любой боли. Ей нужно сохранить себя любой ценой – ее учили этому с детства, – ведь только она может дать своему народу нового колдуна. И только он сможет защитить целый народ. И вдруг Фарина остановилась. А что будет с тем парнем? Вернуться назад было страшно, убежать – стыдно. Ведь он, не раздумывая, бросился ей на помощь. Фарина застонала от ужаса, от бессилия, от непонятно откуда взявшейся решимости – или это страх подгонял ее? – и побежала обратно.
Зверь терзал тело парня, рвал его зубами, подкидывал, швырял и снова рвал. Это было ужасно. Должно быть, пещерник и ее так же истязал, когда незнакомец оказался рядом. Но на этот раз зверь заметно ослабел: ранения не прошли даром. Удивительно, но незнакомец здорово повредил его крепкую шкуру, по спине зверя из множества ран ручейками сочилась кровь, он сильно хромал.
«Что я делаю?..» – пронеслось в голове у Фарины, но она, казалось, будто уже не контролировала свое тело. Схватив первое, что попалось под руку, она набросилась на спину чудовища, крепко обхватила его ногами, чтоб извивающийся зверь ее не сбросил, и принялась бить. В шею, в голову, еще раз в голову, в спину – куда попало. Непонятно, откуда у нее взялись силы. Левое плечо нестерпимо болело, рука висела плетью, ею даже невозможно было держаться, и Фарина еще крепче уцепилась за зверя ногами. Она просто понимала, если остановится, если даст зверю миг на передышку, то ей придет конец. Фарина кричала, заглушая своим криком верещание израненного зверя, и била, била, била изо всех сил. Ничего не видя вокруг. Пока он не заткнулся. Пока не перестал дергаться.
