Сторонники авторитарного развития не рассматривают авторитаризм как самоцель. Они искренне верят, что авторитарный правитель покончит с проблемой бедности скорее, чем это сделает свободное общество. По их мнению, эксперты, консультирующие автократов, могут лучше самих бедняков судить о том, как следует решать их проблемы. Может быть, оно и верно – в конце концов, есть успешные истории развития, которые состоялись в отсутствие прав личности. И наоборот, есть много примеров того, как индивидуальные усилия (со стороны как богатых, так и бедных) не дали результатов. Часто бывает так, что прагматичные доводы в пользу свободного – т. е. неавторитарного – развития вступают в противоречие с нашими интуитивными ощущениями.

В течение многих десятилетий среди специалистов по вопросам развития бытует общее представление о «благожелательном диктаторе». Согласно этой концепции лидер может иметь неограниченную власть, но при этом предполагается, что его суждения о том, как распорядиться этой властью, являются прогрессивными. Для совершения благодеяний ему (а большинство автократов – представители сильного пола) необходима лишь экспертная консультация. В тех случаях, когда в стране, управляемой авторитарной властью, действительно наблюдаются позитивные явления – например, высокие темпы экономического роста или быстрое улучшение системы здравоохранения – заслугу в этом приписывают верховному правителю. Тем самым положительные результаты воспринимаются как фактические доказательства эффективности автократии. Эти предположения могут быть верными – возможно, для целей развития авторитарное правление и в самом деле эффективнее демократического (чреватого тупиковыми ситуациями). Однако эти предположения следует, по крайней мере, обсуждать. Такому обсуждению и посвящается настоящая публикация.

Иной раз поддержка авторитарного подхода к вопросам развития носит не явный, а имплицитный характер. Нередко она диктуется альтруистическими, а не корыстными соображениями. Автократов чаще поддерживают неосознанно, нежели умышленно. Никакого заговора против индивидуальных прав и свобод не существует. Я понимаю экономистов, которые в стремлении побороть глобальную бедность невольно популяризируют идею автократии, поскольку долгое время я сам был одним из ее сторонников.

В этой книге представлена история идеи авторитарного развития. Как мы убедимся, спор между сторонниками авторитарного и свободного подходов все-таки имел место. Однако для специалистов по вопросам развития, в 1950-е годы возглавивших эту научную область, спор был уже решен – победили сторонники авторитаризма. Хотя их оппоненты продолжали пылко отстаивать идею свободного развития, сообщество тех, кто занимается вопросами развития, как мы увидим, их уже не слушало. Не прислушивается оно к их мнению и сегодня.

Чтобы понять, как это случилось, обратимся к предыстории официального признания темы развития, т. е. к периоду до 1949 года, когда Гарри Трумэн впервые объявил об американской программе помощи иностранным государствам. Мы рассмотрим в основном малоизвестную историю идеи развития, какой она в начале ХХ века появилась в дореволюционном Китае и британских колониях в Африке. Нам предстоит стать свидетелями спора между первыми представителями того направления, которое позже назовут экономикой развития.

Когда идея развития была сформулирована впервые, откровенные расовые предрассудки помешали Западу увидеть альтернативу – свободное развитие на основе прав личности и индивидуальных усилий как перспективу для остального мира. Колониальная и полуколониальная политика Запада приводила к прямым нарушениям прав неимущих в третьем мире. Мы увидим, как технократический подход к идее развития позволил выдавать эту политику за набор технических мер по подъему благосостояния колониальных народов.

Несмотря на исчезновение явных проявлений расизма и колониализма, притягательность технократических идей в обществе сохраняется. История позволяет нам исследовать политические мотивы, которыми зачастую определялся исход каждого такого идеологического спора. Оказалось, что идеи технократического развития находят отклик в самых разнообразных заинтересованных кругах – от откровенных расистов и колонизаторов Запада, с одной стороны, до лидеров национально-освободительных движений, выступающих против расизма и колониализма, – с другой. В богатых странах эти идеи оказались довольно привлекательными не только для благотворительных и гуманитарных организаций, желавших покончить с глобальной бедностью, но и для тех, кого волнуют лишь интересы собственной внешней политики и национальной безопасности.

Идеи технократического развития находили понятный отклик у социальной группы, которая благодаря этим идеям наращивала свое влияние, – у группы экспертов по вопросам развития. Как мы увидим, большинство экономистов в 1950-е годы, еще до формального признания самой этой темы, преисполнились миссионерским рвением в надежде быть «рукоположенными в сан» экспертов по вопросам развития. В то же время немногие – и ныне почти забытые – исследователи взяли на себя смелость сопротивляться технократическому соблазну.

Большинство наблюдателей согласны с тем, что вопрос о том, какие страны получат иностранную помощь (т. е. пожертвования богатых государств менее развитым странам) и в каком объеме, в период холодной войны решался в соответствии с политическими интересами США. Легко заметить, что идеи, служившие основанием для оказания такой помощи, были политически выгодны великим державам уже задолго до начала холодной войны. Те же политические интересы сохраняют актуальность и сегодня, когда идет война с терроризмом.

Идеи, имевшие политическую мотивацию, в этой книге с порога не отвергаются. Никто не является полностью независимым от политической повестки, которая, в свою очередь, не исключает автоматически соображений альтруизма. Я хотел бы обсудить все эти идеи по существу, т. е. вне связи с политикой. Однако политические мотивы объясняют, почему подобное содержательное обсуждение важных идей случается столь редко.

Дискуссий между сторонниками авторитарного и свободного развития не проводилось в течение шести десятилетий. Но вдохновляет и обнадеживает тот факт, что сегодня часть экономистов «выступает за хороших парней». Новая волна исследований в сферах экономической истории, политики, культуры, технологий и институтов произвела достаточное количество научного материала, чтобы дискуссия наконец состоялась. Наряду с анализом того, как авторитарное развитие стало – с молчаливого общего согласия – орудием уменьшения масштабов бедности в мире, новые исследования реконструируют историческую роль, которую в этом деле сыграла противоположная концепция свободного развития.

Угроза авторитарному консенсусу возникает в связи с новыми исследованиями – в трех аспектах, которые уже проявлялись в ходе «протодискуссии», не получившей развития. Одним из этих аспектов является акцент на истории. Технократические решения игнорируют историю как предмет малозначимый, т. е. выражают взгляд, который можно назвать «теорией чистого листа». Между тем история не теряет актуальности. Чтобы показать, например, как случившийся в XII столетии перелом в восприятии личной свободы влияет на жизнь современной Италии, авторы новых исследований обращаются к далекому прошлому (к итогам сражения в северной Италии в 1176 году). Противники «теории чистого листа» признают значимость истории и призывают делать из нее должные выводы. Это позволяет самой истории служить доказательством в пользу – либо, наоборот, против – идеи авторитарного развития.

Вторым аспектом новых исследований является акцент на общемировых (а не национальных) факторах, таких как технологии, ценности и сетевые контакты, – то, что мигранты переносят из одной страны в другую. Здесь мы познакомимся с такими удивительными явлениями, как сенегальское религиозное братство, пустившее корни в крупных городах Запада. Эти – и многие другие факты и результаты научных исследований – проливают свет на важную дискуссию по вопросам развития, происходящую между апологетами полномочий государства и защитниками прав граждан.