– Ваша светлость, – маленькая фигурка в плаще с капюшоном вышла из тени.

– Что ты узнала?

– Я старалась, ваша светлость, – забормотала она, – делала всё как вы велели.

– Ближе к делу! И сними эту тряпку. Здесь никого нет.

Микаэла откинула капюшон. Она всё время смотрела в пол, съёжившись от взгляда Севира.

«Глупая девчонка».

– Вы были правы, ваша светлость. Она не знает ничего о равном суде. И никто из послушниц не осмелится ей сказать.

Кому, как не послушницам, бояться гнева богини? О равном суде рассказывают либо до его начала, пока богиня не взвешивает твои слова, либо узнают из Слова. Когда Севир прочитал об этой процедуре в самом старом экземпляре писания в библиотеке, волосы на затылке зашевелились. Знал бы он о существовании равного суда, и близко бы к проклятой бесценной не подошёл. Что ж, его положение хотя бы оказалось более выигрышным, чем у Лики. Надо только заставить её отказаться от этой самоубийственной затеи.

– Тем хуже для неё, – ухмыльнулся Севир. – Что о моём даре?

– Простите, – Микаэла рухнула на колени, будто её ударили, – я не смогла ничего узнать. Бесценная всё твердит, что невиновна.

«Ещё бы», – подумал Севир, пропустив мимо ушей нудные оправдания послушницы. Она боялась его. И толку от неё не было никакого. У девчонки попросту не хватало ума, чтобы втереться к Лике в доверие. Управлять через неё бесценной не получилось бы.

– Я хочу, чтобы бесценная отказалась от равного суда. Ты понимаешь почему?

– Да, ваша светлость. Вы хотите спасти её, несмотря на то что она сделала, – сдавленно проговорила Микаэла.

«Богиня, она плачет?» – Севир едва сдержался, чтобы не встряхнуть послушницу как следует. Он был бы и рад, да только спина горела от боли там, где тела коснулась плеть. Отец бил мягкой, «беззубой» плетью, чтобы шрамов не оставалось.

– Наказание за кражу не такое суровое, если сравнивать его с карой Двуликой, Микаэла.

– Да, ваша светлость, но нельзя заставить отказаться от равного суда. Может быть, нам пойти к отцу Лоралу? Я уверена, он сможет что-то сделать. Одно ваше слово, и я отведу вас к нему.

«Глупая, безнадёжно тупая девчонка! Как бы она не рассказала, о чём мы говорили».

– Не стоит беспокоить хранителя веры. Нам нужен кто-то, кто не побоялся бы говорить с бесценной прямо, потому что терять уже нечего.

– Но кто же это?

Севир улыбнулся своим мыслям, а послушнице сказал другое:

– Тот, кто рассказал Лике о равном суде. Сможешь привести его? Я всё устрою: тебе нужно будет отвести его к ней в келью, а потом незаметно вывести, справишься?

И он изложил Микаэле план. Послушница вначале испугалась, но отказать принцу Ародана не посмела.

«Тем хуже для неё».

В храме пели молитвы. Голоса заполняли каждый уголок, поднимались к тёмным сводам, успокаивали душу и мысли.

Тело рейны ныло от жёстких одежд, в которые ей пришлось обрядиться, а тяжёлый капюшон вынуждал склонять голову. Холод от каменного пола грыз босые стопы. Она выглядела как безымянная, стыдящаяся показывать лицо богине.

Послушницы зажигали свечи, подметали пол, кормили прихожан. Можно было бы выбрать любую, чтобы позвать нужного хранителя, но рейна подозревала, что какая-то из этих девушек могла пригодиться и для других заданий.

«Слишком набожная. Слишком трусливая. Слишком уродливая. Не то, не то, не то», – рейна нахмурилась. Ей нужна была наречённая, которая ради своих целей готова переступить через стыд и страх, а лучше – не иметь ни того ни другого. Кто-то, кто в мелких проступках не увидит греха, кого не заест совесть и не выдаст плохое враньё.

Хор начал другую молитву. Рейна невольно перевела взгляд и улыбнулась. Одна из послушниц только открывала рот, порой пряча в долгих нотах зевки, а один раз, пока никто не видел, быстро засунула за щёку что-то съестное. Рейна подошла поближе. Когда послушница поправила пояс серого балахона так, чтобы подчеркнуть грудь, стало понятно, что нужный человек найден.

После молитвы рейна подошла к послушнице и легонько тронула за рукав.

– Голубушка, приходи к вечерней трапезе, а моей помощи ждёт бесценная, – сдержанно буркнула послушница и тут же зажала рот, стоило рейне приоткрыть лицо.

– Приведи мне отца Лорала. А после у меня будет к тебе разговор.

Послушница коротко кивнула и чуть ли не бегом покинула песенную. Девушка всё прекрасно поняла.

«Отлично, одной проблемой меньше, теперь осталось дождаться хранителя».

Рейна встала за колонной, где на полу был нарисован разделённый надвое круг. С хранителем полагалось разговаривать спиной к спине. Послышались шаги и шорох мантии. Рейна почувствовала движение за спиной и лёгкое касание.

– Отец Лорал, – начала рейна, постаравшись говорить не только тихо, но и без привычных повелительных ноток, – да направит нас Двуликая. Меня беспокоит судьба бесценной. Это тяготит мою душу…

«Потому что она ускользнула, и я потеряла контроль над ситуацией!»

– Поэтому я хотела…

– В глубине души, моя рейна, – раздался низкий, крепкий голос, – вы знаете, что искали встречи с наречённым из другого круга.

У рейны перехватило дыхание.

– Вы… что вы здесь делаете?

– Вы пригласили нас.

– Что вы делаете в храме?

– То же, что и вы: поклоняюсь Двуликой в надежде найти ответы.

Такие слова разозлили Элезарет.

«Все эти двусмысленные намёки… Как он позволяет себе говорить с рейной!»

– С кем я разговариваю?

– Мы бережём имена куда тщательнее, чем хранители веры, – с усмешкой сказал отрицатель.

Рейна сжала кулаки. Она пришла сюда не за этим. Но стоило сделать шаг, как её схватили за руку.

– Что вы себе позволяете? Отпустите!

– Я здесь, чтобы помочь.

Рейна сердито вырвалась из хватки, но с места не тронулась.

– Вы можете помочь мне найти дар сына?

– Могу подсказать способ это выяснить.

– Говорите.

Хор начал новую молитву. Рейне пришлось прижаться к спине незнакомого мужчины и коснуться затылком его головы, чтобы расслышать слова.

– В город по надуманному предлогу прибыл человек. И сразу после его появления произошли события, которые сложно назвать случайными, – заговорил отрицатель. Он чуть повернул голову, коснувшись щекой уха Элезарет. – Он аккуратен. Но кое-что мы знаем наверняка: его интересует некий дар, который находится в Илассете.

– Только скажите его имя, и завтра из него вытрясут правду! – зло прошептала рейна.

– Причинение вреда этому человеку может спугнуть его сообщников. И тогда вы никогда не найдёте дар.

– Глупости. Трусы поспешат избавиться от украденного, а никто не заплатит за дар больше, чем корона.

– Если за кражей стоят люди, о которых мы думаем, они не станут продавать дар. У них иные цели. Они еретики и несут идеи, оскверняющие веру.

– Тогда я не понимаю, чего вы от меня хотите.

– Нужно действовать скрытно, способами, которые недоступны никому. Кроме вас.

– Но как? О богиня, – рейна вздрогнула, догадавшись. – Неужели вы хотите…

– Было бы лучше допросить бесценную, но стоит ей отозвать шкатулку, как случится непоправимое.

Рейну пробила дрожь. Если бы не равный суд, она действительно могла бы применить свой дар и узнать у девчонки всю правду, но сейчас та находилась под защитой богини.

– Кто этот человек?

Отрицатель назвал имя.

– И не беспокойтесь по поводу его дара, моя рейна. Он умрёт вместе с хозяином.

Лика проспала момент, когда пришла Софур. Стоило открыть глаза, как послушница пробурчала:

– Чего тебе стоило проспать до прихода Микаэлы? Я надеялась побыть в тишине! На, ешь, это утренняя трапеза.

Софур поставила блюдо прямо на кровать. На нем лежали пара лепёшек, плошка с кашей и горстка сушёных ягод. Лика заметила на подносе крошки с глазурью. Такие же крошки были на одежде Софур. А ещё говорят, что послушницы усмиряют слабости на служении у богини!