Калинин открыл стеклянную дверцу, намереваясь достать нужное издание. В эту же секунду из шкафа мягко приземлилась на пол фотография девушки, которую парень быстро успел поднять. На тыльной стороне карточки была надпись: «Любимому мужу от Анастасии Романовны».

   «Обожает свою жену настолько, что хранит ее фото на работе», – подумал Артем и передал фото начальнику. Тот, в свою очередь, помрачнел, однако быстро принял обыденное нахально – серьезное выражение лица и протянул Артему книгу.

– Желаю тебе успехов в нашей нелегкой работе, – напоследок проговорил он и вслед за Артемом удалился из кабинета.

   ***

   На обеде Артему удалось созвониться с Кирой, которая воодушевленно пригласила его на вечернее посещение краеведческого музея.

– Да, там будет выставка исторического оружия, – мелодично говорила она в телефонную трубку: – Да, я действительно думаю, что наш оружейник – любитель может засветиться там. В общем, жду тебя в 8 часов около центрального входа. И оденься как-нибудь поприличнее, вдруг там будут важные люди.

   Кира как обычно была немногословна. Середина рабочего дня для нее превращалась в самое тяжелое время, так как, соблюдая нормы приличия, девушка отрывалась от бесконечной работы и выходила с коллегами на обед. Посиделки с сослуживцами сопровождались веселым Светиным щебетанием о последних сплетнях. Эту тему яростно поддерживал Антон, пересказывая слухи, прочитанные в желтых газетах. Немногословный Максим увлеченно слушал назревавшую беседу, изредка громко удивляясь особенно важным событиям. Киру разговоры коллег не волновали, однако врожденное чувство такта не давало ей прервать трапезу и заняться своими делами, поэтому девушке приходилось принимать непосредственное участие в обсуждении, усердно тряся головой.

– Кира, а ты видела эту Веронику? – голос Светы был направлен в ее сторону, поэтому сотруднице пришлось убрать голову от еды.

– Секретаря второго управления? Ну, бывало, пересекались с ней в лифте.

– Нет же, я про Веронику Веспер, невесту Никиты Калинина.

   Вспоминая странное содержание записки, а также вчерашнюю ссору, девушка застенчиво отвела глаза.

– Впервые слышу это имя, – проговорила она, с особым усердием ковыряясь в салате.

– Какая жалость. Ты бы знала, как она одета. Платье Шанель, пиджак Гуччи.

– Что, Светка, завидуешь? – издевательски проговорил Антон.

– Ах, если бы. Ее социальное положение позволяет покупать ей такие вещи. И как она вообще додумалась до того, чтобы переехать из Москвы в нашу Вологду.

– А чем плохая наша, как ты говоришь, Вологда? – моментально спросила Кира.

– Ну, как понять, чем… Ты же понимаешь, это Москва. Там ЦУМ один чего стоит… Все последние модные коллекции в нем. А еще там центр искусства и культуры. Вот ты когда-нибудь была в Большом театре?

– Не вижу смысла семь часов трястись на поезде ради одной постановки. А на классические пьесы я смогу сходить и в наш драматический театр.

– Нет, ты не понимаешь, – убедительно продолжала Света: – В Большом театре огромный холл, украшенный хрустальными люстрами. Там множество мужчин и женщин, одетых в лучшие вещи из модных домов. А еще туда приезжают оперные певцы из всех уголков мира. Вот ты слышала когда-нибудь «Волшебную флейту» в оригинале?

– Не припомню, – Кира задумалась: – А разве есть вообще толк от нее для сотрудника?

– Что значит толк? – в разговор вмешался Антон: – Я считаю, что каждый человек, в том числе и сотрудник, должен быть развит культурно. Ты же читала Пушкина в школе, хотя, скорее всего, не планировала стать профессиональным писателем.

– Так Пушкин является нашим непосредственным наследием, ценность произведений которого распространяется на века. Ваша же «Волшебная флейта» – очередная выдумка режиссеров, желающих порадовать столичный бомонд.

– Вообще – то это Моцарт, – смутилась Светлана.

– Я знаю. Факт в том, что многие из тех, кто ходит в Большой на Моцарта, не читали и четверти произведений Пушкина. Все ваше увлечение искусством настолько наиграно, будто вы и впрямь убедили себя, что прослушивание оперы раз в год делает из вас хорошего человека. Если бы вам и было так дорого искусство, вы бы в жизни не сунулись в правоохранительные органы, которые непосредственно душат либеральные умыслы человека, – Кира оглядела затихших коллег: – Вы сидите в Вологде и привлекаете к ответственности прокуроров, перепутавших даты на протоколах, так о каком высоком искусстве, необходимом для вашей жизни, может идти речь? А эта ваша Вероника Вернер или как там ее – очередное доказательство слабости той системы органов собственной безопасности, раз они позволили взрастить таких рафинированных генеральских детей. И если вы за костюмы от Гуччи и походы в Большой готовы даже мысленно унизить свой родной город, то положите свои служебные удостоверения начальнику на стол, ибо я не могу даже представить вас продолжателями дела железного Феликса.

   Оглядев удивленных коллег, Кира направилась к выходу.

– Максим, можешь съесть мою куриную котлету, – виновато проговорил Антон: – Мне что-то кусок в горло не лезет, ведь я понимаю, что в чем-то наша гордая пташка права.

   Вечер прошел без происшествий и, как только стрелка на часах показала шесть, Кира начала собираться домой, предвкушая вечернюю встречу.

   «И что же он забыл в общении с моей персоной, если на кону стоит его помолвка с ГРУшницей в Гуччи», – подумала Кира, покидая ставшее родным управление.

   Двор сорок второй школы не изменился спустя годы, протянувшиеся от выпускного. Вот спортсмены – любители бегают по дорожкам вокруг футбольного поля. На соседней площадке выгуливаются дети из группы продленного дня. Окна первого этажа украшены очередными аппликациями, которые усердно делались учениками начальной школы, а из кабинета физики на третьем этаже виден портрет Эйнштейна. Вся эта до боли знакомая картина усердной учебы уже не вызывала у Киры никаких эмоций. Старое поколение сменилось новым, и вот уже совершенно другие ученики сидят в дряхлом кабинете истории, откуда до сих пор не убрали портрет Ильича, и усиленно зубрят даты, переписанные в какую – то тетрадку. Грузная директриса выходит из главного здания к единственному припаркованному на территории школы авто. Десять лет назад именно она выдавала Кире грамоту за победу на лыжных соревнованиях, сопроводив свое поздравление вручением какого-то шоколадного печенья в круглой коробке. Чувства призвали девушку поздороваться со старой знакомой, однако, повинуясь голосу разума, она всего лишь отвела в сторону лицо. Отвлекшись от своего пути, сотрудница не заметила, как на нее несется спортивный велосипед, однако крепкая мужская рука, вовремя потянувшая ее в свою сторону, предотвратила нежелательное столкновение.

– М – да, Кира Александровна, а могли бы очнуться в гипсе.

   Наконец девушка посмотрела на своего спасителя, коим явился Никита Калинин.

– И все-таки я счастлив, что Вы также пунктуальны как я, – парень взглянул на часы в золотой оправе: – Без пяти семь.

– Да, спасибо за Ваши комплименты и это внезапное спасение, но я все-таки хочу перейти к делу, изложенному в записке.

– Ах да, – Калинин смущенно улыбнулся, растягивая губы в кривой ухмылке: – Вчера я поступил с Вами слишком жестко. Наговорил, чего не стоит, напомнил неприятные вещи. В общем, я хотел бы попросить прощение за свое поведение. Знаю, что Вы можете обвинять меня за неумение держать язык за зубами, но все-таки позвольте мне прояснить ситуацию, прежде чем я буду отправлен Вами на 4 стороны.

– Допустим, я заинтересована, – заговорила Кира, посмотрев ему в глаза.

– Как Вы, наверно, поняли, я знал Вашу мать.

– Откуда?

– Родители вместе служили. Она по делам часто приходила в наш дом, обращалась с нами, как с родными детьми. В общем, где-то за неделю до ее гибели я слег с сильной температурой. На кону были школьные лыжные соревнования, и отец даже слышать не хотел о том, что мне придется их пропустить. Антибиотики, уколы – меня пичкали всем, чтобы на конкурсе я принес им победу, однако лучше от ускоренного лечения мне не становилось. В тот день я возвращался с очередных процедур, а Ангелина выходила из нашего подъезда. Теперь я могу сказать, что у нее был взволнованный вид, но тогда я как-то не обратил на это внимания… Она, как обычно, начала спрашивать меня про учебу, олимпиады, ну и я проболтался ей о лыжном соревновании. Ваша мама была первым человеком, который запретил мне туда идти. А еще она сказала, что я слишком талантлив для этого города, и порекомендовала мне поступать в Первый кадетский корпус в Санкт – Петербург. В конце она проронила фразу «пообещай, что выполнишь мою волю». Я тогда посмеялся, знаете, переезд в другой город, как и прогул соревнования, мне никто бы не разрешил. В итоге я даже сходил на них и тем же вечером слег с пневмонией. А наутро уже узнал, что ее не стало…