Как оказалось, зря, потому что в машине она первым делом напала на него — стоило только спросить, понравилась ли ей вечеринка.

- Нравилась. Пока ты не начал играть с Марго, — сухо сказала она.

- Серьезно?

- Ты обещал, что не будешь играть с ней без меня. У нас был договор!

- Я должен напомнить, — сухо возразил Тимофей, — Что ты в этот момент играла с ее верхом. Что я должен был делать все это время на свинг-вечеринке? Подпирать стену?

- Не переворачивай. Там было полно других людей. Ты дал мне обещание именно насчет Марго.

- Ты тоже дала мне обещание, давным-давно, — взорвался Тимофей. — Что будешь моей нижней. В результате я чувствовал себя на вечеринке единственным верхом, который пришел без пары.

- Я не отказываюсь играть с тобой… Это ты отталкивал меня.

На глазах Ирины выступили слезы, но лицо Тимофея не смягчилось.

- Ну, извини, — отрезал он. — Пока на тебе наряды верхней, эта игра не для меня.

- Хорошо. Тогда ты можешь объяснить мне, почему Ник может играть со мной, когда я так одета, и для остальных это не проблема. А ты единственный человек, который не принимает меня такой, какая я есть?

В полной тишине Тимофей смотрел на темную дорогу, не отвечая ей. Он чувствовал себя очень уставшим и молча дышал сквозь свой гнев, стараясь не взрываться.

- Я хочу получить ответ, — упрямо сказала она через пару минут. И Тимофей понял, что его последняя попытки справиться с яростью на сегодня провалилась.

- Возможно, у тебя плохой дом с очень узкими взглядами. Попробуй на досуге поискать кого-нибудь с более широкими, — выпалил он.

Ирина надолго замолчала. Так надолго, что Тимофей успел хорошо обдумать свои слова и расстроиться. Он не должен был этого говорить. Даже если его нижняя действительно временно сошла с ума, даже если она ведет себя стервозно. В конце концов, может, у нее что-то с гормонами.

Осторожно скосив взгляд на ее лицо, он отметил, что Ирина сильно побледнела и решил, что надо забрать свои слова обратно. Но прежде, чем он успел открыть рот, она резко бросила:

- Останови машину.

Тяжело вздохнув, Тимофей стиснул зубы. Теперь она психовала.

- Ты прекрасно знаешь, что я не высажу тебя ночью на трассе, — начал он, злясь на нее снова за эту глупую попытку манипулировать. И еще больше, конечно, злясь на себя, за то, что спровоцировал ее.

- Мне плохо. Останови или найди пакет, — процедила она. В ее взгляде читалось, что он идиот.

Включив аварийку, он резко перестроился на обочину — на пустой дороге, к счастью, никого, кроме них, не было.

Ирина выскочила, едва дождавшись остановки автомобиля. Тимофей, тихо матерясь про себя, вышел за ней, обошел автомобиль и убедился, что ей действительно нехорошо.

Он молча помог ей придержать волосы, пока Ирину выворачивало наизнанку, а когда все закончилось — подал воду и салфетки.

- Ты как? — тихо спросил он, видя, что она все еще не решается сесть обратно в машину.

- Нормально.

- Ты что-то не то съела?

- Нет, я просто беременна, — сказала она, открыла дверь и села в машину.

- Ясно, — сказал он и обошел машину, чтобы вернуться за руль.

В тот момент, когда он опустился на сиденье, до Тимофея вдруг дошло — сквозь все раздражение и всю заспанность мозга в четыре утра, который соображал уже на полуавтомате. До него на самом деле дошло.

Проснувшись за секунду, он развернулся к ней и уставился во все глаза:

- Что ты сказала?

- Я беременна, — угрюмо повторила Ирина и покрутила крышечку на бутылке. — Так что, мне действительно искать нового партнера?

Потрясенно уставившись на нее, он молчал. Через минуту медленно, чтобы не спугнуть, просунул руку между сидением и ее головой и сгреб в объятия.

- Дура. Я люблю тебя, — тихо сказал он. — И ты меня тоже.

- Ты сказал ужасную злую вещь, — грустно отозвалась она.

- Знаю. Прости, — коротко ответил он. — Это был первый и последний раз.

- Ладно, — тихо отозвалась она.

- Ты давно знаешь?

- Месяц.

- А почему не сказала?

- Я хотела немного поиграть напоследок. Сходить в клуб, побыть верхней. Думала, ты будешь беситься, что я туда хожу беременной.

- Думаешь, я бы не понял? — удивленно спросил он, отпуская ее.

- Думаю, не понял бы, — отрезала Ирина, наклоняя голову и глядя на него так скептически, что Тимофей отвел глаза и пробурчал:

- Может быть. Но теперь я зол, что ты скрывала от меня это.

- Ну да, — сказала она. — Я в любом случае беременная. Ты в любом случае злой. Все нормально. Поехали?

Он молча кивнул и тронул автомобиль с места. Через минуту снова вздохнул и повторил:

- Прости меня.

Когда она не ответила, он повернул голову и понял, что Ирина спокойно спит. И даже немного улыбается.

Марго.

Наутро ей приснилось, что они с Ником все еще едут с вечеринки. В машине тепло, играет та самая музыка, которая сопровождала их сцену. Она чувствует ужасную усталость — глаза еле-еле размыкаются. Но ей надо кое-что сказать ему, так что она через силу повернула голову и сказала:

- Я не трахалась с Тимофеем. Потому что я хотела тебя.

Но в тот момент, когда она смогла, наконец, открыть глаза и посмотреть на него, чтобы понять, как Ник это воспримет, она увидела, что за рулем сидит не он. Это был Артем. Он повернулся и сказал:

- Такие девушки, как ты, сами не знают, чего они хотят.

Когда она встала, во рту был свинцовый привкус, а во всем теле — тяжесть. Может потому, что она недоспала ночью. А может — из-за странной новой реальности, в которой она проснулась.

Прошла неделя после вечеринки у Миши, а по ощущениям — месяц. Каждый день длился бесконечно долго в четырех стенах посреди запертого на все замки города, в котором все закрыто и ничего не движется. Работа — на удаленке. Школа — на удаленке. На улицах холодно и пусто.

И первое утро выходного на неделе невозможно отличить от буднего дня.

- Что, если нам сходить сегодня в кино? — спросила Марго у дочери, остановившись на пороге детской.

- А? — спросила Майя, вынув из одного уха наушник.

- Кино, — повторила Марго.

- Закрыто на карантин, — откликнулась Майя и покачала головой, — Ты как ежик в лесу, мам.

- В тумане, — автоматически поправила Марго и улыбнулась. — Тогда сделаем поп-корн сами и посмотрим дома?

- Может быть, попозже, — согласилась дочь и заправила наушник поглубже в ухо.

Марго на мгновение почувствовала себя одинокой, но молча кивнула и пошла на кухню пить кофе. Она знала, почему так чувствует себя — проблема в Нике, который буквально на следующий день после вечеринки вдруг сорвался в Петербург. Вроде бы по делам, вместе с Максом — устраивать вечеринку в филиале клуба. В Питере, как ни странно, все еще работало.

После той эйфории начала отношений, которая наполняла предыдущие две недели, она чувствовала неприятную пустоту. Он не присылал дистанционных заданий и не делился с ней эмоциями — пару раз скинул фото клуба, пару раз прислал шутки про эпидемию. Марго отвечала в том же духе, шутила про свою удаленную работу, погоду и коронавирус, но ужасно скучала, каждый день. И волновалась как ребенок — что, если он ее совсем забыл? Она знала, что ждет лишь одного  — сообщения, что он садится в поезд и хочет увидеться.

От вечеринки у Миши остались горько-сладкое послевкусие. Последняя игра со стеком вышла очень крутой. И хотя Марго изо всех сил убеждала себя не выдумывать ничего на ровном месте, она все равно не могла отделаться от мысли, что эта его нежность была особенной. А сверх горячая сцена в ванной представлялась ей всякий раз, когда она закрывала глаза перед сном. Это были две восхитительные сессии за одну ночь — больше, чем она мечтала, когда искала идеального дома для себя.

Если бы только Ник не играл с другими женщинами. Стоило подумать об этом — и ее пронзала острая боль, настоящая, физическая. Перенести этого больше нескольких секунд было невозможно, и она старалась не думать.