– Сколько ты платишь им? – спросил он Криса Рохо.

– Кому – девочкам? Я же сказал: по пять сотен каждой.

– Нет, рубщикам тростника.

– А-а, этим... – Ему никак не удавалось попасть ногой в штанину измятых брюк. – Отец говорит, до тридцатки в день. Все зависит от того, в каком настроении главный. Но, если вычесть жилье, питание, выпивку и курево, кто знает, сколько там остается? Да и медицинское обслуживание тоже недешево.

– Господи Боже! – пробормотал конгрессмен.

– Да не переживай ты! Они все равно приезжают каждый год. По сравнению с Санто-Доминго у нас здесь просто роскошные заработки.

– Как долго они работают?

– Пока не уберут весь тростник, – беспечно отозвался Крис Рохо. – Отец говорит, что хороший рубщик выдает по тонне в час, можешь себе представить? По тонне! Просто потрясающе, на что способен человек, если имеет соответствующий стимул.

Дэвид Дилбек отвернулся от окна и закрыл глаза. Ему стало нехорошо при одной мысли обо всем этом.

Судья никак не ожидал, что Эрин подсядет к его столику, и потому слегка испугался.

– Вы помните меня? – спросила она. – Мать, которой нельзя доверить воспитание ее ребенка.

Чтобы скрыть замешательство, судья отпил глоток из стоявшего перед ним стакана.

– Я надеялся, что вы пришли просто посидеть со мной, – выдавил он наконец.

Эрин сделала усилие, чтобы оставаться спокойной. В перерыве между своими выходами она выпила два мартини. Она почти никогда не позволяла себе этого во время работы, но сейчас... Джерри Киллиан погиб, и даже самая отдаленная причастность к убийству могла лишить ее возможности вернуть себе дочь. Ослепленный любовью, движимый желанием помочь, он, возможно, недооценил тех, с кем собирался иметь дело. Как далеко успел он зайти? Добрался ли он уже до этого конгрессмена? Эрин необходимо было разузнать как можно больше, прежде чем рассказать сержанту Гарсиа о собственной роли во всей этой истории. Самый короткий путь к информации лежал через судью, но он же являлся и наиболее рискованным.

Эрин решила предпринять обманный маневр.

– Я хотела бы, чтобы вы выслушали и мою точку зрения на вопрос об опеке над моей дочерью.

– Я уже слышал ее – в суде.

Официантка принесла судье новую порцию напитка. Он жадно взглянул на стакан, но не прикоснулся к нему, и Эрин подумала: интересно, добавил ли туда Шэд свою обычную приправу?

– Благодаря вам, – сказала она, – опека моей дочери доверена закоренелому уголовнику.

– В материалах по делу об этом ничего не говорится.

– Естественно, ваша честь! Дэррелл Грант является платным информатором службы шерифа, и вам это отлично известно. Его хозяева уж постарались дочиста отмыть его биографию.

Сейчас, в темном уголке стрип-бара, судья выглядел далеко не таким бесстрастным и величественным, как в зале суда. Тут он был просто одним из посетителей, так же, как и другие, нервничающим и млеющим при виде обнаженного женского тела.

– Мой бывший муж, – продолжала Эрин, – занимается кражей и перепродажей инвалидных колясок. А нашу дочь он сделал своей сообщницей.

Судья ответил, что его решение основывалось на известных ему фактах и что он действовал согласно закону.

– Но верно также и то, – добавил он, – что решение может быть пересмотрено... – Он позвенел кубиками льда в своем стакане. – Вы не хотите потанцевать для меня на столе?

– Этим я не занимаюсь.

– Но ведь все другие...

– Все другие, но не я, – прервала его Эрин.

– Тогда, может быть, что-нибудь другое? – Судья сжал свой стакан обеими руками, словно это была чаша со святым причастием. Тон его стал многозначительным: – В разговоре с вашим другом я навел его на одну интересную мысль.

– Это с каким же другом?

– Я полагаю, он занимает среди ваших друзей особое место.

«Так я и знала», – подумала Эрин.

– У меня целая куча «особых» друзей, – сказала она, – и у каждого интересных мыслей – хоть пруд пруди.

Судья поджал тонкие губы.

– Вы пытаетесь играть со мной. – Он повозился рукой под столом, будто почесываясь, но в конце концов извлек на свет Божий Библию. – Я часто прихожу сюда, чтобы помолиться за грешниц – таких, как вы.

– Да вы сама доброта!

– И всегда у меня на коленях лежит Библия.

– Я именно так и думала, – сказала Эрин. – Ну и как – помогает?

– Я борюсь с дьяволом в его собственном логове.

– Что ж, Бог в помощь, – отозвалась Эрин.

– Добро против зла, зло против добра – это вечная борьба. Вечная и извечная. – Судья нашел уголок стола посуше и положил туда Библию, после чего пару раз жадно и шумно отхлебнул из стакана. На сцене танцевали обе Моники, одетые стрелками: сапоги с бахромой, стетсоновские шляпы, кобуры на боку и серебряные звезды на голой груди. Через несколько секунд судья, казалось, уже и не помнил о существовании Эрин.

– Мне надо подготовиться к выступлению, – сказала она, вставая.

Судья тут же ожил.

– Значит, ваш ответ – нет?

– А какой ответ обещал вам мой друг?

– Мистер Дилбек не был уверен.

«Наконец-то, – подумала Эрин, – это тот самый конгрессмен, о котором говорил ей Джерри».

– Мы говорили с ним относительно вашего дела об опеке, – продолжал судья, – и я предложил уладить его путем устной договоренности. Разве он не сказал вам?

Путем устной договоренности! Ну и скотина!

– Ваша честь, – вежливо проговорила Эрин, – я не знаю никого по имени Дилбек. И, что бы вы ни предложили ему, даю вам слово, что мой ответ будет «нет».

Судья выглядел не столько униженным, сколько растерянным.

– Ну что ж, – сказал он наконец, помешивая лед в своем стакане. – Но, может быть, мы с вами могли бы выбрать какое-нибудь воскресное утро, чтобы помолиться вместе.

Адвокат встретил Шэда в дверях.

– Проходите, проходите, проходите! – повторял он, улыбаясь широкой клоунской улыбкой.

Шэд не доверял излишней веселости.

– Я уже прошел, – сказал он. – Какие новости из «Деликейто дэйри»?

Мордекай провел его в кабинет.

– Не желаете ли кофе, мистер Шэд?

– Я желаю ответа на свой вопрос, мистер Мордекай.