На другой день Эрин повезла дочку смотреть «101 далматинский дог». После кино они заехали за мороженым, и она заказала себе и Анджи по большой порции фисташкового с шоколадом.

По дороге Анджела, облизывая свое мороженое, принялась развивать давно волновавшую ее тему:

– А мы можем когда-нибудь завести собачку?

– Конечно, дорогая.

– Только не такую, как у тети Риты.

– Может быть, далматина? Точно такого же, как в кино.

– Нет, я хочу большую. Только чтобы он не кусался, правда?

– Тогда мы купим щенка и будем воспитывать его вместе.

– А папа?

Эрин откусила мороженого, и на зубах у нее хрустнула фисташка.

– Хороший вопрос.

– Он не любит собачек. Он любит птичек.

– Я помню, – отозвалась Эрин. – А собака будет нашей – твоей и моей.

Личико Анджи приняло задумчивое и обеспокоенное выражение.

– У папы проблемы?

– Да, детка, боюсь, что так.

– И у тебя тоже?

– Нет, Анджи. У меня все в порядке.

Потом они прошлись по магазину детской одежды полюбовались на выставленные веши, и Эрин купила девочке два платьица, два комбинезона и пару спортивных тапочек «Найк» – белых с розовым.

– Но у меня же еще не день рождения, – удивилась Анджела.

– Я знаю, малышка.

– А почему же тогда ты мне столько накупила?

– Просто так. Просто я люблю тебя, вот и все.

– И я тоже люблю тебя, мамочка. Только не надо плакать.

– Я не плачу. Это все моя аллергия.

Во взгляде Анджелы отразилось сомнение.

– Когда у тебя аллергия, ты чихаешь, а не плачешь.

– К вашему сведению, юная леди, на свете есть сколько угодно видов аллергий, и все разные.

Они неторопливо шли по аллее, держась за руки. Навстречу им красивый молодой человек латиноамериканского типа катил на маленькой инвалидной коляске девочку. Девочка была бледненькая, а иссиня-черные волосы, заплетенные в косички, еще больше оттеняли ее бледность. Одну из ее худых ножек охватывала какая-то металлическая конструкция.

Эрин быстро подтолкнула дочку к двери магазина игрушек.

– Помнишь, у тебя было несколько Барби, а потом они потерялись...

– Но, мамочка...

– Пойдем купим новых.

– Но, мамочка, посмотри! – Анджи увидела катящуюся мимо коляску. – Это «Эверест Дженнингс».

«Ничего себе, – подумала Эрин. – Она даже марки различает».

– Вот и папа так меня катал, – с воодушевлением продолжала Анджи. – Только почему они едут так медленно?

– Потому что у этой девочки болит ножка. Ей нельзя быстро кататься.

– А когда она поправится?

– Тогда, наверное, будет можно.

Эрин задумалась: не открыть ли девочке печальнейшую из истин – что некоторые больные никогда не поправляются. Это послужило бы ей предлогом для того, чтобы снова заговорить о Дэррелле Гранте и объяснить Анджи, почему она больше никогда не увидит отца.

Но Эрин решила, что пока делать этого не стоит. Малышке всего четыре года, у нее вся жизнь впереди, так что узнать о грустных вещах она еще успеет. А сегодня пусть думает о далматинах, мороженом и новых куклах. В магазине игрушек Эрин купила двух новых Барби, а еще по купальнику и вечернему платью для обеих. Шубки она брать не стала, но Анджела не особенно огорчилась.

Уже сидя в машине, она спросила:

– Мама, а когда мне будет можно домой?

– Скоро, малышка. – Про себя Эрин быстро помолилась: пусть это «домой» означает «к ней», а не «к папе». – Ты хочешь сказать – в нашу новую квартиру, правда?

Анджела возбужденно закивала.

– Знаешь, как мне нравится наша лестница! Я люблю по ней лазать. – Она помолчала. – А когда приедет папа?

"Что сказать ей? – подумала Эрин. – Что ее папа в тюрьме? Нет, «тюрьма» – слишком страшное слово. Может, «в таком специальном месте, где живут взрослые, у которых есть проблемы»? Нет, лучше вот как: «в большом доме, похожем на больницу, только окруженном колючей проволокой». И снова она не решилась заговорить о дальнейшей судьбе Дэррелла.

– О нем позаботятся, – сказала она наконец.

– А у него есть другая подружка?

– Не знаю. – Этот вопрос застиг Эрин врасплох.

– Знаешь, мне не хочется, чтобы он был совсем один.

– Он не будет один, детка. – На мгновение она представила себе Анджелу уже взрослой, честно навещающей отца в тюрьме по субботам и воскресеньям. Уж Дэррелл непременно постарается уговорить ее тайком проносить ему сигареты с марихуаной и таблетки.

– А куда мы сейчас? – спросила Анджела.

– В «Тайну Виктории».

– Что это такое?

– Это место, где твоя мама покупает себе одежду для работы.

– А-а, официанткину одежду?

– Да, – вздохнула Эрин. – Официанткину.

Было почти пять, когда они добрались до Майами. Эрин не хотелось прощаться с дочерью, но у нее был только час, чтобы доехать до «Розового кайфа», а на шоссе, ведущем на север, в эти часы творилось нечто невообразимое.

Анджела поцеловала мать в нос и ущипнула за щеку: то была их обычная игра.

– Спасибо тебе за новых Барби, мамочка.

– Веди себя хорошо, слушайся и не жадничай.

– Обещаю! – Анджи выпрыгнула из машины, осторожно вытащила сумку с куклами и, остановившись на тротуаре, помахала ручкой.

– Беги, беги. – Эрин послала дочке воздушный поцелуй и указательным пальцем постучала себя по кончику носа. Когда Анджела пошла к дому, Эрин медленно тронула машину с места. Доехав почти до конца дома, она глянула в зеркальце и увидела, что девочка бежит за ней. Эрин рванула тормоз так, что шины взвизгнули.

– Мама! – Анджи встала на цыпочки, чтобы дотянуться до окна. Ее щеки порозовели, она запыхалась от бега, но крепко прижимала к груди пакет с куклами.

– Что случилось, детка?

– Я боюсь.

– Чего? – Она открыла дверцу, и Анджела вскарабкалась ей на колени. Эрин обернулась, чтобы посмотреть, нет ли на улице кого-нибудь еще – кого-нибудь, кто мог бы напугать девочку. Но никого и ничего такого она не увидела.

– Что случилось, Анджи? Чего ты испугалась?

– Мамочка, пожалуйста, не заводи себе проблем, как папа.

– О Господи! Так ты из-за этого?..

– Пожалуйста! – умоляюще повторила Анджела, заглядывая ей в глаза.

– Не беспокойся, малышка. – Эрин прижала девочку к груди. – Не тревожься обо мне.