– Уилла, – сказал Перри Криспин, – отдай ему то, что он требует.

– Нет!

– О Господи, не будь дурой!

– Хорошо, Перри. А чем, в таком случае, мы должны заниматься в ближайшие четыре недели – гулять под ручку? – Уилла обеими руками прижала сумочку к себе. – Наша аптека находится в Уэстпорте Ты хоть помнишь это?

– Ну, наверное, мы будем не только гулять, – пробормотал Перри Криспин.

– Так ты что – хочешь, чтобы я залетела?

Дэррелл Грант на переднем сиденье мурлыкал себе под нос мелодию из «Звуков музыки» – любимого фильма его сестры Риты. Хотя, впрочем, возможно, это была мелодия из «Мэри Поплинс» – он вечно путал их.

– Который из них с Диком ван Дейком? – спросил он, не оборачиваясь. – Я верно угадал?

Криспины не могли понять, о чем он спрашивает. Для них все это прозвучало какой-то дикой тарабарщиной. Уилла наклонилась вперед и снова заговорила о своем:

– Прошу вас, не забирайте мои таблетки. У нас медовый месяц, понимаете?

Впереди показался один из подъемных мостов, ведущих на Уэст-Палм-Бич. «Наконец-то, – подумал Дэррелл, – я смогу отделаться от этих сопливых придурков». Он прибавил скорость.

– Моя сестра – медик, – продолжала между тем Уилла. – Я точно знаю, что вы заболеете от этих таблеток. Они очень сильные.

Впереди створки ворот сдвинулись, прозвенел звонок, и мост начал подниматься. Дэррелл яростно выругался и резко рванул на себя рукоятку тормоза.

Перри Криспин произнес нетвердым голосом:

– Сейчас должен подойти катер. Это займет у вас совсем немного времени.

Дэррелл Грант всем корпусом повернулся к ним и, сунув свою загрубевшую ладонь чуть ли не в лицо Уилле, коротко потребовал:

– Давай.

Она упрямо тряхнула головой. Ее муж, казалось, онемел.

– Слушай, ты, сучка безмозглая, – заговорил Дэррелл. – Я не собираюсь жрать эти чертовы таблетки – я собираюсь их продать. Тебе ясно? Я собираюсь перебраться через этот мост и сбыть их каким-нибудь идиотам, которые не способны отличить противозачаточное от ЛСД. Усекла?

На глазах Уиллы выступили слезы. Растерянно мигая, она повернулась к мужу.

– Ты слышал, Перри? Он назвал меня сучкой.

Перри Криспин чувствовал себя премерзко. Он понимал, что ему следует выступить на защиту чести своей жены. Но, с другой стороны, руки и ноги у него стали ватными от страха, и он с ужасом ощущал, что его мочевой пузырь с минуты на минуту предаст его.

– Не волнуйся, – выговорил он. – Мы купим другие таблетки.

– Как мы их купим? Мой рецепт остался в Уэстпорте! – Ее голос дрожал от отчаяния.

– Мы позвоним, и нам его перешлют. А сейчас, пожалуйста, сделай то, что он говорит.

Мост начал понемногу опускаться. Увидев это, Дэррелл Грант сообщил, что сейчас он сосчитает до пяти, а потом вырежет из груди Уиллы сердце и заставит Перри съесть его вместо обеда. Уилла немедленно открыла сумочку и отдала ему таблетки. Дэррелл переехал мост, остановился за первым же углом, отобрал у Перри очки «Рэй-Бэн» и горячий от солнца и пота теннисный козырек и велел молодоженам проваливать ко всем чертям.

Раскаленный асфальт обжег босые ступни Уиллы и Перри, и они, переваливаясь, как больные фламинго, запрыгали к ближайшему островку тени. Дэррелл Грант повернул к себе зеркало заднего вида, чтобы насладиться собственным отражением в новых очках. Криспины мрачно смотрели на него, ожидая, что он наконец-то уберется и оставит их в покое. Уилла была очень сердита.

– Благодарю вас, – с горькой издевкой произнесла она, – за испорченный медовый месяц.

Дэррелл Грант ухмыльнулся и включил зажигание.

– Эй, молодежь, – окликнул он через окошко, – вы когда-нибудь слышали о резиновых изделиях? Это последнее достижение науки, парень. Сидит на твоем агрегате как влитое.

– Перри не хочет пользоваться ими. – Голос Уиллы был исполнен укора. Перри Криспин отвернулся.

– Ну, молодежь, с вами не соскучишься!

Прежде чем рвануть с места, Дэррелл помахал им на прощание своим тесаком.

У него ушло два часа на то, чтобы найти покупателя на таблетки и убедить его, что это дилаудид бельгийского производства. Дэррелл выручил всего тридцатку, но теперь, вместе с сорока баксами, полученными от Уиллы Криспин, у него набиралось достаточно, чтобы залить полный бак машины и заправиться таблетками самому. К тому времени, как он добрался до шоссе, ведущего на юг – к его драгоценной дочурке и ее суке-мамаше, – настроение у него было самое радужное.

Рохо находились в Санто-Доминго, так что яхта была предоставлена в распоряжение Малкольма Молдовски. Эрб Крэндэлл привез конгрессмена ровно в девять и направился в ближайший к доку бар, чтобы выпить там в одиночестве. Он уже знал о неудаче с банковским сейфом Мордекая. Молди показал ему визитную карточку детектива Гарсиа, осторожно, словно бабочку, держа ее двумя пальцами.

– Это меняет дело, – сказал он, разглядывая ее со всех сторон, как голограмму. – Думаю, что пора начинать действовать по плану Б.

Эрб Крэндэлл не нуждался в разъяснениях. Наступил момент, когда следовало послать ко всем чертям партийную лояльность и крепко задуматься о том, как спасти собственную шкуру. Крэндэлл был благодарен Молди за то, что тот не попросил его принять участие во встрече на яхте.

Войдя в главную каюту, Дилбек еще с порога увидел снимок, сделанный в «И хочется, и можется»: Молдовски приколол его к стене, прямо над баром.

– Это тебе напоминание, – заметил он, наливая Дилбеку выпить.

Глаза конгрессмена не отрывались от лица Эрин.

– Все-таки в ней есть что-то такое... необыкновенное, – выговорил он, еле дыша от возбуждения.

– Да ты смотри не на нее, – посоветовал Молди. – Лучше полюбуйся на себя.

– Это был неудачный вечер.

– Да что ты говоришь! – Молдовски кулаком ткнул в живот Дилбека. – Сядь-ка. И промочи горло.

Конгрессмен безропотно повиновался.

– Имбирное пиво? Это просто великолепно, Малкольм.

Молдовски удобно устроился в полотняном шезлонге. В этот вечер он облачился в темно-синий пуловер, безупречно отутюженные легкие белые брюки и парусиновые туфли на резиновой подошве. Всего пару-тройку раз до этого Дилбеку доводилось видеть его в столь вольной одежде.