Мира поперхнулась и принялась выпихивать прочь раскрывшую рты компанию.

Винч молча шагал рядом по улице, Араум с Тиэрой тоже притихли. Никто не смотрел на Миру. Не выдержав, она остановилась и выпалила с досадой:

– Да это всё придумки нейросети, чего вы! Не будут люди уничтожать ваш город и всех обитателей, кино, понимаете?

– Понимаем, да, – тихо сказала Тиэра.

Непохоже, что она поверила Мире.

– Пресветлая, скажи, – после раздумья попросил Винч, – треугольный железный тунец действительно служит людям? Ни плавников, ни хвоста – как он двигается?

– Подводный дрон? У него семь турбин, очень манёвренная машина. Встроенный интеллект, может сам принимать решения, но и команд слушается. Связь на гидроакустике – это звук на другой частоте, мы его не слышим. В воде он искажается из-за неоднородности среды, частично теряется, поэтому раньше невозможно было так общаться и передавать видео, а сейчас умные нейросети расшифровывают и дополняют сигнал.

Мира спохватилась: пятый час, надо же на «Склад» звонить! Однако в трубке ответили: начальник не приходил и сегодня уже не придёт. Спрятав телефон, сообщила:

– Плохи дела. Придётся задержаться в городе до завтра, утром будем прорываться к «Илоне».

Брови Винча собрались, рот перекосился от тревоги:

– Мы не можем оставаться ещё на день, еда на исходе!

– Ну, поехали обратно.

Винч уронил голову, сказал глухо:

– Тогда всё, что показал вещий купол, станет правдой. Нам нужен Сверхкальмар, мы должны найти Послание, и как можно скорей. У людей есть рыба?

– Давайте искать.

Они зашли в торговый центр «Южный». Рыбы там не оказалось, зато Мира купила чёрную блузку с принтом «смеющиеся черепа». Вместо заляпанных джинсов натянула новые. Винч терпел её примерки, но с таким страдальческим лицом, что совесть мучила.

В просторном холле на полу светилась интерактивная карта города. На пересечении улиц Хабарова и Крюкова Мира нашла отметку: ««Морячок», лучший рыбный ресторан Южно-Сахалинска», и повела компанию обедать.

Синие буквы «Морячок» красовались на здании начала двадцатого века, но пристройка у него была новая, в стиле буддийской пагоды. Стоило подняться на крыльцо, тут же подскочил улыбчивый старик-официант, он был одет в белый капитанский китель с золотыми галунами на рукавах. Узнав о том, что господа желают рыбу, проводил внутрь, предложил:

– У нас есть растительный хек из сои и экстракта подсолнечника.

– Нет, нам бы настоящую рыбу, – терпеливо объяснила Мира. – Деньги есть, не вопрос.

Официант приглашающе указал в зал, где над креслами висели красные спасательные круги:

– Для особых клиентов шеф приготовит рыбную котлету. Выращено из клеток настоящей сёмги! Попробуйте с соусом маринара, классический изысканный вкус.

– Рыба, просто рыба, без соуса! – с нетерпением перебила Мира. – И лучше – сырая. Можно каких-нибудь моллюсков.

Официант оскорблённо выпрямился и стал похож на настоящего капитана. Процедил:

– Если господа желают рагу из голых слизней или их же в натуральном виде, лучше обратиться в любую забегаловку возле Центрального рынка.

На большом экране шла кинохроника с подписью внизу: «Промышленный лов сельди, 2025». В собранной сети, словно в горсти, прыгала навага, её живой водопад обрушивался в трюм сейнера. Винч очень заинтересовался, подошёл чуть не вплотную.

– У нас собран замечательный архив рыболовного дела, – похвастался официант. – Видите, какое богатство вытягивали? Если промотаем на две тысячи тридцатый, там уже будет жалкое подобие, и рыба мельче. Падала добыча, что скажешь, загадили океан, и глобальное потепление, опять же.

– Вы ведь не только на рыбу охотитесь? – Винч развернулся всем корпусом к официанту. – И на осьминогов тоже?

– И осьминога, и краба, и гребешка добывали, – с готовностью отозвался тот, кивая на терминал в стене: – Задайте голосом, что хотите.

Через пару минут вся троица терранавтов, прижимаясь друг к другу, смотрела на экран. Там на качающейся палубе работало двое матросов: один рыбак вытягивал за трос сетчатую корзину-ловушку, в стенки которой тыкался маленький осьминог, другой отстёгивал у ловушки крышку, хватал трепещущее животное и кидал о щит на стене. Под щитом стояла корзина, закрытая подобием волейбольной сетки. Добыча падала туда и не могла вылезти, только через мелкие ячейки корзины просовывались щупальца, отчаянно тянулись к недостижимой свободе.

– Это с песчаными столько возни, – прокомментировал официант. – На больших деревянные коробки ставили. В неё забирается спрут, вытягиваешь и прыскаешь внутрь тузлуком, терпким раствором соли. Пулей выскакивает.

Дальше были кадры с японского корабля. На конвейерную ленту из трубы падал осьминог, но не успевал уползти. Первый работник в халате и перчатках отточенным движением совал руку под мантию, выдирал мешочек с внутренностями. Второй промывал продукт, третий парой взмахов ножа вырезал клюв и глаза. Дальше осьминога несло под автомат, который методично обрубал щупальца.

Центральный мозг всё это время был жив.

Миру передёрнуло: она терпеть не могла военные музеи из-за фотографий Освенцима, кадров расправы фашистов над партизанами. И вполне представляла, что сейчас чувствуют Винч и остальные.

Схватив его за рукав, указала на выход.

По улице шли, не говоря ни слова. Наконец Тиэра застрекотала пулемётной очередью:

– Зачем они все туда залезали, я бы ни за что, никогда в такую корзинку не забралась, хоть рыба внутри плавает, хоть краб!

– Потому и попадались людям только дикари, – рассудительно заметил Винч. – Ныне же озарённые защищены куполом, эти ловушки нам не страшны.

– Всё равно это мерзко, гадко, подло! – не унималась Тиэра. – С собаками вы так же обращаетесь?

Обидно было это слышать, но что тут ответишь? «Да, мы знаем: осьминоги – не менее развитые животные, чем собаки, только гораздо вкуснее?» Мира поёжилась, а Тиэра всё продолжала щёлкать. Захотелось выплюнуть хлёсткую фразу, заткнуть ей рот.

Между ними встал Араум.

– Наша Мира не виновата, – сказал он проникновенно. – Наша Мира никого не убивала.

Пробормотав «простите», Тиэра замолкла. Только из-за внезапного страха в её голосе на душе стало ещё поганей.

Официант не обманул, возле Центрального рынка действительно стояла палатка с надписью: «Живые улитки». Рядом курила продавщица, она заявила:

– На сегодня всё, душа моя, привоз с утра в понедельник. За рыбой идите прямо и направо, спросите Ли Дже Хуна, у него пищевой принтер.

Ли Дже Хун оказался высоченным детиной с рыжими усами и в заляпанном красным переднике.

– А почему… – начала Мира, пытаясь вызнать происхождение необычного имени, но мужик посмотрел хмуро и перебил:

– Мать дорамы любила. Что вам распечатать?

За его спиной блестел хромом агрегат повыше кухонной плиты, с двумя окошками – сверху и снизу. Над ним висели разноцветные пакетики.

– Нам бы рыбу, только из белка, но чтобы выглядела как рыба и по вкусу такая же.

– Образец, – потребовал Ли Дже Хун.

Винч развернулся к брату.

– У Араума кончилась еда, – сокрушённо прогудел тот.

– У тебя же был весь наш запас, – застонал Виктор Сергеевич. Его лицо страдальчески скривилось – Винч явно не справлялся со своим мимическим лобстером. Плюнув на ладонь трепыхающуюся сайку, предупредил: – Последняя.

Усы Ли Дже Хуна удивлённо встопорщились. Однако продавец молча взял бьющуюся рыбу, сунул в верхнее окошко. Оно закрылось, аппарат загудел. Через три минуты притихшая сайка выпала из нижнего окошка, Араум её тут же проглотил.

Вытерев нос тыльной стороной мясистой ладони, Ли Дже Хун откинул панель спереди и вытащил картонную подставку. На ней отблёскивала рыбка с изогнутым хвостом.