И что же оказалось? А то, что у нее нет ни гордости, ни чести. Она всего лишь обычная римлянка. Разве что похитрее многих других! О какой чести и гордости женщины можно говорить, если она имеет любовника при живом муже?! Где гордость, если женщина продает свое тело врагу-саксу, чтобы прикрыть связь с любовником – трусливым римлянином, прячущимся в кустах неподалеку от ее дома?
Вулфред смотрел в глаза Мелании и уже не любовался прекрасными роскошными волосами, гладкой кожей. Все, что восхищало его еще вчера… теперь раздражало. Ибо…
…Рано утром она проснулась и, перелезая через еще спящего Вулфреда, сказала, что идет по малой нужде… Вулфред стал ждать ее возвращения. Ждал долго. Мелании все не было. В душе его зашевелилось неясное подозрение. Он встал, оделся и вышел на улицу. Около двери стояли и о чем-то разговаривали Катред и Сенред. Вулфред приказал срочно найти Меланию. Заметив, что оба стали подниматься на холм, он пошел в другом направлении.
Неизвестно почему его сердце с каждым шагом билось все сильнее. Какое-то предчувствие закралось в душу…
Он увидел Меланию… Она стояла у дальнего забора с молодым человеком в одежде римского легионера. Он гладил ее волосы, а она обнимала его за талию и прижимала к себе. Они прощались. Мелания вручила римлянину поводья стоявшего здесь же Оптио. Он вскочил в седло и выехал в заранее открытые ворота. Она помахала ему рукой.
Стараясь остаться незамеченным, Вулфред крадучись пробрался обратно в дом.
Итак, он оказался в дураках. Сомневаться в том, что у его только что обретенной жены есть любовник, было невозможно. И ее любовник – римский воин! Боже, каким же надо быть глупцом, чтобы так слепо довериться римской женщине!..
– …Ну, а теперь давай поговорим о гордости! – улыбаясь сказала Мелания, войдя в комнату и застав мужа стоящим около кушетки.
– Что ж, давай. Мелания, какая напасть заставляет жену сбежать из постели мужа?
– И из моей тоже!
– Какой же смысл ты вкладывала в свою клятву верности? Ах, я совсем забыл, что ты римлянка!
– Ты, может, и забыл, но никак не я!
– И совершенно определенно ты не забудешь того римлянина, которого так страстно обнимала. Из моего собственного опыта уверен, что и он тебя не скоро забудет! Кстати, Катред и Сенред преследуют его. И когда приведут ко мне, я доставлю тебе удовольствие посмотреть, как он будет умирать!
– Из твоей до глупости витиеватой речи я могу сделать только один вывод: ты доверял мне, я тебя обманула, вот ты и злишься. Но, послушай, ведь я никогда не говорила, будто питаю к тебе какие-то еще чувства, кроме ненависти! А ты что, надеялся на преданность и верность?
– А если – на страсть?
– Ненависть – тоже страстное чувство. И я всегда была очень даже страстной по отношению к тебе в своей ненависти.
Как же легко она умеет повернуть любой разговор между ними в свою пользу! Как умеет лгать! Ну нет! Теперь ей ничего не поможет!
Вулфред зажал голову Мелании между своими ладонями и сказал, глядя прямо в ее глаза:
– Ты только что поклялась перед лицом своего Бога в том, что будешь меня уважать. Ты считаешь, что дала святую клятву?
– Да, считаю. Я действительно уважаю тебя за силу и умение руководить людьми. Все мои клятвы в отличие от твоих искренни и идут от сердца. – Мелания не могла скрыть бушевавших в ней чувств негодования и злобы.
Вулфред понял ее состояние как ответ на какие-то другие чувства, возникшие в ее душе. Но на какие? Страх? Предчувствие опасности? Глубокая печаль? Мщение? А может быть, любовь? Ну нет! Она никого не любит! Во всяком случае, не его… А если страх? Если она боится, то только не за себя. Скорее за любовника!
Маленькая комната неожиданно наполнилась множеством людей, которые, отталкивая друг друга локтями, окружили римлянку. Глаза всех горели ненавистью. Видимо, весть о гнусной измене Мелании уже широко распространилась. И теперь все ждали, как поступит их командир. Прикажет убить ее? Но каждый понимал, что Вулфред не убьет жену, до тех пор пока не расправится у нее на глазах с любовником. В том, что любовник его жены непременно умрет, никто не сомневался. Ибо было давно известно, что Вулфред никогда и ни с кем не делился тем, что по праву принадлежало только ему.
Тут к Вулфреду пробились запыхавшиеся и насквозь промокшие Катред и Сенред.
– Вулфред, – сказал, запинаясь от страха, Сенред. – Он ускользнул от нас!
– Как такое могло случиться? – взревел Вулфред.
– У него была лошадь, – объяснил Катред. Все головы повернулись к Мелании.
– Я ему подарила мою лошадь! – крикнула она.
– Вы можете догнать его? – спросил Вулфред, обращаясь к Катреду и Сенреду и не обращая внимание на признание жены.
Катред утвердительно кивнул.
– Тогда возьмите самых лучших лошадей и – в погоню! И без него не возвращайтесь! Но – не убивать! Я хочу доставить себе такое удовольствие!
– Ты хочешь получить удовольствие от убийства человека, который оставил тебе всю захваченную в бою добычу? – завизжала Мелания. – Человека, который отдал тебе победу, а сам вынужден где-то скитаться?
– Я убью его за то, что он обманывал меня с моей женой, – злобным тоном ответил Вулфред. – В отличие от римлян саксы не закрывают глаза на прелюбодеяния!
Мелания вытянулась во весь свой небольшой рост, глаза ее сделались змеиными. Она обвела взглядом комнату и, отчетливо произнося каждое слово, сказала:
– Я не знаю, какими мерзостями вы занимаетесь в своих пещерах, но здесь, на территории Римской империи, женщины не совершают прелюбодеяний с родными братьями!
Глава 26
Такого поворота дела Вулфред никак не ожидал. Но теперь все вроде бы становилось на свои места. И если Мелания и могла обмануть, то она никогда не лгала так нагло.
Вулфред посмотрел на Тераса:
– Она говорит правду?
Тот утвердительно кивнул:
– Да. У нее есть родной брат.
– Мои слова для тебя ничего не значат, сакский пес! – разрыдалась Мелания. – Ты сделал меня своей женой. Причем дважды! А мое слово для тебя – пустой звук. Даже когда я клянусь перед лицом Господа, что говорю чистую правду! – Мелания сделала паузу. И когда в комнате стало совсем тихо, раздался ее оглушительный крик: – Я ненавижу тебя, сакский мерзавец. Ненавижу за постоянную ложь, которую от тебя слышала. Ты клялся, будто любишь меня, и ты лгал мне! Но я думала, что ты по крайней мере уважаешь меня. И опять ты солгал! Я никогда не нападала на тебя из-за угла. Боролась с тобой открыто. И говорила в глаза все, что о тебе думала! Когда я точила свой кинжал, тоты знал, для чего. Я хотела своей смерти и не скрывала этого. Я сказала во время нашей свадьбы, что уважаю тебя. Но теперь вижу, что ошибалась. Ты человек без чести! И я не могу тебя даже уважать, Вулфред!
Мелания сама не заметила, как впервые, произнесла его имя…
В комнате повисла полная тишина. Никто не мог возразить ничего против обвинений Мелании.
Вулфред молча стоял и смотрел в окно. Только теперь, когда, казалось, отношения между ними были навсегда загублены, он ощутил, чем была для него Мелания. Гордостью, честью, самоотверженностью, смелостью, умом, которые Вулфред считал главными качествами человека, обладала маленькая прекрасная римлянка…
Почему все так нелепо произошло?
С улицы донеслись чьи-то разгневанные голоса. А потом звуки команды. Затем двери комнаты распахнулись, и на пороге появился сам Хенса в сопровождении целого отряда преданных ему воинов. Хенса тащил за руку рыжего сакса, одного из обидчиков Мелании.
– Странное место для встречи! – усмехнулся Хенса. – Впрочем, все не так уж важно. Вот Зигред – мой человек, ставший невольным свидетелем одной весьма подозрительной встречи нашей римской пленницы.
Вулфред осторожно наполовину вытащил меч из ножен, приготовившись наказать возможного клеветника. Но Хенса вовремя заметил его движение и схватил Вулфреда за руку:
