На чью-нибудь помощь Мелания не могла рассчитывать. Ей предстояло бороться в одиночку. Вот если только Маркус… Но его рядом не было! Был только сакс, объявивший себя ее мужем!

Все шло не так, как хотелось бы. Что оставалось делать, если весь порядок в природе и ее законы оказались брошенными в огонь и от них остался только пепел?! Что сказать сакскому воину, претендующему на роль ее мужа?

– Я еще раз спрашиваю тебя, Мелания, – донесся до нее сквозь возобновившийся за столом шум и гвалт ставший уже знакомым голос. – Будешь ли свято исполнять клятву?

Мелания повернулась лицом к человеку, само существование которого опрокинуло все ее представления о мире.

– Оставь меня, сакс! – закричала она, сжав кулаки. – Я не знаю, что намерена делать! Не знаю!

Ее ответ был прямой и честный. Она действительно не знала, что ей делать. И Вулфред оценил его, поняв, что если Мелания примет решение и даст обещания, то уже не покривит душой. При всей хитрости, свойственной Мелании, она никогда не лгала.

Впрочем, он тоже сказал ей правду. Согласно принятым у саксов свадебным ритуалам, которые Мелания невольно выполнила, она уже считалась его женой. Вулфред подозревал, зачем она позвала его в свою комнату. Догадывался даже, каким образом Мелания намерена исполнить задуманное, Но вспыхнувшей между ними страсти он никак не ожидал. И все-таки он верил ей. Она была скрытной, но, несомненно, темпераментной. Доказательством последнего могли послужить хотя бы шрамы на его теле. Теперь Мелания стала его женой. И он получил на нее все права.

Сначала Вулфред не испытывал к Мелании никакого плотского желания. Для него она была римлянкой и представляла интерес только как объект наблюдения. Постепенно Вулфред увидел в ней волевую, сильную натуру, в которой постоянно горит внутренний огонь. Гордая и бескомпромиссная, бесстрашная и честная, она вела себя прямо и естественно, никогда не теряя чувства собственного достоинства – черты, присущей практически каждой римлянке. Первоначальная ненависть и презрение Вулфреда к Мелании сменились симпатией и чувством, близким к любви. Теперь он видел перед собой красивую, страстную женщину, вполне достойную того, чтобы взять ее в жены. Он так и сделал, а теперь собирался осуществить свое желание на деле.

Вулфред посмотрел на нее. Она все еще стояла со сжатыми кулаками, глядя в землю. Очевидно, думала о чем-то очень серьезном. Впрочем, направление мыслей римлянки нетрудно было угадать. Вулфред усмехнулся, протянул руку и провел ладонью по черным, как ночь, волосам девушки.

– Что тебе? – обернувшись, раздраженно фыркнула Мелания. – Неужели нельзя хотя бы на минуту оставить меня в покое?! Или ты считаешь, что недостаточно натешился надо мной сегодня?

Вулфред улыбнулся и взял ее за локоть:

– Признаться, и впрямь недостаточно.

Мелания не хотела ничего больше говорить. Но Вулфред взял ее за руку и повел в комнату. Она понимала, что должно произойти между ними после того, как она официально стала называться его женой. Вулфред не считает нужным откладывать осуществление своих супружеских прав на нее.

Он жаждал видеть ее и не только ощутить ее страсть, но и почувствовать, как непреодолимое желание охватывает ее всю без остатка. Видеть, как римлянка шаг за шагом сдается ему.

Вулфред вышел на галерею, взял горевший там факел и перенес в комнату. Сразу стало светло, тепло и уютно, только два окна, как два черных глаза, выделялись на общем фоне. В углу стояла кушетка. На нее он очень скоро ляжет вместе с римлянкой. Своей молодой женой…

В окна видны были стоявшие чуть поодаль деревья. Ветви их роняли на землю желтую листву. Макушки качались под разгулявшимся ветром. И хотя дождя не было, чувствовалось, что осень уже на пороге.

– Вот и осень наступила, – прервал Вулфред тягостное молчание.

– Да, наступила. Лето кончилось. Теперь, если Бог смилостивится, вы все отсюда уберетесь!

– Боги редко бывают милостивы, – перебил он ее.

– Такие мерзкие твари, как ты и твои выродки, разве могут рассчитывать на милость Божию? – с язвительной улыбкой процедила сквозь зубы Мелания.

– Имей в виду, что ты уйдешь отсюда вместе со мной. Ведь теперь ты моя жена, – решительно сказал Вулфред.

– Я еще не решила, стану ли ею, – проговорила Мелания.

– Но я решил, – еще более настойчиво сказал Вулфред.

– Шел бы ты лучше к своим бандитам и оставил меня в покое. Мне надо подумать. – Мелания отошла к окну, стала смотреть на качающиеся деревья.

– Подумать? – возмутился Вулфред.

– Да. Я же сказала тебе, что еще не решила. Подумаю, решу и скажу тебе. Так что иди!

– Ты предлагаешь мне спать с воинами? Сегодня?! – Вулфред задохнулся от возмущения. – Нет, моя дорогая римлянка! Сегодня я непременно буду спать здесь с тобой, а не со своими воинами! Теперь у меня есть жена, которая меня согреет!

Мелания ошалело уставилась на Вулфреда, потеряв от изумления дар речи. Но тут же шок сменился негодованием.

– Даже и не думай! – вскричала она. – Ни один сакс не дотронется до меня и не разделит со мной ложе! Тем более такой мерзкий болван, который только и думает, как бы найти самый изощренный способ меня укокошить! Теперь ты выдумал очередную пытку. Но у тебя ничего не выйдет, сакский пес! Придумай еще что-нибудь! Потому что…

– Я уже дотрагивался до тебя, римская змея, – тихим голосом прервал ее Вулфред, подходя ближе и не обращая внимания на ее гнев.

Он уже давно заметил, что Мелания часто пользуется притворным негодованием, порой доходящим до ярости, для того чтобы подавить в себе другие эмоции.

– Я уже трогал и пробовал тебя, – повторил Вулфред. – Как и ты меня.

Мелания попятилась от него, широко открыв глаза и прикусив нижнюю губу. Теперь она стояла у самого окна. Прохладный ветер шевелил ее волосы.

– Попробуй меня еще раз! – прошипела Мелания.

Вулфред наклонился и прильнул к ее губам, сжав голову между ладонями. Он не хотел, чтобы она отвернулась. Мелания сопротивлялась, но вырваться не могла. Ее губы были сжаты и тверды, а руки уперлись ладонями в его грудь. Борьба была бесполезна, Вулфред ни за что не хотел отпускать ее. Он уже ощутил бушевавший, в ней страстный огонь и сумеет снова воспламенить ее. Теперь оба не смогут остановиться, ведь Мелания стала женой Вулфреда. И тем самым он обезоружил ее.

Ее поцелуй был холодным, но Вулфред вложил в свой всю страсть, на которую был способен. А потому ее холодность не остановила его и даже не укротила темперамента. Он все больше распалялся, воспламеняя, в свою очередь, и ее. Она уже не могла остановиться, ей хотелось еще и еще. И пусть она терпит поражение в их затянувшемся сражении. Ей уже было все равно, а для Вулфреда победа означала многое. Ведь он смог положить к себе в постель римскую аристократку. Это ли не весомый удар по самому Риму?!

Стараясь заставить Меланию расслабиться, а ее сжатые губы стать мягкими, теплыми и нежными, отвечающими на его поцелуи, Вулфред одной рукой прижал к себе ее голову, а ладонью другой накрыл левую грудь. Быстро нащупав сосок, Вулфред почувствовал, как напряглось и затрепетало все тело Мелании. Но губы все же остались напряженными. Он задал себе вопрос: о чем же в такой момент думает непостижимая римлянка?

А думала она о сразу же исчезнувшей ненависти к Вулфреду и пыталась разобраться в ощущениях своего нового, замужнего, положения. Подобное, довольно спокойное течение мыслей подавляло ее эмоции.

Однако последние движения рук Вулфреда возымели на нее будоражащее действие.

Прервав поцелуй, он поднял Меланию на руки, перенес на кушетку, положил на спину, а сам опустился рядом на колени.

Повернув к нему голову и посмотрев в глаза, Мелания невнятно пробормотала:

– У меня нет никакого желания проверять твои, сакс, мужские достоинства. Конечно, если для тебя мои слова что-нибудь значат. Насколько я понимаю, твои основные желания точно такие же, как и у всех варваров! Поэтому у меня нет никакого стремления их разделять. Положи рядом с собой кого хочешь. Не обязательно женщину. Любое животное. Одним словом, то, что дышит и может передвигаться.