– Так. Хорошо. Насчёт тела давайте в следующий раз. Больше по главной сути. – Мацкевича мотыляло из одного состояния в другое. Вот он пять минут говорит нормально, а потом тут же, превращается в маньяка. Потом снова просветление. Следом – опять шизофрения. Причем, походу, даже не вялотекущая. А при воспоминании о прелестях красотки из сна он вообще чаще задышал, и мне это очень не нравилось. Его явно возбуждала одна лишь мысль о предмете своих мечтаний.

– Ладно. Так вот. Она сказала, что мы будем вместе, но я должен ее спасти. Ее и Россию. Что она находится где-то на территории Союза. В застенках. Но так как мы, Мацкевичи, всегда были особенными, видели другой, более тонкий мир, то это дало шанс связаться со мной. В общем, она рассказала, что есть книга. Это очень могущественная вещь. Очень. С ее помощью я уничтожу врагов России. Повергну их в состояние безумия. И разыщу мою девочку.

Черт. Какая-то ахинея выходит. Девочки в застенках… Эротические фантазии любителя БДСМ. Наталья Никаноровна никакие влажные мечты Генриха не упоминала. Речь шла только о спасении наследия Российской империи, в виде самой же возрождённый империи. И, возможно, я бы счёл рассказ Мацкевича придуманным, если бы не вот эта связь. Что о книге ему рассказала именно женщина.

– Я все совершал только ради нее. Только ради нее… А она меня бросила. Понимаешь? Вот она женская сущность.

Конечно, ни хрена я не понимал. Какая, к черту ещё баба? Наталья Никаноровна на роль соблазнительницы явно не годилась. Мацкевич хоть и псих, но все-таки это уже совсем за гранью. Ей реально херова туча лет. Имею ввиду, само тело. Она реально старуха. Прям старуха.

– Скажите, вы имеете в виду, что вам мерещилась неизвестная, мне по крайней мере неизвестная, дама и вы исполняли ее желания?

– Почему мерещилась? – Генрих Эдуардович посмотрел на меня с удивлением. – Ну, сначала, да. Мерещилась во сне. Но потом, приехав сюда, я нашел ее.

– Так. Стоп! Показания начинают разниться. Вы разыскали книгу и вызвали демона, совершив жертвоприношение, для которого было убито определенным образом тринадцать человек. Верно?

– Да. – Генрих стал очень довольным и закивал головой, как китайский болванчик. Будто я не об убийстве говорил, а о чем-то очень приятном.

– Хорошо. Дальше Вы по совету данной сущности, отдали книгу своему ученику, которые отправился с ней в Союз, потому как вещь эта должна была запустить проклятие, в итоге которого большевики погубили бы сами себя. Правильно рассказываю?

– Совершенно правильно.

– Двигаем тогда дальше. Оказавшись в Москве, с помощью друга-чекиста и по науськиванию все того же демона, вы узнали, что ученик ваш убит, а книга пропала. Потом исчез и демон. Вы принялись искать книгу, чтоб вернуть себе власть над дьявольским существом. Попутно, помня приблизительно ритуал, совершали его ещё несколько раз, рассчитывая, что без книги он тоже сработает.

– Да. Все верно. Только один момент ты упускаешь, Иван. Ещё была долгожданная встреча с ней…. Демон… Демон, да, помогал. Но главное – это она. Моя девочка.

– Да епте мать! Кто она-то?

Возможно, я бы мог допытаться от Генриха Эдуардовича какого-то вразумительного ответа. Вот только внезапно он вдруг замер, посмотрел вниз, а потом поднял на меня взгляд совершенно безумного человека. Хотя, казалось бы, куда уж безумнее. Однако, в данную секунду его кукуха окончательно сказала: «Привет». Ещё за мгновение до его следующего действия, я понял, сейчас кинется. Так и вышло.

Мацкевич вдруг сорвался с места и бросился на меня, пытаясь вцепиться в горло. Естественно в мое горло, чего я, как бы, точно не собирался допускать. К тому же, сделать это Генрих норовил зубами. Ладно ещё умереть по-пацански. Но когда какой-то левый мужик присосется к моему горлу, даже желая его просто прокусить, упаси боже. Я очень рьяно отношусь ко всем этим темам. Ну, и, откровенно говоря, на моей стороне было крепкое, молодое, здоровое тело, плюс опыт, имеющийся в голове. Да, мозг, может, не так уж ладит с рефлексами, как хотелось бы, но что ж я, с психованный Генрихом не справлюсь.

А вот оказалось, что вполне мог не справится. Бытует же мнение, будто сумасшедшие в минуты обострения становится гораздо сильнее. Так и есть. У Мацкевича буквально открылось второе дыхание и включились резервы. Мы свалились на пол и катались по нему, как две гориллы, дерущиеся за место под солнцем. Хотел бы сказать, как львы, или как тигры, но на гордых царей звериного мира мы походили очень мало. Мацкевич пыхтел, вращал глазами, периодически рычал и вообще издавал довольно-таки странные звуки. В какой-то момент я понял, что шанс проиграть достаточно велик, на самом деле. Тело Иваныча подчинялось попыткам мозга дать ему те знания, которые имелись, но не в полную силу. А вот Генрих, обладая дурниной неадекватного, больного человека, пёр напролом, продолжая свои попытки подобраться к моему горлу. Внезапно, у него словно случился прилив новых сил и Мацкевич рывком ухитрился схватить меня за шею. В эту минуту, стало вполне очевидно, я реально имею все шансы остаться в этой чужой квартире, в чужом городе и в чужой жизни навсегда. Но только трупом.

Максимально собравшись, перевернулся, увлекая за собой Генриха так, что теперь он оказался внизу, а я – сверху. Потом, ухватил его за что-то, подвернувшееся под руку. Вроде ворот одежды, что ли. Не могу сказать наверняка. В этой безумной возне уже было не понятно, кто, кого и как держит, а потом со всей силы приподнял противника и с такой же силой, вложив всю свою злость, ударил его об пол затылком. Затем ещё раз. Потом снова. Мне надо было вырубить Мацкевича. Неожиданно он вдруг расслабил свою хватку, обмяк а потом посмотрел на меня, улыбнувшись, и вообще отключился. Его глаза оставались все так же открыты, но словно остекленели. На долю секунды мне показалось, что в них мелькнула привычная, знакомая чернота. Правда, тут же они стали совсем обычными.

– Генрих Эдуардович… – Я был конечно рад, что наша драка прекратилась и моя цель достигнута. Мацкевич лежал без движения. Но и взгляд, подобный этому, прекрасно мне знаком.

Из-под головы Генриха медленно растекалась красное пятно.

– Эх, Иван, Иван…Что ж ты так… Живого человека… Да головой о пол… Эх…Вот вы, современные люди. Все бы вам свою агрессию выплеснуть. Никакой духовности.

Я обернулся назад. В дверях стояла Наталья Никаноровна. Судя по ехидному выражению лица, бабка-демон, как всегда, глумилась. Она покачала головой, а потом прищелкнула языком, для большего эффекта своих слов. И я бы, возможно, ей поверил, будь это наша первая встреча. Сейчас же, показное сожаление Натальи Никаноровны вызывало у меня только злость.

– Вы… – С трудом сдержал себя в руках.

Хотелось подскочить к ней, ухватить ее старческую, со сморщенной кожей шею, потом повторить то же самое, что произошло с Генрихом Эдуардовичем. А вот это совсем не хорошо. То, что теряю контроль.

В пылу этой возни, когда дрался с Мацкевичем, будто пелена была перед глазами и в сознании. Заволокло. Только сейчас дошло. Вообще не соображал, что делаю. Было лишь одно понимание в тот момент, Генрих опасен, его надо остановить.

– Это Вы устроили… Да? Тогда, в заброшенном доме, когда он меня первый раз пытался припугнуть. Вы же сказали, когда усыпили Мацкевича и мы ушли, будто придет момент, когда я с ним разберусь до конца. Знали, что так и будет. Или планировали.

– Ой, ну, все. Запричитал. Ты мужик или что? – Наталья Никаноровна подошла ближе, рассматривая Генриха Эдуардовича с высоты своего скромного роста.

– Его срок вышел. Так надо. И, между прочим, сейчас снова изменилось будущее. Да, не дергайся. В лучшую сторону. Вернёшься, сам увидишь. Спасибо ещё скажешь старухе. Кстати… можешь не мучаться угрызениями совести. Если вдруг такая глупость приключиться. Вам же, людишек, обязательно тянет на пострадать. Он давно был мертв. Видишь ли, Иван, играться с тем, что сильнее тебя и опаснее, дело очень неблагодарное. Он умер в тот момент, как только провел первый ритуал. Пришло время платить по долгам.