– Товарищ майор государственной безопасности, прошу разрешить участвовать в выполнении задания данной диверсионной группы. – Не знаю, что это было. Правда. Но я вскочил с места, вытянулся в струнку и обратился к Тихонову, как положено. Просто… Да, книга. Да, моя жизнь. Хочу ее обратно. Но… Черт. Короче, не пойдет туда девчонка вдвоем с бабкой-демоном и все тут.

– Симонов, ты чего? – Никита Пахомович смотрел на меня впервые за все время, сколько я с ним пересекался по прихоти судьбы, с удивлением во взгляде. – Жар опять? Лихорадит?

– Товарищ майор, вы правильно отметили, они – Долгоруковы. Нет гарантий, что, оказавшись у немцев, не перебегут на сторону врага. Сами подумайте.

Со стороны девчонки раздался звук, похожий то ли на всхлип, то ли на истеричный смех. Я не поворачивался и не смотрел в этот момент на нее. Всем видом демонстрируя Никите Пахомовичу искренность своих намерений и рвение выполнить долг советского человека, настоящего чекиста. Мол, двигает мной лишь желание обезопасить нас от предательства со стороны бывших дворян, ибо, веры нет сейчас никому. Не говорить же настоящую причину, что меня тупо кроет волнение за одну блондинистую стервозную особу.

– Товарищ майор, если случится то, что я говорю, понимаете, сколь опасное оружие окажется у Фон Бока. – Смотрел по-прежнему лишь на Тихонова.

– Я думал об этом. Но… – майор покосился сначала на бабулю, потом на Лизоньку, но, видимо, решил, раз уж я говорю не скрываясь, то ему точно можно не просить посторонних удалиться. Как – то глупо это будет. – Есть некоторые рычаги давления.

Я вполне понимал, без определенного поводка сотрудник народного комиссариата, человек, имеющий отношений к государственной безопасности, знающий подноготную этих двух женщин, их в руки немцам не отпустил бы. Иначе сидел бы Тихонов не здесь, и работал бы не на Лубянке, а на тракторе в поле.

– Да ладно, Никита Пахомович. – Подала вдруг голос бабуля, – Рычаги сломать можно. Сам знаешь. Иваныч прав. Нам всем так спокойнее будет. А то вдруг служба и задание пойдут не так, как задумано, вовек не докажем, что не наша вина. Пусть с нами выдвигается. Оно, наверное, так правильно.

Поддержка Натальи Никаноровны в данном вопросе была очень неожиданной. Но с другой стороны, при том, что именно от нее поступило задание вернуть книгу, факт этой поддержки говорит лишь о том, все я правильно решил. Значит, и в самом деле, идёт процесс, как положено.

Только в этот момент глянул на Лизу. У нее было выражение лица, будто единственное чувство, которое существует в душе блондиночки в мою сторону – ненависть и презрение. Ну, ясно. Оскорбленная гордость. Женский взгляд на происходящее. Вроде, после всего, что у нас было, я козел такой и скотина, продолжаю относится к ней не так, как должен. А как должен, интересно? Неужели за своими амбициями не видит, что я хочу помочь. Что реально опасаюсь отпускать ее одну. Вот правда говорят, судят все чувствами женщины. Голову включить то не судьба.

– Так… – Майор сомневался, это было заметно. – Иваныч, на тебя другой рассчет был.

– Так а вы пересчитайте… – Выдала Наталья Никаноровна, а потом, пристально глядя в глаза Тихонову, протянула ему свою чашку. – Отхлебните вот чайку. И пересчитайте. Иваныч пусть с Лизаветой вещи готовят. А мы с Вами посекретничаем немного. Обсудим кое-что.

Не знаю, о чем говорили майор и Наталья Никаноровна, это осталось тайной. Хотя, конечно, послушал бы чисто ради понимания ситуации. Тем более вышел Тихонов, несмотря на серьезное лицо, весьма довольный. Это было заметно по его глазам. Посмотрел на меня со значением, хлопнул по плечу, эта их чекистская манера проявлять хорошее расположение духа или поддержку, немного раздражала, так скоро в данном месте гематома образуется, а потом со словами: «Иваныч, назначаю тебя старшим», удалился восвояси. Очень интересно, но ничего не понятно. Чем уж там его бабуля так вдохновила? Да и потом, хорош руководитель группы, который вообще не в курсе дел. Или подразумевается, Наталья Никаноровна все пояснит?

Пока старшие по званию и возрасту, смотря о ком говорить, совещались, мы с Лизой разбрелись по квартире. Нет, сначала я, как адекватный человек, пытался с блондиночкой поговорить. В моем понимании, ситуация того требовала. Едва только вышли из комнаты, девчонка рванула в кухню. Постоял, подумал и двинулся за ней. Нужно выяснить все недопонимания. Но беседа не сложилась с первых же секунд.

– Чего ты бесишься? – Реально не мог понять ее заскоков. Ну, сказал про врагов, ок. Однако, если пораскинуть мозгом, можно ведь дотумкать, что так правильнее, лучше и безопаснее. Если сама не соображаешь, так спроси. Но нет. Мы не ищем лёгких путей. Проще закрыться, стать в позу, а потом изображать из себя оскорбленную невинность.

– Не нужно со мной разговаривать. А лучше вообще держаться подальше. – Лизонька взяла тазик, с грохотом закинула туда чистые, вообще-то, тарелки, налила воды из стоящего рядом ведра и принялась их намывать, изображая из себя то ли Золушку, то ли Мойдодыра.

– С чего бы? – Я честно пытался вести разговор двух взрослых людей.

– Зачем же тебе, настоящему советскому человеку, честному и порядочному, марать себя связью с недобитыми дворянами.

– Тьфу ты! Дура. – Сказал негромко, себе под нос. Не хватало, чтоб девчонка услышала. С нее станется швырнуть мокрую тарелку мне в голову. А я задолбался головой Иваныча различные предметы собирать. Так и дураком реально стать недолго.

Развернулся и вышел. Ясно, что ничего хорошего сейчас не получится. Хрен с ней. Перебесится, потом поговорим.

Соответственно, в силу ярко выраженного нежелания блондиночки вести себя нормально, ждал финала совещания бабки-демона с Тихоновым прямо в коридоре. Девчонка громыхала посудой в кухне, похоже, планируя, превратить ее, эту несчастную посуду, в пример исключительной чистоты.

После ухода майора, дела пошли веселее. Наталья Никаноровна прикрикнула на Лизу, велев ей оставить утварь в покое и собирать приготовленные вещи в узел. Правда, увидев то, что они хотели с собой взять, я, мягко говоря, удивился.

– Платья? Нарядные платья? Туфли? Вы чего? Зима на подходе и мы не на курорты так-то отправляемся. Валенки, ушанка, тулуп – вот правильный набор.

– Иван… – Бабуля сурово свела брови, – Вот тебя конкретно об этом не спрашивают, ты и не лезь. Лизке надо будет выглядеть хорошо. Там, имею ввиду. Она же из проклятой советской действительности попадет в общество немецких офицеров. Естественно, не среди поля девка в них щеголять будет. Совсем уж нас за дур не держи. Но они нужны. Ясно? Красивая женщина способно на многое.

Перспективы, обрисованные Натальей Никаноровной радовали мало. А точнее, совсем не радовали. Это типа девчонка Мату Хари станет разыгрывать? С другой стороны, оно, конечно, понятно. Нет лучше способа залезть мужику в голову, чем возможность ее полностью задурить. Но от мысли, что Лизонька будет крутить задом под носом у левого товарища, было как-то не по себе. И это не считая того, что он, вообще-то, фашистский генерал. Возникло чувство подозрительно похожее на ревность. Вот ведь гадство. Нужно выкинуть всю эту дурь из головы. Сейчас главное благополучно оказаться в плену, но ключевой момент – правильно оказаться, получить необходимые сведения, вернуться и забрать книгу. Последние два пункта, кстати, выглядели гораздо более сложными, чем первый.

Пока Лиза складывала чемодан и вязала узел, больше двух поклаж бабка велела не делать, сама Наталья Никаноровна принялась посвещать меня в краткосрочной план действий.

– Значит так. По Волоколамскому выходим из Москвы. Там сейчас бои, в том направлении двигаемся, но объездными путями. Под пулями бегать не дело. Четырнадцатого числа взяли Калинин… ох… ты такого не знаешь… Тверь, по-современному если. Пока что его часть. Север ещё под контролем Красной армии. Но это ненадолго. Через два дня весь город заберут фашисты. Они быстро создадут свою администрацию из местных, куда нам бы надо устроиться под шумок. Поэтому, кровь из носа, должны попасть туда, имею ввиду в Калинин, уже завтра, пока бои идут в пределах города. Все мероприятие будет выглядеть следующим образом. Мы с Лизкой сбежали из Москвы, пользуясь ситуацией в столице. Разброд, шатания и неразбериха. Учитывая нашу грустную жизнь и ненависть к советской власти, рванули не в сторону Куйбышева, куда все прут… Фу, забываю все время. Самара, то бишь. Хотя… – Бабка задумчиво почесала затылок, – Не нужны тебе эти сведения. Только путают. Назовешь Калинин Тверью, будет очень весело. Короче, в Куйбышев со всеми не поехали, наоборот, побежали к немцам, в надежде, что обогреют и приютят. А там, глядишь, вообще в Берлин рванем. Что мы, не княгини, разве? Вопрос – кто ты такой. Изначально твоего участия не планировалось, поэтому импровизирует на ходу. Так вот. Не будем изобретать велосипед. Тебя со специальным пакетом отправляет Тихонов. Вроде как, по вашим, чекистским делам. Пакет реальный. Будет буквально в ближайшее время, дела описанные в этом пакете тоже реальные. Немцам полезно получить левую информацию. Нам тоже на руку, мол, вот какие мы молодцы. Чекистам, конечно, один хрен теперь подполье организовывать, агенты, резидентура и так далее, но данные будут указаны не совсем верные. Поедем вместе отсюда. На выходе из города будет ждать машина. Но когда окажемся в Калинине, мы тебя с Лизкой немного покалечим. Напали исподтишка, сволочи белогвардейские. Притворялись всю дорогу жертвами, оказались волка́ми позорными.