Расстояние от кучи с углем и стоящей неподалеку машины, до большого дома тоже было приличным. Это и выручало, по большому счету.

Нашвыряв порядка десяти – пятнадцати мешков я понял, что сейчас просто лягу и умру. Иваныч, конечно, молод, здоров, но в таком режиме срочной погрузки даже крепкий мужик загнётся.

Только выдохнул, как со стороны «терема» показались четыре силуэта. Ну, ясно. Бабка-демон не могла не явиться.

– Иван, ты удивляешь… – Марта остановилась возле машины, внимательно глядя не меня.

– Ага. Я вообще удивительный парень. Прыгайте. Транспорт готов. – Старался дышать носом, чтоб не выдать своего состояния. – Вот, побегал кругами. Холодно. Генрих Эдуардович, сдается мне, оно вам не понадобиться.

Подскочил к Мацкевичу, стянул с него теплое щегольской пальто, в которое тот вырядился. Он попытался сопротивляться, но был подхвачен мною же под руки и буквально пинком закинут в машину.

– Водить умеете? – Запоздало крикнул ему вслед. Получив утвердительный ответ, довольно кивнул. – Ну, вот и чу́дно. Дамы, прошу.

Места в кабине хватит только троим. Не сообразил сразу. Поэтому, очевидно, мне придется ехать в кузове.

Марта полезла следом за Мацкевичем, успев при этом наградить меня подозрительным взглядом. Лиза просто откровенно злилась, а потому даже ничего не сказала. Зато, конечно же, отличилась бабуля.

– Балу́ешь, Иван? – Наталья Никаноровна, в отличие от девчонки, была спокойна и даже, наверное, весела. Хотя, она из этого состояния не выходит. Радуется, непонятно чему.

– Никак нет, товарищ Долгорукова. Частично беру ситуацию в свои руки. – Хлопнул дверью, закрывая кабину, а потом подошёл к кузову, ухватился руками и запрыгнул туда, где за мешками с углем лежал человек, которого я твердо был намерен вытащить от фрицев, чтоб потом задать важные вопросы. – Вы, Наталья Никаноровна, очень уж не задерживайтесь. Ждём Вас в Москве. Сильно тут немцев не гоняйте. Хотя… можете просто отправить их всех в ад. Я не против. Да и потомки скажут «спасибо».

Не дожидаясь ответа от бабки-демона, хлопнул рукой по крыше кабины, намекая Мацкевичу, чтоб тот уже трогался.

Мотор фыркнул несколько раз, чихнул, а потом завелся и грузовик двинулся с места.

Выезжая со двора, я смотрел на Наталью Никаноровну, которая провожала нас взглядом и лучезарной, наисчастливейший улыбкой. Чего скалится без конца? Мало Генриха Эдуардовича с его психическими отклонениями, так ещё и демон неадекватный.

Это может и странно, но сильного волнения не было. Присутствовала уверенность, Лиза сделает все, чтоб мы выбрались. Да, изначально машины не было в плане. Ну, так ничего страшного. Пока не хватились, что возле подвала валяется фриц, можно не переживать. Документы у девчонки по-любому есть. Фон Бок ее точно не с пустыми руками, на честном слове отправил. Да и я все же на этот раз решил немного укрепить наше положение. Успел таки добежать до спящего немца и прихватить с собой автомат, который теперь лежал за одним из угольных мешков. Надоело шляться без оружия. То свои не дают, то фашисты отбирают. Из Москвы то я выехал с «браунингом». А очнулся уже без него. Конечно, фрицы захапали. Но сейчас оружие в любом виде не помешает.

Машина выехала с территории немецкого штаба и, набирая ход, направилась к выезду из города. Вокруг, конечно, все говорило о недавно прошедших боях. В темноте полуразрушенные дома смотрелись, как декорации старого фильма о войне. Мне кажется, фрицы выбрали тот комплекс, где мы находились несколько дней, не только из-за его удобного расположения и большого количества зданий, но и потому, что он удивительным чудом остался цел.

Как водится, и соответственно всем законам подлости, проблемы начались сразу, как только мы подъехали к тому пропускному пункту, организованному немцами, через который был ближайший выезд из Калинина. Где-то очень далеко сверкала зарница и грохотали глухие взрывы. Так понимаю, линия боёв сдвинулась в сторону Москвы.

Мы подъехали к полосатой будке, раскрашенной черно – белым цветом. Шлагбаум был опущен. Рядом отирались четверо фрицев. Плохо разбираюсь в их знаках отличия, но один точно является офицером.

От пропускной кибитки в обе стороны тянулись «ежи» с колючей проволокой. Не объедешь, факт. Если что-то пойдет не так, прорываться лишь по главной дороге. У солдат за спиной ружья. Рядом с будкой есть, как минимум, один пулемет. Нет, надо, чтоб все прошло тихо-мирно.

Офицер подошёл к кабине со стороны Мацкевича, но тут же на улицу выбралась Лизонька. Она мило улыбалась и очень бодро щебетала на этом отвратительном на мой вкус языке. Честно. Дело даже не в том, что им пользуются фашисты. Просто вот режет слух и все тут. Я и французский, честно сказать, не очень. Эти гавкают, те картавят через букву. Но от блондиночки, надо признать, немецкий звучал не так грубо. Она что-то вдохновенно поясняла офицеру, тот ее внимательно слушал. Черт, как же хреново, что не понимаю ни слова.

В итоге своей речи девчонка достала из кармана пальто бумаги. Предполагаю, те самые пропуска. Фриц их внимательно изучил, кивнул, а потом направился к кузову. Ну, ожидаемо. Я уселся на крайний мешок, кутаясь в пальто Мацкевича, хотя до этого выглядывал через бортик. Теперь все в руках девчонки. Хоть спать она его уложит, хоть просто прибьет.

Как только немец подошёл ближе, рядом нарисовалась Лизонька, которая вдруг заговорила со мной, будто я дурачок. Но хотя бы на родном языке.

– Не бойся, Иван. Этот человек просто хочет посмотреть, что у нас в машине. Не нервничай. Все хорошо.

При этом ее улыбка была такой, словно она беседует с полным психом. Судя по взгляду и выражению лица девчонки, меня таким и представили в этой истории. Она снова обратилась к офицеру на немецком, качая головой. Вот даже понимать не нужно, чтоб сделать вывод, что сейчас фрицу рассказывается о каком-то местном юродивом, которого, от греха подальше, посадили в кузов, чтоб он нормальным людям не мешал. Интересно, но Марта, которую, я так понимаю, тут должны знать, если не все подряд, то хотя бы многие, не просто так же она с руководящим составом отирается, показываться из кабины не спешила.

Немец посмотрел на меня с любопытсвом. Как на диковинное животное. А потом поднял с земли палку, валяющуюся рядом, и натурально концом ткнул в меня. Господи, что блондиночка ему там наплела, интересно. Будто я не просто псих, но ещё и буйный? Но все же, одна мысль подтолкнула к тому, чтоб подыграть Лизоньке. Естественно, когда они все четверо появились во дворе, она скорее всего, поняла, что вернуть священника обратно я точно не мог. Не для того тащил на себе. В машине появились мешки. Если сложить одно к другому, то становится понятно, куда делся товарищ Алексей. Видимо, блондиночка сейчас делает всё, чтоб у немецкого офицера не возникло желания лезть в кузов. Светиться своими способностями она не хочет. Да и сложно это, согласен. Впереди так-то стоят вооруженные люди, которые нет-нет, но смотрят в нашу сторону. Поэтому на момент, когда фашист второй раз ткнул палкой, я сорвался с места и кинулся на бортик, изображая дикое стремление загрызть его. Тот весело заржал в ответ. Видимо, чего-то подобного и ожидал. Лизонька развела руками, а потом запричитала снова. Опять же, так понимаю, фон Бок, дав пропуска, не обозначил там, будто группа сверхсекретных товарищей отправляется на сверхсекретное задание. Тоже, между прочим, немаловажный факт. Генерал будто не сильно хотел светить цель мероприятия, как и ее членов. Судя по всему, придумана какая-то важная причина, и именно о ней сейчас талдычит фрицу девчонка.

Ну, вот, собственно говоря, именно в этот момент и случилось то самое «что-то пошло не так». Вдалеке, со стороны откуда мы приехали, раздались выстрелы вперемешку с криками. Фриц сделал стойку, моментально отскочив от блондиночки, и глядя туда, откуда доносился шум. Похоже, удача решила, достаточно с нас. Теперь пропуск их командующего мало поможет. Как ни крути, но за мешками валяется человек, которого там быть не должно и пропажу которого сейчас обнаружили.