Ребенок-то ни в чем не виноват, а в любом другом месте его родить не получится. Оба погибнут.

Евгений только головой качал, подпитывая Марину от алтаря.

Вот ведь…

Не мечтал он о таком никогда! И не собирался, и вообще… глаза б его эти роды не видели! Куда там! Приходится держаться одной рукой за алтарь, а второй за Марину. А та орет, вся извивается… легче стало, когда в алтарный зал бегом вбежал лекарь. Хаос начал упорядочиваться, с Марины сняли платье, переодели в рубашку, закололи волосы, чтобы те не мешались, и принялись командовать.

Марина орала от боли.

Ощущение было, словно ее внутри тупым ножом пилили. Если бы она знала, она бы никогда… она цеплялась за Евгения что есть сил, и становилось чуточку легче. А потом боль начиналась сначала.

Евгений тоже злился.

Алтарь работал с перебоями, то ли ему не хотелось подпитывать Марину, то ли этого не хотелось самому Евгению… все же должен — и хочется суть вещи разные, и алтарь это прекрасно улавливал.

А не подпитывать тоже нельзя.

Долг литты Яны, долг самого Евгения…

Увлекшись борьбой с собственным алтарем, Евгения прозевал момент, когда на его руку легли теплые пальцы Сони.

— Мама, идем!

Соня удивленно посмотрела на Марту.

— Куда, зайка?

— Мама, вниз!

— Зачем?

— На-да!

Сказано было увесисто, со всей мощью четырех, почти пяти лет. И поди, поспорь!

— Ладно. Пойдем…

Суету вокруг Марины Соня просто пропустила. Это же не квартира, а здоровущее поместье, тут слона протащить можно незамеченным!

Марта уверенно тащила Соню вниз, в подвал, к алтарю…

— Марта, ты уверена?

— На-да!

Соня посмотрела на часы.

Ладно, в это время там должен быть Евгений, если что, она просто извинится… нет, войдя в зал, Соня поняла, что легко и быстро не получится.

Марина явно рожала. Лежала рядом с алтарем, орала, будто ее режут, Евгений держался одной рукой за ее ладонь, второй за алтарь, и по лицу мужчины было видно, что все это ему дается очень нелегко.

Партнерские роды в любом мире сложная штука.

Соня замешкалась, но Марта сомнениями не страдала.

— Нада!

И дотронулась до алтаря.

Тот перестал вспыхивать, как сигнальная азбука Морзе, и принялся пульсировать более-менее в спокойном ритме. Соня на секунду замешкалась, а потом коснулась руки Евгения.

— Я рядом…

Голубые глаза были полны благодарности.

Соня плюнула на все, и обняла его, просто прижалась, чтобы было легче. Евгений благодарно спрятал лицо у нее в волосах.

— Люблю…

— Вы тут еще сношаться начните! — Марине явно стало лучше. Евгений даже голову в ее сторону не повернул, зато лекарь тут же задрал Марине юбку.

— Тужься! Давай, долго этот эффект не продержится!

— Я…

— НУ!!!

Соня тоже не горела желанием присутствовать при родах. Так что и она уткнулась Евгению в грудь, не глядя на происходящее. И воплей-то одних хватало… может кесарево и не так плохо? Легла, уснула, проснулась — и уже мама?

Сколько это тянулось?

Соня не знала, знала только, что к ней прижалась Марта, и она одной рукой по-прежнему обнимала Евгения, а второй притянула дочку к себе.

И вот — детский крик.

Яростный, возмущенный…

Евгений поцеловал Соню в макушку — и отцепился от алтаря.

— Спасибо, родная…

Соня посмотрела вокруг.

Марина, усталая, лежала на полу, неподалеку от алтаря, на каком-то покрывале, а в руках у лекаря громко верещал маленький красный комочек.

— Девочка, литт Отт.

— Свидетельствую. Признаю тебя моей дочкой и нарекаю Верой!

Соня охнула.

Вера — так звали ее бабушку.

Когда-то Соня хотела так назвать свою дочку, но… Марте слишком подходило ее имя.

Кажется, Марине что-то не понравилось, но Евгения это не сильно волновало.

— Вера Отт, отныне и навеки, при свидетелях, да будет так!

Капля крови падает на алтарь — и тот светится уютным голубоватым светом. Теплым и ласковым.

— Сес-тичка?

Марта смотрела с интересом, она даже не понимала, что надо бояться.

— Да, сестричка, — согласился Евгений.

Марина, кажется, хотела что-то сказать, но умный лекарь сунул ей в рот ложку со снадобьем. Иногда лучше пить, чем говорить.

Евгений передал Верочку нянькам, и подхватил Марту на руки.

— Девочки, пойдемте? Мне надо отдохнуть…

Девочки не возражали.

В спальне Евгений упал на кровать, не выпуская из рук Марту. Та радостно заверещала, и уселась папе чуть не на голову.

— Марта!

Соня возмутилась, стащила обнаглевшего рыбеныша, а Евгению налила чего-то прохладительного из графина.

— Выпей.

— Спасибо… чуть не помер сегодня! Как же это тяжело!

— Так… всегда? — аккуратно поинтересовалась Соня. Евгений поставил стакан, и протянул руки.

— Иди ко мне? Просто полежим вместе…

— Папа! — Марта колебаться не стала, падая чуть не на голову Евгению, Соня махнула рукой — и тоже улеглась на кровать.

— Не всегда, — Евгений не стал врать. — Я не знал, просветили. Дед отличился, подхватил проклятье, а у меня теперь проблемы. Могла и малышка погибнуть, и Марина.

— Почему?

— Бабка деда возненавидела, прокляла и его, и весь его род, а когда проклятье накладывает родная кровь… она, правда, в запале кричала, что мы любить не умеем, только все себе грести.

— Неправда!

— Это БЫЛО чистой правдой. Мой отец любить не умел, моя мать, кстати, тоже, вот они и не страдали. Я вас обеих полюбил, и тебя, и Марту. И потому смог стабилизировать алтарь. Еще и Марта помогла. Она меня любит, и я ее люблю, как родную. Магия это учла.

— И ты все равно хочешь ее удочерить?

— Соня, я понимаю, что тебе будет здесь сложно. Я не стану на тебя давить, я не хочу повторить за дедом его путь. Не потому, что боюсь проклятья, а потому, что вижу стену, в которую он уперся. Можно сломать человека, но рано или поздно тебя тоже погребет под обломками. А я… я не хочу тебя ломать. Я хочу, чтобы у нас все было хорошо.

— Я тоже, — Соня решилась, и погладила Евгения по щеке. — И… я тебя тоже люблю.

— Правда?

— Правда. Может, я дура, но я хочу тебе верить.

Евгений медленно поднес к губам руку Сони.

— Обещаю, ты никогда не пожалеешь о том, что мне поверила.

И Соня прикрыла глаза.

Может, и правда не пожалеет?

А если и да… лучше жалеть о сбывшемся.

— Тогда мы сначала поженимся, а потом я удочерю Марту, — решил Евгений. — так алтарю будет проще. Хотя он и так ее принял.

— Да… сегодня было страшно. А так всегда бывает?

— Нет. Как моя супруга, ты можешь рожать где угодно. В самой лучшей лечебнице. Просто Марина для нашего рода никто, алтарь подпитывал только ребенка, а мне надо было, чтобы она выжила.

— А у нее проблем от таких родов не будет? Заражение, сепсис?

— Не будет. Алтарь этого не допустит.

Соня пожала плечами, но спорить не стала, она в этом пока плохо разбирается. Хоть и нашла она книгу по алтарной магии, но этого все равно мало.

— Свадьба… она будет пышной?

— Мы сделаем так, как ты захочешь.

Соня хмыкнула.

Первая свадьба у нее была как раз аристократической и пышной, под вкусы Любовь Николаевны. Та подобрала платье, пригласила гостей, устроила торжество… все сделала от и до. Соне оставалось только кольцо на Сеню надеть. И что?

Развод, девичья фамилия и покушение на убийство.

— Я читала, для алтарного брака нужны только я и ты. Верно?

— Читала?

— У тебя в библиотеке, книга Валерия М. Отт. Скорее даже личный дневник.

Евгений хмыкнул.

— А ты знаешь, что личные записи членов рода посторонние читать не могут?

— Почему?

— Потому что тайны рода, и этим все сказано. А ты читаешь спокойно.

— Почерк у него своеобразный, но читаемый.

— Вот-вот. Вы с Мартой уже свои. В чем-то это вопрос самосохранения рода, кстати. Алтарь, чувствуя, что вы можете избавить род от проклятья, старается подтянуть вас поближе. И нет, женись я хоть на принцессе, проклятье останется на месте. Условие одно — любить. Искренне.