А вот о чем не подозревал Петер, так это о том тепле и той нежности, которые получал Евгений. Литта Яна его искренне любила, и баловала, как могла, и поддерживала. И Евгений ее тоже любил.

Были на то и у Яны свои причины.

Так что…

Хозяина принялись искать. И быстро обнаружилось, что хозяина нет, доступа к алтарю тоже нет, любовница есть, но она ничего не знает.

Да, у них с Евгением все было, но потом она ушла к себе, а он остался у себя. И все.

Никуда хозяин не уходил, не уезжал, на территории поместья его нет… что происходит⁈

Непонятно, но ясно, что дело плохо. Литте Яне чуть дурно не стало, но от лекаря она отказалась, и принялась раздавать указания.

— Петер, я вас прошу срочно дать знать всем Оттам… ах да! Кто поблизости есть из рода?

— Маркус Отт. Он живет в гостевом доме, это не так далеко отсюда.

— Прошу пригласить его сюда, как можно скорее.

Петер поклонился, и принялся действовать.

До телефона на Рамире не додумались, но световая связь была, аналог телеграфа был, и в поместье он был, в том числе. Не слишком быстро, но связаться можно было с кем угодно.

Маркус Отт явился быстро. А литта Яна уже знала, что Евгения нет в городе.

А в столице?

Надо ждать ответа чуть дольше.

— Литта, — поклонился Маркус.

— Литт, — вежливо ответила ему Яна. — Я благодарна, что вы откликнулись на просьбу старухи…

— Литта Яна! Как вам не стыдно! Какая вы старуха, вы еще нас всех за пояс заткнете!

Яна усмехнулась, и перешла к делу. Надо бы больше времени уделить этикету, но сердце нехорошо покалывало, и это не просто так.

— Литт Маркус, я прошу вас поискать Евгения через алтарь.

Конечно, это был не единственно возможный способ поиска, но самый быстрый и надежный. Маркус удивился, но спорить не стал. Только подумал, что это наверняка связано с визитом Марины.

Вот точно!

Но…

В алтарную комнату он спускался даже с некоторым душевным трепетом, но… напрасно.

Дверь не поддалась.

Ни простым усилиям, ни на кровь… литта Яна покачала головой.

— Алтарь закрылся.

— Литта?

— Благодарю вас, литт Маркус.

— Литта Яна, что это может значить?

— Боюсь, что для рода Отт это не слишком хорошо, Маркус. Я обещаю, все это останется между нами, пока я не поговорю с его величеством.

— Хорошо, литта Яна.

— Я бы просила и вас пока никого не оповещать.

Маркус и не собирался. Тем более, что некоторые вещи знали все аристократы, на уровне: «само собой разумеется».

— Обещаю, литта Яна.

Литта приняла обещание, и откланялась. Король — это не первый встречный, к нему на прием так просто не попадешь. А сердце все равно покалывает… что же происходит⁈ Что случилось⁈

Надо срочно разбираться. А то пожить еще хочется.

Россия.

Работа немного не задалась. Соня переживала из-за енота. А правда — вдруг⁈ Если Инна говорит, значит, еноты могут сделать что угодно с домом. Допустим, этот конкретный енот, которого она подобрала, не опасен. Но если он перекусит провод? Или выдернет розетку? Или откроет воду?

Ой, мамочки… только б соседи не пострадали! Она ж потом не расплатится! И ремонт делать сейчас не сможет, и… Господи, спаси, а? Не виноватая я, я просто дура жалостливая! Но как после вчерашних приключений было оставить беззащитное животное на улице?

Или стоило больше переживать за сохранность улицы, а не за енота?

Инка, как назло, прокрутила Соне несколько роликов с рутуба про енотов, и женщина едва не взвыла.

Милое животное?

Запустите зверушку к врагу, а потом сметите ошметочки врага в совок и живите спокойно. Этого врага у вас больше не будет.

А она его дома оставила, да так спокойно…

Дура она, что тут сказать? И жизнь ее не учит!

Так что за Мартой Соня летела бегом, и домой — тоже, словно на крыльях. По двору они пронеслись ураганом, на пятый этаж взлетели без всякого лифта. Марта хотела быстрее увидеть Еню, а Соня боялась, что половины дома уже нет. Но вроде бы стояла многоэтажка, не пошатывалась и не дымилась? И вода из окон еще не лилась? Мамочки, страшно-то как!

Дверь она открывала дрожащими руками.

Квартира была цела.

Евгений даже лоджию закрыл, справедливо рассудив, что не нужны его женщине такие знания. Пусть думает, что он обычное животное, разве что к унитазу приученное и к миске.

Простите, но жрать с пола и гадить в лоток он не согласен! Вообще!

Енот преспокойно вышел в прихожую, чуть не вразвалочку, и тут же был пойман Мартой за хвост.

— Еня!!!

Соня пролетела по квартире, обнаружила вмятину на кресле, на котором спал енот, съеденную курицу, кости в ведре, и с уважением посмотрела на енота.

Точно, дрессированный. Нигде не нагадил, все хорошо, все в порядке… Слава Богу!

— Еня… умничка, Еня!

Не то, чтобы Евгению нравилось это имя, но Еня — Женя, хоть что-то созвучное. И вообще, чего ждать от баб? Спасибо, что Пупсиком или Кукусиком не назвали, уже счастье! А то он и похуже прозвища слышал от своих подружек. Нет-нет, его не обзывали, а вот животных — запросто.

Масюсик — нравится? Или Нюнюшечка? Вот и животным не нравилось, наверняка, редкостные сволочи были, хоть и мелкие.

— Мама, Еня милый!

— Марточка, солнышко, бери Еню, и иди мыть руки.

— Да, мама.

Заняться ужином, состоящим из картофельного пюре и копченой скумбрии, Соня не успела. Только-только достала из холодильника кастрюлю, как в дверь позвонили.

— Мама?

Почему-то дети и животные мгновенно оказываются у входных дверей. Телепортируются?

— Марта, бери Еню, и иди к себе.

Соня выдохнула, посмотрела в глазок, и открыла дверь уже спокойно. Можно не бояться, это не скандалить, наверное…

— Павел Семенович, здравствуйте!

— Здравствуйте, Соня. Рад вас видеть.

Местного участкового Соня знала и в лицо, и по имени. И поди, не знай его, когда рядом с тобой живет Нина Ивановна! Поневоле выучишь, видя его пять раз в неделю!

— Соня… я вас не отвлекаю сейчас?

— Нет, Павел Семенович. А что случилось?

— Тут с вами человек поговорить хочет, вы уж не отказывайте, пожалуйста?

Павел Семенович отступил в сторону, и Соня удивленно посмотрела на мужчину, лет сорока от роду. Вполне приличного, в очках…

— Простите? Что-то случилось⁈

Ясность внес енот.

Еня, который каким-то чудом вырвался у Марты, раздулся, став вдвое больше, грозно зацвиркал — и двинулся на врага. Соня едва успела поймать его за хвост.

— Еня, стоять!

— Вот, — Павел Семенович улыбнулся. — Я же говорил, енот гражданочки, дрессированный, сами видите, не кидается. Ну что, гражданин, будете дело миром улаживать?

Мужчина потупился.

— Софья Алексеевна… вы извините меня, пожалуйста, за вчерашнее. Я в вашем дворе гость, к другу приехал. А его дома нет, я Гранда прогулять решил, а он молодой еще, дурной, вот и сорвался…

Теперь до Сони дошло. И очень захотелось разжать руку. Пусть бы Еня этого типа укусил за все вчерашнее… можно больно.

— Вы⁈

— Я. Простите, пожалуйста, что я вчера так сорвался…

Соня подняла брови.

Каким-то образом енотовый хвост в руке придавал боевого духа. Или сам енот, который выглядел так, что вот сейчас кинется — и сожрет?

— Скажите, а если бы ваша собака нас вчера покусала?

— Он не стал бы.

— Моего енота он порвать хотел. Если бы не Еня, вчера могли бы пострадать и я, и дочка. А вы… я правильно понимаю, Павел Семенович, гражданин не раскаивается, а просто — старается уладить дело миром, пока Нина Ивановна его вместе с собакой на живодерню не загнала?

Потупились оба. И участковый, и его спутник. Потом слово взял участковый.

— Если так-то подумать… Софья Алексеевна, может, и правда помиритесь? Мне спокойнее, делу ход не давать, вам спокойнее — вы ж зверье любите, не станете грех на душу брать. Ведь и правда убьют собаку, а он живая душа, жалко его. Мужчине, вот, спокойнее…