А кухня у нее светленькая, в беззаботных розовых тонах и с ромашками. Нравились ведьме эти цветочки, вот нравились — и все тут. Даже фартучек на ней был с ромашками.

Воспоминания о вчерашнем ей тоже настроения не портили.

Евгений Отт?

Ну и что?

Вот ЧТО она такого сделала, если задуматься?

Ни-че-го.

Ведьмовство, понятно, наказуемо, но только в том случае, если поймают и докажут. А тут еще и Маринкина беременность, и отказ этого самого Евгения от ребенка, и его жестокие слова.

Были? Еще как были, и девочку чуть ли не шлюхой в лицо назвал, и бабушке ее сказал то же самое… и кто тебе виноват? Законы Лариса знала.

Даже если Евгению захочется идти с жалобами и делать из себя посмешище, ничего, кроме штрафа ей не присудят. И то разойдутся взаимозачетом, скорее всего.

Она не убивала, она просто прокляла, перекинула в животное, а куда уж он сам там провалился? Хотел-то к родовому алтарю, но вмешалась она очень удачно и вовремя, вот и засбоил портал. Это Лариса тоже выяснила. Первым делом. И результат ей понравился.

Судя по всему, Евгения никто больше не увидит. Можно расслабиться, и жить спокойно.

А еще поговорить с Мариной. Когда родится ребенок, ей надо будет подавать на определение отцовства, введение ребенка в род и привязку к алтарю. Это же наследник Отт! И до его двадцати лет Маринка будет жить спокойно.

Деньги будут. А там и замуж выйдет, почему бы нет?

Даже если родится девчонка, ничего страшного. Ее тоже можно к алтарю привязать, и наследницей женщина может быть, чай, сейчас не старые времена.

Все складывается просто отлично!

Так Лариса и думала, пока к завтраку не заявилась внучка. Так-то она у бабушки не оставалась, нельзя ей рядом с действующей ведьмой быть, ни к чему. Но на денек и иногда — можно.

Может потому и вранье сработало? Не знали бабушка и внучка друг друга как следует вот и получилось не то что надо.

— Доброе утро, бабушка.

— Доброе, Мариша. Садись кушать, оладьи сейчас готовы будут.

— Оладьи?

— Да.

Марина послушно села за стол, но особого аппетита не показывала. Наоборот…

— Бабушка, а нам ничего не будет? Ну… за Евгения? Я тогда не подумала, а вот сейчас мне страшно.

Лучше поздно, чем никогда. Но к себе Лариса эту мысль тоже применяла, не ей и Маринку осуждать.

Да, внучка дура, примчалась и ревела тут, и сопли бахромой, и истерика, и чуть не обморок. Но и она — дура. Могла бы и потерпеть пару дней, месть обдумать, все варианты прикинуть, ан нет, вспылила, разгневалась и помчалась мстить. А подождала бы немного, так и передумала бы, или еще что сообразила. Вот говорила ей наставница: ты, Ларка, сначала делаешь, а потом думаешь, вляпалась или нет. Авось возраст глупость поправит, да надежды мало.

Не поправил. Так-то Лариса была и разумной, и рассудительной, только не там где дело касалось ее семьи. Дочь она любила, и внучку любила, последние росточки ее рода, считай. Воспитывать сама не могла, а любить — запросто, вот любовь и подвела. Но теперь уж пролитого не поднимешь, плакать смысла нет. Так что Лариса махнула рукой.

— Нет, Мариша, все будет хорошо. Не переживай.

— Но ты же…

— Ничего с ним не сделала. Я даже сил не слишком много вложила в заклинание, может, на месяц его и хватит. Или пока он к алтарю не придет… ладно, условие я поставила зверское, Евгению твоему отродясь его не выполнить. Но спесь с него чуточку собьется. Погуляет, подумает о хорошем и плохом… а может, и вообще не вернется. Кто ж его знает?

— Бабушка?

— Я проверила сегодня по карте, у меня пара капель его крови оставались, ты мне приносила. Вот, я их на поиск и потратила.

— И?

— Евгений Н. Отт ушел через портал неведомо куда. И найти его по карте не получается.

— И что это означает?

— Что портал зашвырнул его в другой мир. Скорее всего. На Рамире твоего обидчика нет.

Марина кивнула, задумчиво погладила живот.

— Но он ведь не умер? Сейчас это было бы некстати.

— Он определенно не умер. И перекинулся во что-то некрупное, я не знаю точно.

— Ты не видела точно?

Ведьма поморщилась.

— Марина, откуда такой интерес к его участи? Не знаю я, кем он стал, что-то такое, пушистое и не слишком крупное… кошка, собака… не знаю! Портал ослепил… хвост у него точно был.

— Он все же не чужой и мне, и моему ребенку. И ребенка кто-то признать должен.

— Это понятно, но чем дольше его не будет, тем тебе лучше. Подашь прошение об установлении отцовства и признании твоего малыша наследником. Может, к тому моменту, как Евгений вернется, у него будет только один выход — жениться на тебе, да и жить долго и счастливо.

— Подам…

Ведьма пристально поглядела на внучку.

— А откуда такая неуверенность? Марина? Ты ведь мне сказала, что беременна от Отта?

Внучка потупилась. Ведьма привычно взялась за половник. Надо бы за сердце, но половник выглядел доходчивее.

— Мар-рина⁈

Внучка потупилась.

— Ну…

— Ну⁈

— Это может быть ребенок Евгения, а может и Маркуса.

Ведьма положила половник, и опустилась на табурет. От греха. Некоторые новости лучше выслушивать сидя. Или лежа.

— При чем тут Маркус Отт?

— Он… и я… он мне нравился, и я ему, а потом Евгений… в общем…

Врать ведьме — занятие бесполезное. Можно недоговорить. Но если уж ведьма настроена вытряхнуть из тебя правду, она это сделает. Даже вместе со слезами, соплями и хитрыми замыслами.

— Я надеялась, а он… а я…

Ведьма слушала и мрачнела. Картина ухудшалась на глазах. Внучка действительно не соврала ей, но она сама не знала, от кого беременна. Пока Евгений за ней ухаживал, Маркуса она тоже не упускала. И да, у них все было. И с Евгением тоже. И примерно в одно и то же время.

Более того, вчера Марина пыталась заставить Маркуса на себе жениться. Но тот узнал про кузена, жениться отказался, и задал тот же вопрос, что и бабушка. Чей ребеночек-то?

А Марина и сама не знает до конца.

По крови этот ребенок — Отт. Стопроцентно. Ни с кем третьим Марина не спала. А вот от старшей ветви или от третьей младшей — неизвестно. Скорее, даже от Марка, потому что Евгений свое отцовство отрицал резко. Но он мог и соврать.

Но и Марк говорит, что защита от внебрачных детей у него лучше, чем у Евгения. Дескать, кто-то из предков этим сильно озаботился. И тоже может соврать.

А вот алтарь…

Алтарь не станет ни врать, ни хитрить. Кровь Оттов он почует, и Марину в живых оставит. Но наследником этот ребенок может и не стать. А может и стать.

Ведьма только вздохнула.

— В кого ты такая дура⁈ Марина⁈

— Бабушка, я думала…

— Нет, дорогуша! Когда думают, не бывает такого идиотского результата. Теперь тебе придется ждать до родов… еще месяцев семь, верно?

— Плюс-минус.

— Вот. Потом звать к алтарю Евгения, Марка, сразу, на месте, у ребенка, определять отцовство… сама понимаешь, алтарь шутить не умеет, это застывшая магия, стихия. Он и тебя убьет, и ребенка, если что. Или тебя через ребенка. Ты об этом не знала?

— Ну…

— Ты не можешь знать кто отец твоего ребенка. Отт, верно, но если не Евгений, то ты становишься клятвопреступницей. А на алтаре шутить не выйдет, и с королем ты тоже хвостом не крутанешь. Все формулировки отточены веками. Если ты просто приходишь к алтарю, и после родов мужчины определяют чей ребенок, и признают его — это одно. Тут ты невиновна. А если ты сейчас поклянешься, а потом отправишься к алтарю… тут тебя и накроет.

— Бабушка, а нельзя как-то это подправить? С клятвой?

— Нельзя, Марина. Никак нельзя. Поумнее тебя пробовали провести алтари, и попались. Потом их аккуратно так веничком из перьев сметали, чтобы алтарь не поцарапать. И выкидывали на совочке.

— Но Марк сказал, что алтарь можно обмануть. Бывали случаи.

— Так-так⁈ Он в курсе твоей игры⁈

Марина потупилась.

— Чего я еще не знаю⁈ Ты… дуррррррра!!!

Рык у ведьмы получился вдохновенный, со страху бы описался даже тигр.