Некоторое время старуха смотрела на меня, а затем слегка плаксиво спросила:

– Тебе шо жалко, магиср?

Я обессиленно опустилась на лавку и приложила ладонь ко лбу.

– Что. Именно. Мне. Жалко?

– Понимаешь…

– «Те». Понимаете, – прервала я, потеряв последние остатки терпения. – Я не помню, чтобы давала вам право обращаться ко мне в панибратской форме.

Мария Матфеевна нахмурилась, недовольно поджала губы.

– Вот те на! Мне, поди, побольше твоего будет, чтобы я у всяких молодух разрешение спрашивать! Ты хоть столичная, но сильно не зазнавайся! Иначе с таким норовом и люди от тебя отвернутся, и мужика себе найти не сможешь! Будет, вон, токмо Сено к тебе приходить, а толку с него мало. Несмотря на то, шо рожа красивая. – Она издала этот противный звук, отчего я даже плечами передёрнула.

Ещё одна… Вы там все спятили, что ли? Или издеваетесь?

– Я была бы только счастлива подобному исходу, – ответила с улыбкой. – Поэтому, надеюсь, вы передадите всем остальным, что им тут не рады.

Поднялась на ноги и направилась к Сени.

– Постой!.. Ты же не дослушала!.. Ведьма!..

Когда подошла ближе к лестнице на веранду, то не смогла сдержать вздох восхищения. Балку обвивало необычное вырезанное растение: длинная гибкая ветка; мелкие, кажущиеся острыми на вид цветы росли прямо на ней; длинные тонкие листки. Могу поклясться, что впервые видела такую форму. Выглядело это необычно и поразительно красиво.

Очень аккуратная и кропотливая работа.

– Сеня, – позвала и притронулась к его плечу.

Он поднял на меня взгляд, широко и радостно улыбнулся.

– Красиво? – спросил он, кивнув на свои труды.

– Красиво, – зачарованно подтвердила я. – Ты молодец.

– Хвалить! – радостно сказал он и немного склонил голову к моей руке. – Хвалить!

Меня заполнило сожаление и вина: вот как можно игнорировать такое солнышко? Он такой милый и добрый, пусть и выглядит детиной под два метра ростом. Если отвернусь от него, то что я за человеком буду?

Опустила руку на мохнатую макушку и погладила слегка вьющиеся волосы. Они были немного жёсткие и торчали во все стороны, но хоть чистые.

Может, когда поеду в Бортомир, возьму ему какой-нибудь бальзам… Или лучше не стоит. Хорошее отношение – это одно, а вот подарки – совсем другое. Как бы это не дало ненужную пищу для грязных сплетен. Мне-то на них всё равно – по сравнению с высшим обществом, уколы местных не страшнее комариных, – но вот на Сеню нападки могут только ужесточиться.

– Ведьма! – к нам подошла Мария Матфеевна. – Не по-человечески это!

– Сеня, – позвала, притронувшись к плечу мужчины, и, когда он поднял на меня взгляд, мягко попросила: – Отведи, пожалуйста, Марию Матфеевну домой.

Несколько секунд он смотрел на меня не мигая. Я прямо видела, как шестерёнки крутятся у него в голове в попытке осмыслить просьбу. А затем Сеня медленно повторил:

– Отвести… домой?

– Правильно! – улыбнулась я и вновь погладила его по голове. – Сеня молодец!

– Вернусь… Хвалить? – неожиданно спросил он.

Я сначала растерялась, а потом обрадовалась. Или человеческое обращение даёт свои плоды, или Сеня умнее, чем хочет казаться своей семье.

– Да, – искренне улыбнулась и вновь провела по его волосам.

Мужчина резко вскочил, отчего я невольно отшатнулась, шагнул к старухе и взял её на руки. Не как тогда меня – перекинув через плечо и руку ещё положив на интересное место, – а довольно аккуратно. Но женщина этого всё равно не ожидала, поэтому удивлённо вскрикнула и вцепилась в его шею.

– Эй, стой, дубина! Кому сказала, стоять! – завопила она, когда испуг прошёл и Сеня резко так двинулся по тропинке размашистым шагом. – Ведьма, корзинку верни!.. Стой!.. Ведьма, останови его!..

– Кто же гостинцы забирает-то? – громко спросила с усмешкой. – Не по-человечески это!

Вначале я хотела всё же догнать их и вернуть «гостинцы», но потом решила, что они станут Сене платой за поездку, о чем и крикнула вдогонку.

– Да чтобы вы подавились!.. Ведьма! – незамедлительно прилетел ответ. – А ты Пустая Башка!

Что же… Надеюсь, это станет уроком не только для Марии Матфеевны, но и для остальных. Что никого выслушивать не стану и тем более выполнять какие-то там просьбы за еду.

… Увы, помогло это не сильно. Точнее, совсем не помогло, отчего у меня закрались сомнения, как именно старуха передала мои слова. Ведь на следующий день меня так же разбудил женский голос. Но на этот раз звонкий, девичий.

– Эй… Ведьма, вставай!

Открыла глаза и уставилась на двух деревенских девушек. Они были мне совершенно не знакома.

– Что надо? – сонно спросила, ещё не до конца понимая, почему меня опять кто-то будит, хотя я засыпала в доме. Понимаю, пока в нём нет окна и дверей, но это же не повод входить без разрешения!

– Мы… это… гостинцев тебе принесли… И ты это… любовное зелье варить умеешь?

Я застонала и натянула плед на голову.

Мне понадобилось два дня на восстановление после того, как я использовала энергию леса и, можно сказать, вырастила себе дом. Почти всё время я находилась в неком подобии анабиоза, или, как его называют, магический сон. Это состояние, в которое себя вводит маг, чтобы быстро восполнить опустошённый резерв. В другое время я бы пробыла в нём сутки, а потом проснулась ужасно голодной, но магически полной. Но в этот раз некоторые факторы постоянно выдергивали меня из сна – Сеня и деревенские. И если первый будил и заставлял есть, то у вторых были менее добродушные намерения.

Объяснить Сенославу, что меня не нужно трогать, так и не смогла. Кажется, он вообще решил, что я заболела. Ведь пироги, мясная вырезка и картошка, которые староста отправлял до этого, сменились на густой бульон, варёную курицу и творог с молоком. Один раз вообще попытался меня покормить с ложечки, чем вначале смутил, а потом разозлил.

Хотя больше злили и мешали, конечно, деревенские. Чего только они у меня не требовали! И всевозможных зелий и заговоров; и проклятья для одного соседа и благополучие для другого; и поймать мужа на измене, или сделать так, чтобы у него не вставало на других баб; кто-то вообще попросил вылечить его от геморроя. В общем, я даже не знала, что делать: смеяться или плакать.

Попытки объяснить, что я никакая не ведьма, а магистр, не помогали. Кажется, с каждым отказом запросов лишь прибавлялось, а люди становились всё ретивее! Но сегодня я наконец-то полна сил, и раз не помогают слова, то значит убедят действия!

Неожиданно дымку сна согнали странные звуки, доносящиеся с «кухни». Это была самая первая комната, где осталась стоять нетронутая печь. В доме пока не было ни дверей, ни окон, ни мебели. Первым фактором прекрасно пользовались деревенские, входя ко мне без разрешения, не говоря уже о стуке! Или это может быть Сеня. Пришёл, наверное, бедную меня опять будить и кормить.

Словила себя на том, что при этой мысли улыбнулась. Вот же дела…

Поднялась с перины, накинула верхнюю одежду, спрятав кулон на шнуровке под камзол, и вышла из комнаты, которую в будущем собираюсь обустроить под спальню. В нос тут же ударил великолепный запах. Огляделась и увидела поразительную картину: в кухню внесли лавку и стол, на котором была расстелена белоснежная скатерть, стоял начищенный до блеска самовар и несколько тарелок с едой; печь растоплена докрасна, возле неё стоит Мария Матфеевна и жарит на сковородке блины; появилась входная дверь, а место под окно завешено тканью – видно, чтобы тепло не уходило.

– Здравия, магиср! – оглянувшись, сказала старуха и вернулась к печи. – Пусть Мать Марина вам сегодня благо принесёт!

– Доброе утро, Мария Матфеевна, – ответила я, не показывая удивления. – Пусть Мать Марина годов жизни вам прибавит.

В принципе, сейчас у меня было прекрасное настроение, поэтому даже наличие в доме постороннего человека не могло это изменить. Ко всему старухе, видно, действительно нужно было от меня что-то серьёзное, раз она прибралась тут, сама чай заварила и вон блины мне жарит. Хотя навёл порядок в комнате, скорее всего, Сеня. А вот под чётким руководством или по своей инициативе – это уже интересный вопрос.