Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Важно отметить, что Ксенофан критиковал не только религиозное, но и философское учение Пифагора. В его словах о том, что божество видит и слышит, но не вдыхает (21 А 1,26), принято видеть полемику с пифагорейской космогонией, согласно которой мир образуется путем вдыхания извне «беспредельной пневмы»,[33] ибо божество Ксенофана мыслится здесь тождественным миру.[34] Упоминание Лиогена Лаэрция о том, что Ксенофан άντιδοξάσαι Πυθαγόρα (IX,18), следует, вероятно, связывать не только с процитированными выше стихами, но в первую очередь с философской полемикой.

Из слов Ксенофана явствует, что на рубеже VI-V вв. метемпсихоз был уже широко известен в Великой Греции и ассоциировался с именем Пифагора.[35] С этой идеей связан и пассаж Геродота, отражающий популярную традицию, которая бытовала на ионийской родине Пифагора. Повествуя о некоем Залмоксисе из фракийского племени гетов, который познакомил своих соплеменников с учением о бессмертии души, Геродот со слов местных греков утверждает, что тот перенял это учение от «одного из мудрейших эллинов — Пифагора» (IV,95). В действительности геты едва ли обязаны этим верованием общению с Пифагором. Скорее, их греческие соседи объясняли его возникновение так же, как и сам Геродот, — влиянием более древней и развитой культуры. В первом случае греки перенимают метемпсихоз у египтян (11,123), а во втором фракийцы — κακοβίοι και ύπαφρονέστεροι, по характеристике Геродота (IV,95), — от греков.[36]

Не вдаваясь в подробности запутанной истории с Залмокси-сом,[37] отметим геродотовскую характеристику Пифагора: Ελλήνων οόκ ασθενέστατος σοφιστής. В какой же области он проявил свою мудрость? Вернет считал, что Геродот подразумевает здесь научные занятия, и переводил σοφιστής как scientific man.[38] Буркерт, напротив, утверждает, что поскольку в ранней традиции зафиксирована только «шаманистская» деятельность Пифагора, то и его мудрость следует связывать исключительно с ней.[39] Итак, Пифагор — не самый слабый из греческих шаманов. Такое понимание слов Геродота смутило бы, вероятно, и самого Буркерта, но ведь именно к этому, в сущности, и сводится его толкование.

Решительно отрицая какую бы то ни было связь античной культуры с шаманизмом,[40] следует согласиться с толкованием Бернета. До того, как софистами стали называть вполне определенную категорию людей, σοφιστής — это тот, «кто знает мудрые вещи», носитель знания в архаической Греции.[41] Так могли называть человека, проявившего себя в различных сферах культурной деятельности: одного из семи мудрецов (Hdt. 1,129), поэта (Pind. Ist V,28), музыканта ([Eur.] Rhes. 924). Очень часто так называли философов, ученых и врачей: Анаксагора (Isoc. XV,235), Алкмеона (Isoc. XX,268), Эмпедокла (Hipp. VM20).[42] Поскольку Пифагор не проявил себя в качестве поэта и музыканта, что же, еще мог иметь в виду Геродот, как ни его философскую и научную деятельность? Правда, историк называл σοφισταί и тех, кто вслед за прорицателем Мелампом познакомил греков с культом Диониса (11,49), т. е. Орфея и Мусея, но и это не меняет общей картины: ведь и «настоящий» софист Протагор считал своими предшественниками Орфея и Мусея (Pl. Prot 316d-317b). Кроме того, для Геродота Орфей был в первую очередь поэтом и музыкантом (ср. II,53).[43]

Общий смысл пассажа вполне ясен: фракийцы ведут жалкую жизнь, а Залмоксис познакомился с ионийским образом жизни и более утонченными нравами, общаясь с эллинами и мудрейшим из них, Пифагором. Самосский мудрец предстает здесь как носитель ионийской культуры, более того, как представитель ионийского просвещения. Если Залмоксис воспринял у него прежде всего религиозную доктрину, это вовсе не значит, что ничему другому Пифагор научить не мог. (Сам Геродот, кстати, не верил в их знакомство, считая, что Залмоксис жил гораздо раньше). Надо полагать, что, характеризуя Пифагора как е Ελλήνων ούκ ασθενέστατος σοφιστής, Геродот основывался на том, что он сам знал о Пифагоре, а не на том, что знали о нем геллеспонтские греки.[44] Учитывая, что Геродот поселился в Фуриях, т. е. совсем рядом с Кротоном, в 40-х гг. V в., когда память о Пифагоре была здесь еще жива, можно считать эту характеристику заслуживающей доверия.

Рассматриваемая на фоне ранней традиции в целом, σοφία Пифагора приобретает еще более определенный характер. Помимо просвещенного ионийца Геродота, ее же с пиететом отмечают философ Эмпедокл (31 В 129) и не чуждый философии поэт Ион Хиосский (36 В 4). Даже в неприязненной реплике Гераклита говорится о σοφίη Пифагора (22 В 129). Относя это понятие исключительно к области религиозных доктрин и культовой практики, лишая его рационального содержания, мы должны были бы радикальным образом изменить наши представления о том, что значила σοφία для философов той эпохи. Между тем контекст большинства свидетельств говорит совсем о другом: о глубоких и обширных знаниях, которыми обладал Пифагор.

Нет смысла оспаривать то, что эти знания касались и сферы религии, — для нас важно, что они ею не ограничивались.[45] Ведь невозможно предположить, чтобы поддержка орфического учения о переселении душ сама по себе могла обеспечить Пифагору репутацию мудреца, причем среди людей, которые этого учения не разделяли! В таком случае Орфей был бы σοφώτατος, на самом же деле упоминания о его мудрости эпизодичны[46] и она едва ли считалась его характерной чертой. Еще меньше связывалась σοφία с орфиками, отношение к которым было чаще всего скептическим. Показательна и репутация так называемых «пифагористов», проповедовавших метемпсихоз и связанный с ним аскетический образ жизни, — мы не раз встречаем насмешки над ними, но никогда ничего похожего на σοφία.

Рассмотрим теперь несколько фрагментов, содержащих более развернутую характеристику Пифагора. Вот что говорит о нем Ион Хиосский во фрагменте элегии, посвященном Ферекиду Сиросскому (36 В 4):

ως ό μέν ήνορέηι τε κεκασμένος ήδέ και αίδοι
και φθίμενος ψυχήι τερπνόν δχει βίοτον,
εΐπερ Πυθαγόρης έτύμως ό σοφός περι πάντων
ανθρώπων γνώμας εΓοε και έξέμαθεν.

«Значит он, украшенный мужеством и скромностью, и после смерти пребывает в радости, если, конечно, и вправду мудрец Пифагор познал и изведал больше, чем все другие люди». Здесь, как и в пассаже Геродота, метемпсихоз не упоминается прямо — речь идет лишь о загробном существовании души, правда, существовании счастливом, вопреки традиционным греческим представлениям. Но Ион явно имел в виду не только истинность религиозной доктрины пифагореизма. Скорее он делает залогом этой истины интеллектуальное величие Пифагора, которое, следовательно, не нуждается, на его взгляд, в доказательствах. Ведь περί πάντων ανθρώπων γνώμας είδε και έζέμαθεν сказано не об изучении Пифагором души, а в целом о его значительных успехах в приобретении знаний и, как бы мы теперь сказали, активной познавательной деятельности. Если Пифагор действительно мудрец, постигший истину (γνώμας είδε)[47] глубже, чем другие люди, то и его представления о душе являются истинными — вот что, в сущности, хотел сказать Ион.[48]

вернуться

33

Arist. Phys. 213 b 22, 203 a 1; Met. 1091 a 12, fr. 201. DK1, 113 not.; Burnet, 108; Zeller-Mondolfo, 314f; Rey A. La jeunesse de la science greque. Paris 1935, 134, 207 ff; Guthrie I, 200 n. 2, 277 f; Kahn. PP, 183; Sinnige Т. G. Matter and Infinity in the Presocratic Schools and Plato. Assen 1968, 59; Babut D. Sur la 'theologie' de Xenophane, RPh 164 (1974) 433 ff. См. ниже, V.2.

вернуться

34

Guthrie I, 381 f; Lebedev Α. A New Fragment of Xenophanes, Studi difilosofia preplatonica. Napoli 1985, 15.

вернуться

35

Сведения ранней традиции, касающиеся метемпсихоза, в том числе и два пассажа Геродота (11,81, 123), рассматриваются ниже, 111,2.

вернуться

36

Burkert, 128.

вернуться

37

См.: Morrison J. S. Pythagoras of Samos, CQ 50 (1956) 137 f.

вернуться

38

Burnet, 85; Zeller-Mondolfo, 331 f; Guthrie I, 166 n. 3.

вернуться

39

Burkert, 211; van der Waerden, 29.

вернуться

40

См. ниже, 111,1.

вернуться

41

Kerferd G. В. The First Greek Sophists, CR 64 (1950) 8-10; idem. The Sophistic Movement Cambridge 1981, 24 f. Это словоупотребление сохранилось и после Платона, например в традиции о семи мудрецах: Rocca-Serra G. Aristote et les sept 'sophistes': pour une relecture du fragmente 5 Rose, RPh 172 (1982) 321-338.

вернуться

42

Диоген из Аполлонии называл своих предшественников φυσιολόγοι и σοφισταί (64 А 4). См. также: DK 90.6; Isoc. Х,3.

вернуться

43

Стоит отметить, что и сам Меламп изображался в традиции не только прорицателем, но и поэтом и врачом, так что он вполне заслуживал имени σοφιστής. У Аристофана этим именем названы как раз прорицатели, поэты и врачи (Nub. 331-334).

вернуться

44

Моррисон полагает, что здесь возможен литературный источник, например, Дамаст из Сигея, писавший о поэтах и мудрецах (Morrison. Pythagoras, 139).

вернуться

45

Религиозная проблематика, конечно, в различной степени, характерна Для многих досократиков: Ксенофана, Гераклита, Парменида, Эмпедокла (Jaeger W. The Theology of the Early Greek Philosophers. Oxford 1947; Babut D. La religion des philosophes grecs. Paris 1974).

вернуться

46

DK 1 В 2 (Алкей); [Eur.] Rhes. 949; PI. Prot 316d-317b — всего три упоминания за три столетия.

вернуться

47

Для уяснения значения γνώμη у Иона полезно сопоставить ее со словами его старших современников — Гераклита (22 В 78) и Анаксагора (59 В 12). В сходном смысле употреблял это слово и Лемокрит (68 В 11). См.: Snell В. Die Ausdrücke für den Begriff des Wissens in der vorplatonischen Philosophie. Berlin 1924, 36 f.

вернуться

48

См. сходные интерпретации: Kranz W. Vorsokratisches II, Hermes 69 (1934) 228; Zeller-Mondolfo, 318; Huxley G. Ion of Chios, GRBS6 (1965) 38-41. Хаксли видит у Иона полемику с Гераклитом (fr. В 129).

6
{"b":"907242","o":1}