— Вы всё слышали, — на самом деле ничего, но это мелочи. — Новая сущность в теле бывшего ранее тамплиером. Чуждая, враждебная, желающая уничтожить меня и тех, кто мне близок, стремящаяся предотвратить открытие нами, Борджиа. новых мистических знаний тем, кто есть наши верные последователи. Слыша это всё, разве вы отступите от своей верности.

— Нет, магистр, — чеканит Раталли, сейчас донельзя официальный. — Этот, — жест в сторону «Сальетти», — уже не станет отпираться, что он только чужак в теле нашего собрата. Его можно просто убить, но лучше пытать, чтобы рассказал все тайны.

— Да, — склоняет голову сквайр, — это уже не наш брат. Орден просит достойного воздаяния за преступление.

— Услышано, — произношу, после чего вежливо предлагаю обоим удалиться, прикрыв за собой двери. Дождавшись же, вновь обращаюсь к пленнику. — Вот как-то так. Или ещё нескольких ближников привести, чтобы в твоей голове уложились очевидные мысли? Уже ничего не изменится. Знания о как бы запретном начали распространяться. Пробка вылетела из бутылки и обратно её затолкать. Можете попробовать, да только будет ли стоить игра сожжённых свеч? Лично мне о-очень сомнительно. Однако… Ты ведь по любому скоро вернёшься к своему хозяину. Так неужели не хочешь притащить в зубах вкусную косточку, дабы не получить болезненных пинков?

Молчит. Недолго, после чего злобно шипит, пытаясь хоть как-то меня уязвить:

— Ты… вы все… Вы всё равно проиграете. Не убежите. Не скроетесь, не успеете набрать силу. Держатели остановят, не дадут сделать то, что однажды привело к катастрофе! А я уйду и снова вернусь. Не сейчас, не через годы, но всё равно вернусь. Вернусь и посмотрю, как этот мир будет гореть в очищающем пламени, где сгорит вся скверна, вами распространяемая. И не останется ни вас самих, ни того, что вы называете артефактами, что смушают умы с ними соприкоснувшихся. Только сторожевики, только то, что позволит нам держать реальности под суровым, но праведным контролем. Благо общего сильнее стремлений отдельных «я»!

— Всё надеешься на этот, хм, Чёрный камень и ещё кое-что, пока спящее, да? — продолжаю провоцировать, ступая на тонкий лёд догадок, но нутром чувствуя, что подобный артефакт-ловушка и по совместительству «маяк» для притяжения подобных существ не может быть единственным. Не должен быть по всем логическим раскладам. — У меня и других достаточно умений, чтобы контролировать и если не заблокировать приход тебе подобных, то уж точно отслеживать и отлавливать сразу, пока не успели освоиться, затеряться, а потом начать гадить в чужие карманы. А без подобных штук ну что вы можете то, а? Право слово, немногое. И сроки, сроки…

— Отсрочка неминуемого, — сверкнул глазищами враг. Да, однозначный и стопроцентный враг, тут никаких сомнений быть не могло. — Ты знаешь, Бегущий, что как только я вернусь, бросив это тело, к Держателям, то скажу им координаты этого мира. И сюда направятся настоящие, оснащённые всем нужным Экзекуторы, а не одинокие Охотники вроде меня. Они пойдут по самой Дороге Миров, а это не прервать, не остановить. Даже если тебе повезёт и теневые шторма их замедлят… Вместо десяти лет ты получишь двадцать или целых двадцать пять. Жалкие капли в клепсидре вечности! И тебе или оставшимся тут к тому времени уже ничего не поможет. Убежишь из этого мира? Мы узрим след и снова последуем на оступниками. Последуем и найдём! Найдя, скуём дух и забросим его туда, откуда нет выхода, где самое место таким, как ты и сам Искушающий. А теперь… До скорой встречи, изменник!

Выкрикнув последние слова, пленник содрогнулся, застыл на несколько секунд окаменевшей статуей, после чего… обмяк. Мда, тут и проверки то не требовалось, дабы понять — та самая сознательная остановка сердца. Однако я всё ж подошёл, проверил пульс, после чего, убедившись в отсутствии оного, присел на стоящий поблизости стул, обдумывая узнанное. А его, узнанного, было отнюдь не столь мало, как могло показаться на первый взгляд.

Много, очень много новых слов, примерное представление о том, чего можно ожидать от врагов и примерно в какие сроки. Так себе сроки, откровенно говоря, но если не хлопать ушами и с толком использовать последующее десятилетие, то можно будет в должной мере подготовиться. А уж к полноценному противостоянию или банальной эвакуации в случае несопоставимых сил — это время покажет. Ясно лишь одно — артефакты любой разновидности и есть тот самый ключ, воспользовавшись которым можно и нужно развивать как себя любимого, так и близких, а затем и просто признанных в достаточной мере лояльными. Печёнкой чую, нам понадобится всё возможное и даже немного сверх того. Но главное сейчас — это чтобы засланец, отправленный артефактом в сторону Рима, не сумел добраться до кого-то из ближнего круга до того момента, как туда придёт отправленное послание. Мда, остаётся надеяться на не самое удачное вселение, а также на то, что Белль окажется способной и сама по себе, без дополнительных предупреждений, поддерживать нужные меры безопасности. Надеяться… Ждать и надеяться!

Эпилог

1504 год, декабрь, Рим.

Близился к концу 1504-й год от известного события. Вот совсем-совсем близился, до конца оставалось каких-то пять дней. Настроение же было далеко не столь однозначное, как хотелось бы. В том смысле, что мы, Борджиа — как по крови, так и по духу — сумели выиграть важнейшее по сути сражение из всех случившихся до сего дня, но вот про выигрыш в войне можно было только мечтать. Впрочем, всегда стоило быть реалистами и стремиться к невозможному, как говаривал кто-то из философов-экзистенциалистов двадцатого века в моей реальности.

Два с небольшим месяца, именно столько прошло с того момента, как я лично столкнулся не просто с переселенцем из одного тела в другое, а переселенцем однозначно враждебным, к тому же являющимся не одиночкой, не частью малой группы, но частицей некой большой и очень серьёзной организации, возглавляемой существами, именующими себя Держателями. Что они держали, с какими целями? Увы, исключительно намёки и не более того. Зато их намерение во что бы то ни стало уничтожить пусть не наши души — этого они, по ходу, сделать просто не могли — но как минимум тела, а желательно и всё, нами в этом мире сделанное — тут уж, как говорится, ноль сомнений.

Слава… неизвестно кому из высших сил, но однозначно уму и сообразительности Алисы-Изабеллы — попытка «римского вселенца» что-то сделать провалилась пусть не с ходу и не быстро, но всё же окончательно и бесповоротно.

Почему всё произошло именно таким, благоприятным для нас образом? Просто в тот момент, когда Чёрный камень был использован как транслятор «духовных матриц», сама Белль внимательно и во всех нюансах старалась изучить те самые золотые пластины, добытые в закопанном близ Александрии саркофаге. Изучая же, находясь в предельно концентрированном состоянии, не могла не заметить резкое и ощутимое для научившихся чувствовать энергию вспышку, общее изменение «фона». Ощутив же, сопоставила примерное время, в которое я мог добраться до Чёрного камня и вот это вот всё. Любая странность для давней моей подруги и напарницы по делам разным, сложным и рискованным — повод повысить безопасность и нежно пестуемую паранойю. Вот она и объявила условное «осадное положение», настоятельно посоветовав всем действительно близким не то что не покидать замка Святого Ангела, но ещё и минимизировать контакты с людьми. Ну чисто так, на всякий случай. И ведь не зря, ох как не зря!

Кардинал Джованни Конти! То самый, который вроде как ни рыба ни мясо, но находился в коллегии кардиналов ещё в да-авние времена и продолжал в оной пребывать. Как оказалось, именно в него переместилось сознание второго Охотника. Переместилось, как выяснилось позже, прямо во время беседы оного с парочкой епископов в присутствии секретарей и немалого числа слуг. Поскольку и возраст был не самый юный, и здоровье далеко от идеального — замещение души произошло с не самыми лёгкими для тела эффектами. Потеря сознания, пребывание в полубреду более суток… В общем, когда Охотник пришёл в себя и начал осваиваться в новом для себя теле, обладающем, надо признать, отнюдь не малыми возможностями — было уже, хм, поздно. Попытка нанести визит Папе Александру VI с ожидаемым результатом пусть не провалилась, но была отложена. Желание пересечься с кем-то из семьи викария Христа… Учитывая, что Белль и сама до поры не собиралась выползать из твердыни Борджиа, и другим настоятельно не рекомендовала, мотивируя это вполне убедительными доводами — и тут для Охотника всё обломилось с печальным хрустом известных причиндалов. А там и послание подоспело. Моё, из Мекки, доставленное скоростными клиперами по воде и оптическим телеграфом по суше.