Ему повезло, он не может себя задушить. Пальцы проходят сквозь тело, лежащее на кровати, и остается лишь мимолетное ощущение тепла на их кончиках. От жалких попыток его отрывает скрип двери. В комнату заходит хожалка, неся на подносе кубок. Вид у нее усталый и озабоченный.

– Эко вас угораздило, вашмилость, – вздыхает она и садится рядом. Берет его пухлую обессиленную руку и гладит, будто безжизненного котенка. – Что я буду без вас делать, а? А?!

Из глаз медведицы текут крупные мутные слезы. Она плачет? Боже мой, эта женщина что, умеет плакать? Какой жалкий вид! Альхор Всемогущий, какая она… старая… и несчастная.

– Не смей помирать, иначе я с того света тебя вытащу и как следует выпорю, понял?

– Йоханна, не надо, – просит Людвиг беззвучно и касается ее плеча. – Пожалуйста, не начинай! Я здесь, со мной все будет хорошо! Мое время еще не пришло, слышишь?!

Конечно, она не слышит. Как дать ей понять, что он здесь? В отчаянии Вигги пытается сбросить со стола вещи, но руки проходят сквозь бумагу и чернильницы. Черт! Он должен что-то сделать! Не хочет видеть, как Йоханна страдает! Людвиг бросается к прикроватному столику и силится уронить склянки с лекарствами. Нет, все тщетно. Он бесплотный дух, который ничего не может. Вот же издевка судьбы!

Тем временем хожалка утирает глаза краешком фартука, берет кубок и через воронку вливает содержимое в его рот.

– Вот еще немного крови. Надеюсь, это поможет. Не то я разорву ее на куски.

О господи! Это кровь того неудавшегося чудовища! Это кровь Эйлит.

Ничего не происходит. Йоханна смотрит на его тело, затем начинает сгибать его руки и ноги, как обычно делает при разминке. Затем видит что-то и прижимает его конечности к кровати. В это же мгновение его тело начинает сводить судорога. Изо рта льется пена, воспаленные глаза распахиваются, и Людвиг видит в них собственное безумие. Это не он! Словно злобный дух вселился в него! Он больше не может здесь находиться!

Йоханна дала ему кровь Эйлит! Она надеется, что он исцелится. Хочет, чтобы Людвиг жил, и сделает все, заплатит любую цену. Вот только чего ему это будет стоить? Свободы? Что, если кровь Эйлит навеки превратит его в раба? И Искра… придется ведь вернуть ее девчонке, таков уговор, черт возьми.

В отчаянии Вигги вырывается из комнаты. Воздух, ему нужен воздух, как можно быстрее… Его шаги никак не отзываются на ступенях, кажется, он даже почти не касается пола. Воздух, воздух, воздух…

Людвиг не помнит, как выбегает на замковую площадь, покрытую тонким налетом льда. Снег уже убрали, собрав его в грязные кучи. По стене ходят караульные и о чем-то переговариваются. Служанки, смеясь, тащат корзины с бельем. Никто его не замечает. Никто ему не поможет.

Или он ошибается? Что с девчонкой? Это ее кровь сейчас в нем. Вдруг она его увидит? Вдруг сможет помочь?

Воодушевленный, он мчится к караульной башне. Радость от обретения рук и ног захлестывает его. Вот если бы он и вправду исцелился! Вот если бы все это оказалось явью…

Он находит Эйлит в камере, без движения лежащей на койке. Пустыми глазами она смотрит в потолок, как будто ждет скорейшей смерти.

– Эйлит, ты слышишь меня? – с надеждой спрашивает Людвиг и проходит сквозь решетку, чтобы оказаться поближе к ней. – Это я, виконт!

Девчонка в испуге слетает с койки, затем слепо вглядывается в полумрак, будто не понимает, откуда исходит его голос. Он тут! Нет, левее! Посмотри на него!

– Эйлит! Я у двери!

– Кто здесь? – вскрикивает она и выставляет вперед руки, готовясь защищаться от невидимой угрозы. – Покажись!

– Я не могу! Йоханна дала мне твою кровь, и теперь я…

Договорить виконт не успевает, их прерывает оклик стражника:

– Эй, чего кричишь? Жрать хочешь? – Он спешит к ней, и на его лице проступает гнев пополам с испугом. – Я же сказал, жратва будет вечером! Хватит голосить!

Эйлит бросает на стражника презрительный взгляд и забивается в угол, закутавшись в одеяло. Наверное, ей очень холодно. Тот уходит, а Людвиг опускается на корточки совсем рядом и наклоняется к ее уху:

– Ты меня слышишь?

– Я схожу с ума, – удивительно ясным голосом заключает она и садится, обхватив руками колени. – Только этого не хватало…

– Я виконт де Гродийяр. Твоя кровь превратила меня в бесплотного духа. И только ты можешь меня слышать.

– Я точно схожу с ума. – Девушка зажимает уши. – Пожалуйста, пусть это закончится. Я больше не хочу так страдать.

– Эйлит, ты не сходишь с ума, я настоящий! Хватит валять дурака! Лучше скажи, как мне вернуться в свое тело?!

И только тогда Эйлит поднимает голову и каким-то внутренним чутьем находит его взглядом и неуверенно произносит:

– Моя кровь не помогла?..

– Я не знаю.

– О господи… Я сделала только хуже…

– Нет, нет! – успокаивает ее Вигги и хочет коснуться щеки Эйлит. Получается! Какая теплая… О Альхоровы подштанники, какие еще неожиданности светят ему сегодня?

От прикосновения Эйлит вздрагивает и невольно жмется к стене. Неужели так неприятно? Ладно, он больше не будет.

– Ты мне помогла. – Людвиг решает ее успокоить. Пока девчонка единственная, кто может ему помочь. – Я очень страдал. Твоя кровь избавила меня от боли.

– Правда? – без особой надежды спрашивает она. – Это все ваша болезнь?

– Да. Я не жилец. Не стоит обо мне переживать.

– Медведица сказала, что, если я исцелю вас, она даст мне уйти… – В ее серых глазах появляется дикий, животный страх. – Но что она со мной сделает, если ничего не получится? Что, если вы умрете?

Людвиг не ответил. Если он умрет, Эйлит, медведица разорвет тебя на куски.

– Попробуй позвать Йоханну. Скажи ей, что я здесь, с тобой, – не унимался Людвиг. – Может быть, что-то получится.

– С чего ты взял, что она мне поверит? – шепотом возражает Эйлит.

Не успевает Людвиг ответить, как в коридоре снова раздаются шаги стража:

– С кем ты там разговариваешь?! – недовольно ворчит тот. – С крысами?

– Ну же, Эйлит, скажи ему, что тебе нужна Йоханна!

– Да не буду я говорить!

– Эйлит, умоляю! Обещаю, я сделаю все что угодно!

Страж останавливается напротив камеры. Видок у него злющий. Само присутствие чудовища в замке вызывает в нем жгучую ненависть. Некоторое время Эйлит смотрит на него, словно раздумывая, стоит ли ей идти на поводу у Людвига или плюнуть, но затем все же произносит:

– Будьте добры, позовите Йоханну. Мне нужно сказать ей кое-что очень важное.

– Что?

– Я могу сказать это только ей. Это касается хозяина.

Кажется, ее слова убедили стражника, и тот спешно удалился.

– Вернете мне Искру, поняли? – тут же находится девчонка.

– Но…

– Без «но»! Вы обещали! – злится она. – Мне надо как можно быстрее попасть в Дильхейм.

– Там твой дом?

– Нет, там… неважно.

– Если ты хочешь, чтобы я помог тебе, ты должна мне все рассказать.

– Я не могу никому верить, – качает головой Эйлит. В ее голосе звенит что-то похожее на разочарование. – Меня резали, рубили, мучили, запирали в клетках… Нет, я больше не могу.

Людвиг садится рядом и легонько касается ее плеча:

– Я не желаю тебе зла, правда. Прости, что запер в клетке… Я не думал, что ты… почти человек.

Эйлит лишь фыркает и отмахивается. Все еще ему не верит.

Вскоре на ступенях слышится чугунный топот Йоханны. Девчонка бледнеет и вжимается в угол.

– Что мне сказать ей?! Она меня убьет!

– Не бойся, просто повторяй за мной, – успокаивает ее Людвиг. – Просто скажи, что со мной все будет хорошо!

– Но это неправда!

– Неважно! Главное, скажи…

Медведица замирает по ту сторону решетки. Высота потолка не позволяет ей выпрямиться в полный рост, и ей приходится неудобно сгибать шею, чтобы не упираться головой. От такой позы ее вид кажется угрожающим.

– Чего ты хотела, чудище? – рычит она. – Говори быстрее, у меня и без тебя забот полно!