Людвиг как раз изучал планы замка, сделанные еще его дедом лет сорок назад. С тех пор замок мало изменился, разве что появилась пара деревянных построек на заднем дворе, да вход в столовую перенесли.

– Думаю, что-то разрушило фундамент, – подытожил зодчий. – Прежде чем восстанавливать башню, нужно выяснить, что стало причиной.

Аэнор, как и многие крепости времен Альхоровых завоевательных кампаний, построен в горах, на цельной породе. Фундамент стоял на гранитной плите и треснуть мог из-за открывшихся вод. Однако это происходит постепенно, сперва башня дала бы трещину, а это обязательно заметили бы!

Зодчий пытался пояснить Людвигу причину, но кроме расплывчатых выражений, вроде: «подземные реки и землетрясения расшатали основание», выдать ничего убедительного так и не смог.

Аэнорский замок строился по старым законам: толстые несущие стены шириной в десять, а то и двадцать локтей, а на них – деревянные перекрытия. Людвиг велел прекратить восстановление северной башни и укрепить несущие стены центральной части, пока ему на голову не упали кирпичи, и лишь потом заняться усилением перекрытий и стен в комнатах слуг, что вызвало новую волну возмущения.

На следующий день сбежали несколько человек, после чего Людвиг окончательно потерял терпение и велел перекрыть все выходы в замке, выставить караул, а каждого, кто будет пойман при попытке побега, публично осмеять на площади.

Загадочные толчки произошли и на следующий день, и, хотя люди успели к ним привыкнуть, обрушение кровли вызвало волну ужаса среди слуг. Многие спрятались в часовне, молясь днями напролет, кто-то возмущенно орал на плацу, что Аэнор проклят и надо срочно покидать замок. Людвиг велел каждого такого умника пороть розгами, а за побег пообещал четвертовать. Однако некоторые все равно сбежали – ушли в горы со своими скромными пожитками, ночью, подкупив стражу.

«Трусы, жалкие трусы!» – злился Вигги, узнав об этом от Йоханны. Сам бы он никогда не покинул Аэнор. И вовсе не потому, что прикован к этому месту болезнью, как цепями. Это ведь его дом.

Однако, кроме разрушения замка, у Людвига была проблема посерьезнее. Время близилось к полуночи, когда к нему пришла Йоханна, и вид у нее был крайне недовольный. За эти дни она почти не спала: помогала разгребать завалы и теперь, казалось, от усталости и злости была готова сожрать Людвига с потрохами. Чепец набекрень, глаза как у бешеной собаки.

– Девчонка! Нужно с ней что-то делать! Я вызываю чертей!

– Нет! Пока я все не выясню!

– Вашмилость, да как вы не понимаете?! – разочарованно заревела хожалка. – Все считают, что это она принесла в замок несчастье!

– Что за суеверный бред?!

– Они собрались сами с ней расправиться! Что я могу сделать?!

– Тот, кто хоть пальцем тронет Эйлит…

Договорить он не успел. Боль пронзила все его тело, будто его посадили на кол. Черт! Только не сейчас!

Полумрак арены. Две безумные женщины, стоящие друг напротив друга. Трепет факелов. Сапоги, увязшие в мокром от прошедшего дождя песке. Отблески кинжалов.

Кисточка начала первой. Ее удары, быстрые, легкие и невероятно точные, было сложно отразить. Ло, еще не привыкшая к кинжалам, едва справилась: повернула гарду и попыталась выбить оружие из рук противника. Это было первой ошибкой: открытыми остались грудь и живот, чем обережница сразу же воспользовалась. Пинок в солнечное сплетение – и по телу Ло прокатилась парализующая волна боли. Она едва успела отскочить в сторону и закрыться. Лени рассмеялась. Сейчас она была не просто магом, сейчас она ощущала себя королевой.

Лорианна перевела дыхание, собралась, сжала кинжалы в руках покрепче.

«Нет ничего хуже великолепного начала», – как-то сказал покойный отец.

Лени начала если не великолепно, то неплохо, и это придало ей еще больше уверенности в собственной победе, а значит, она немного расслабилась. Этим Ло и воспользуется – следующий удар был за ней.

Обережница ловко увернулась. Полоснула клинками, Ло уклонилась, резко выгнув спину. Хрустнули позвонки, и она едва устояла на ногах. Лени ударила снова, наискось. Ло ушла влево, поймала гардой один из кинжалов: тот, что был в прямом хвате, другим едва не пронзила Кисточке предплечье, но та вовремя отбилась. Их кинжалы были все еще сплетены вместе. Лени издала отвратительный звук, похожий на хриплое кряканье, и с силой толкнула Ло назад.

Что-что, а падать Леди-Канцлер умела прекрасно. В последнее мгновение она ушла в сторону и изогнулась. Кинжалы вошли в песок как в масло. Ло использовала их как опору и саданула обережницу сапогом по голове. От первой атаки Кисточка увернулась, а от второй не успела и тут же получила по виску.

Это тот самый шанс! Все еще оглушенная после удара, Лени должна была потерять бдительность. Однако не тут-то было! Обережница пригнулась, перекатилась и едва не пропорола Лорианне живот. Лишь своевременный бросок в сторону спас Леди-Канцлера от неминуемого поражения.

От последнего трюка у Ло сбилось дыхание, закололо под ребрами, в висках бешено застучало. Ей нужна была передышка, хотя бы пара минут, но Кисточка ее, конечно, не дала. От следующей атаки Ло кое-как отбилась лихорадочным блоком.

Выпад, выпад, выпад!.. Удары сыпались один за другим, у Ло ныли пальцы, и казалось, что она вот-вот уронит бесполезные железки. Только вот… Разве обязательно, чтобы при нанесении победного удара оружие было в руках?..

Кисточка тяжело дышала, широко раскрыв рот. Однако, заметив, что противник тоже устал, решила сделать последний рывок и «добить» Лорианну на месте.

Кровь вскипела, из груди вырвался стон. Ло снова ушла в блок, перекатилась по ледяному песку и метнула кинжал. Засвистела сталь. Кинжал сверкнул в свете факелов. Время замедлило ход, и Ло отчетливо увидела, как тело Лени уходит вбок. Клинок, словно молния, пересек то место, где еще мгновение назад была ее голова, и упал на землю.

На тренировочной арене воцарилась тишина, нарушаемая лишь возбужденным дыханием женщин. Ло медленно поднялась на ноги. Ее шатало.

Лени изумленно уставилась на Лорианну:

– Вы чуть не убили меня! – прошептала она. – Это… это нечестно!

– На войне все средства хороши, – резонно отозвалась Лорианна.

– Но, миледи… – Лени приготовилась к гневной тираде насчет чести и достоинства воина.

– На сегодня хватит, – оборвала ее Леди-Канцлер и взяла со скамьи полотенце. Обсуждать свой поступок вовсе не хотелось. – Иди спать. Хорошей тебе ночи.

Мать Лорианны была вольной женщиной, гордой хашмиркой из мест под названием Магритские топи. Это были болота, простирающиеся далеко на север, одно из самых гиблых мест в Нефере. Люди старались обходить их стороной. Но многие, несмотря на запреты, забредали туда или случайно, или по дурости. Те, кому удавалось потом вернуться на твердую землю, ничего не помнили или сходили с ума. По местным преданиям, там жили духи и болотные демоны, пожирающие людей.

Кто-то говорил, что слышал детский плач, кто-то – крики о помощи. Один рассказывал, что наткнулся на тонкую башню, сделанную из тумана, а на самой верхушке сидела огромная птица с рыжей грудкой и малиновым клювом. Другой живописал, как встретил голую девушку, которая звала его за собой. Когда, смеясь, она подошла ближе, то стало видно, что ее тело покрывала голубоватая блестящая кожа, на груди отсутствовали соски, а на животе – пупок. Именно от таких демонов мать Лорианны защищала границы топи.

По рассказам отца, у матери так же, как и у Ло, были русые волосы и черные глаза. Говорят, обладатели таких глаз могут видеть духов. Все называли ее болотной ведьмой, она себя – болотной ведуньей. У нее не было ни семьи, ни имени, единственным ее занятием было «не дать болотам расти». Отшельницей она жила в тростниковой хижине, построенной на самой границе топей, жгла на маленьком костерке сухой рогоз, спала на голой земле, ела ягоды и птиц, попавших в силки. Из перьев и костей делала обереги, которые развешивала на деревьях, чтобы отпугнуть духов.