В помощь пятому отряду, что базировался на корейском побережье, придавался шестой отряд под командованием племянника, которого порой именовали контр-адмирал Того-младший. В него входили четыре маленьких, старых и тихоходных крейсера – купленный в Чили «Идзуми» и три ветерана войны с китайцами – «Акицусима», «Чийода» и «Сума». Они прикрывали главную базу флота Сасебо, сейчас пустынную.
Мало ли что придет в голову русскому адмиралу – возьмет и ударит по Нагасаки, а потом разгромит из пушек Сасебо – подход к ним с моря открытый. Правда, потом выйти в Цусимский пролив, пройдя проходом между Кюсю и островами Гото, будет крайне затруднительно. Туда без особой нужды и в тихую погоду сами японцы старались не соваться без крайней надобности – слишком много отмелей и рифов, каменных банок – велик риск погубить собственный корабль.
Пролив между Кюсю и Хонсю, само «Внутреннее море» и проходы у острова Сикоку плотно перекрывали отряды миноносцев. Их прикрывал седьмой БО контр-адмирала Ямады, состоящий из старого броненосца береговой обороны «Фусо», дряхлого безбронного крейсера «Чокай» и четырех канонерских лодок преклонного возраста. Встреча с противником не сулила для них ничего хорошего, кроме очень быстрой смерти.
Но всю третью эскадру было не жалко потерять в бою, реальной ценности она не представляла даже совокупно, и не стоила двух купленных в Италии новейших броненосных крейсеров. Самураи обязаны погибнуть, но должны встретить неприятельский флот и дать возможность главным силам первой и второй эскадр успеть выйти в море и уничтожить зарвавшегося врага. Кроме того, в третью эскадру дополнительно вошли два десятка вспомогательных крейсеров, что, передвигаясь по трем линиям, наглухо перекрывали западный вход в Цусимский пролив между Квелпатром и островами Гото.
Большую помощь оказала императорская армия, выставившая по всему побережью островов цепь из наблюдательных постов, куда зачисляли отборные команды из выздоравливающих после ранений офицеров и опытных унтер-офицеров. Все они были обеспечены средствами наблюдения, от биноклей до подзорных труб, посыльными для ближайшей линии телеграфа, специально отпечатанными книгами с силуэтами русских кораблей. Благо фотографий хватало – во всех иностранных портах, где были стоянки русских кораблей, агенты и дипломаты делали фотографические снимки и рисунки. Кроме того, все посты получили четкие инструкции, также отпечатанные в типографиях – что делать, если будет замечена эскадра или отряд, и даже одиночный неприятельский корабль.
Сунгарский пролив, или Цугару тоже не остался без должного внимания. Стянув все силы к Цусиме, чтобы здесь дать генеральное сражение, перекрыв западное и южное направления, Хэйхатиро решил на восточном проходе прибегнуть к временной обороне.
В самом узком месте пролива выставили три десятка минных банок – без малого почти две сотни мин. Мера временная – хороший шторм разметает заграждение, но сейчас оно замедлит продвижение русского отряда, если он там внезапно появится.
За минами находились несколько вспомогательных крейсеров, последние остатки, вся задача которых была простой – отправить радиограммы при появлении русской эскадры и бежать оттуда как можно быстрее. Шансов уйти от быстроходных крейсеров Рожественского было мало. Но они становились ничтожными, если с запада подойдут на помощь русским владивостокские крейсера. Эти бронированные громилы, больше броненосца размерами, буквально утыканные 203-миллиметровыми и 152-миллиметровыми пушками, благодаря своему ходу в двадцать узлов легко догонят плохо вооруженные пароходы с флагами Восходящего Солнца и быстро отправят их на морское дно. Прецеденты уже бывали, причем крайне скверные…
– Если в течение пяти дней русские не войдут в Цусимский пролив, то, значит, они избрали либо восточное, либо северное направление, которое сейчас не прикрыто. Но посты там стоят, и оповещение будет послано вовремя – по крайней мере, на это можно надеяться.
Того призадумался – по расчетам выходило, что из двух десятков дозорных вспомогательных крейсеров, что сейчас осуществляли патруль в Цусимском проливе, можно было снять половину. И даже если русские попытаются пройти тайком, то у них мало что выйдет – первые две линии составят по шесть кораблей вместо семи. А в третью линию войдут большие миноносцы, благо их можно менять через двое суток. Тем более, в случае прорыва вражеской эскадры они могут атаковать ее торпедами.
– Пожалуй, я так и сделаю – 16-го числа сниму десять «мару» и отправлю их к Карафуто, они перекроют северный пролив, – Того внимательно посмотрел на карту, прикидывая расстояние. Выходило, что эта десятка может перекрыть все подходы не только к Сахалину, но и на южной части Курильской гряды, образовав две линии. Расстояния там слишком большие, русским боевым кораблям потребуется бункеровка углем, и они могут загрузиться им с транспортов в Корсаковском посту, где крейсером «Цусима» был изловлен и потоплен прорвавшийся из Порт-Артура зловредный крейсер «Новик», причинивший массу хлопот.
– Вот там я их перехвачу и дам бой, – негромко произнес Того, еще раз измерив линейкой расстояние. Все правильно в расчетах. Русские корабли не прорвутся нигде – первая и вторая эскадры Объединенного флота их обязательно перехватывают у выхода из пролива, и, имея превосходство в скорости, навязывают бой. А ночью начинают атаки в море большие миноносцы, имеющие приличную дальность плавания. А в проливах атакуют малые миноносцы и миноноски – а их во флоте больше сотни.
У русских мало шансов отбиться от такой своры, в кого-то обязательно попадут торпедами. К тому же с утра его эскадры будут готовиться к повторному сражению, благо его место заранее известно. Оно единственное будет притягивать все русские суда, и те пойдут туда, как летят мотыльки на пламя светильника и обжигают свои крылья.
Того наклонился над картой и ткнул карандашом в обведенный им овал – с губ сорвалось тяжелое для произношения слово:
– Владивосток…
Глава 10
– Рад вас видеть, господа. Как адмирал, Константин Константинович?! Василий Васильевич, вижу корабль у вас в полном порядке!
Фелькерзам обменялся крепкими рукопожатиями с начальником штаба эскадры капитаном первого ранга Клапье де Колонгом и командиром броненосца Игнациусом. Встречали контр-адмирала на борту флагманского броненосца «Князь Суворов» с должным почетом – на трапе приняли фалрепные матросы, и, придерживая под руки как драгоценную фарфоровую вазу, подняли на борт корабля, пройдя рядом со средней башней, из которой угрожающе топорщили стволы 152-миллиметровые пушки.
Понятное дело, что Рожественский по своему статусу никогда бы не вышел на верхнюю палубу – служа вместе с ним на Балтике, Фелькерзам не помнил, чтобы Зиновий Петрович проявлял толику уважения к подчиненным ему офицерам, а матросов так вообще крыл площадной бранью по любому случаю. А за семь с хвостиком месяцев плавания характер командующего совершенно испортился, и служба на флагманском корабле стала воистину каторжной – экипаж превратился в сборище неврастеников. Такое моментально чувствуется, достаточно было взглянуть на лица офицеров и нижних чинов. А это очень плохо, когда командующего боятся больше, чем неприятеля, хуже только ситуация, когда при этом подчиненные полностью разуверились в полководческом «таланте» собственного начальства и не ставят его ни в грош, несмотря на репрессии.
– Его превосходительство ожидает вас в салоне, – негромко произнес начальник штаба, глаза у него были тоскливые – Клапье де Колонг был низведен адмиралом до составителя приказов, вроде управляющего канцелярией, и потому являться одним из руководителей эскадры просто не мог, как и разрабатывать планы. Затурканный и задерганный Рожественским Константин Константинович превратился в очередного «болванчика». А такие только слепо выполняют приказы и перестают думать над ними – а это плохо, очень плохо, когда сам командующий перестает опираться на работу штаба. Слишком велик риск ошибки у одного человека, пусть и облеченного немаленькой властью, здесь, на краю океана, практически диктаторской.