Ушедшие в воду гораздо выше ватерлинии «Сисой Великий» и «Наварин» напоминали больше низкобортные мониторы, казалось, что если подбросить на них еще тонн четыреста, то корабли уйдут в пучину, как брошенный в воду камень. А вот концевой во втором отряде броненосный крейсер «Адмирал Нахимов» едва был виден, небольшой корабль как бы спрятался за идущим третьим мателотом.

Без всякого бинокля можно было разглядеть третий отряд контр-адмирала Небогатова, бывшую Третью Тихоокеанскую эскадру. Все двухтрубные корабли, чуть более массивный флагманский «Император Николай I» впереди с одной-единственной орудийной башней на носу, а за ним, как утята за уткой, следовали три маленьких броненосца береговой обороны. Вдвое меньше его по водоизмещению, а в сравнении с «бородинцами» так втрое – потому башни с 254-миллиметровыми орудиями виделись просто огромными по размерам, хотя на самом деле они были почти такими, как на «Ослябе».

Транспорты, казалось, заполняли все пространство следом – их было много, два десятка, на их фоне миноносцы выглядели еле различимыми букашками. Да и крейсеры было плохо видно, они шли в охранении огромной эскадры, которой предстояло разделить участь «Непобедимой армады». Вот только об этом никто не то что не знал, даже не догадывался, при виде такой силищи все думали, что каких-то японцев можно на счет раз-два просто раздавить и не заметить.

– «Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя», – еле слышно сказал на русском классические слова Фелькерзам, и мысленно повторил их на латыни, добавив несколько фраз из фольклора столетней давности, если отсчет сделать из будущих времен.

Дмитрий Густавович не опасался, что его подслушает мичман, что командовал катером, а матросы тем более – адмирал, словно «бессмертный» Хома, находился за незримым меловым кругом, словно бессмертный Хома. Как ни странно, но он чувствовал себя бодрым – от принятой дозы коньяка свалился напрочь, благо до подъема оставался час, и, к своему удивлению, прекрасно выспался за столь короткий срок. Принял еще одну «живительную дозу» и спустился по трапу вполне живенько, где его подсадили в катер.

Вице-адмирал Рожественский, видимо, очень сильно удивился желанию младшего флагмана прибыть на «Князя Суворова», раз ответ поступил спустя несколько минут – за временной отсчет можно брать выкуренную папиросу, благо Бэр «забыл» на столе коробку.

– Два варианта встречи я проработал, – Фелькерзам усмехнулся, разговаривая сам с собою, так ему было легче. Да и мыслилось лучше, на душе становилось спокойнее.

– Если Зиновий Петрович примет мои доводы, особенно когда я в оракула немного поиграю, то все будет хорошо. Относительно хорошо, конечно. Оставим по дороге куски шкуры и мяса, но хоть половина эскадры доберется до Владивостока. Причем, новые броненосцы – старый хлам вести бесполезно, его лучше в жертву принести, раз без нее не обойтись!

Старик задумался, поглаживая ладонью седую бороду. Потом, словно заправский шаман, забормотал себе под нос:

– Понятно, что переломить обстановку на море невозможно по определению, но хоть разгрома с неслыханным позором сдачи сразу четырех броненосцев не будет. Хрен вам, косоглазые приятели, а не «Ивами», «Ики», «Мисима» и «Окиносима»!

Фелькерзам задумался, положив ладонь на рукоять кортика – второй вариант был намного страшнее – один спятивший русский адмирал зарежет собственного флагмана. И вряд ли два других контр-адмирала, будь то Небогатов или Энквист полезут в Цусимский пролив. Оба совершенно не горят желанием получить посмертную славу, и брать на себя командование не пожелают. А потому эскадра отойдет к Шанхаю и государю-императору отправят телеграмму с отчетом о случившемся. И будут ждать решения самодержца – в столице ведь начнут ломать голову, что делать дальше. Возможно, самодержец станет чуть вменяемый и притормозит движение эскадры. Или поступит приказ отходить к Камрани и стать в бухте на якоря, или в нейтральных водах. Хотя вряд ли – ставки высокие, и эскадра последний козырь. В отчаянной попытке переломить ситуацию ее обязательно вбросят в битву, где она будет нещадно избита…

Историю вряд ли изменить, слишком велика инерция этого чудовищного механизма. К тому же коронованного глупца вообще нельзя изменить, бесполезно сие занятие – его можно только побить, и то до разума не дойдет, хотя синяки останутся!

– А там и переговоры о мире с японцами последуют, ведь на армию надежды никакой, она поражение под Мукденом «переварить» не может. Все же наличие большой русской эскадры сделает японцев чуть сговорчивее, и половинка Сахалина не будет у России оттяпана. Да и позора нет, и разгром эпохальный не случится. Да и на практике постулат Мэхена про «флот существующий» проверен будет – сама угроза того, что у русских осталась значительная по силам эскадра, будет изрядно нервировать самураев. А там и очередные подкрепления с Балтики подойти могут, хоть это будут «поскребыши». Но хоть новые минные крейсера, и то плюс…

Фелькерзам внимательно посмотрел на вырастающий прямо на глазах черный корпус флагманского броненосца, украшенный двумя желтыми трубами. Поморщился, глядя на такое красочное великолепие, и стал внимательно рассматривать верхний броневой пояс, что на треть ушел под воду. Вот это было очень плохо – шесть дюймов брони в центре и четыре в оконечностях не преграда для двенадцатидюймовых снарядов. Проломят они ее, как булыжник мокрый картон, легко и непринужденно.

– До Цусимы еще три дня, и часть угля сгорит, а припасов и воды используют. То на полфута, но это все. Это не спасение – как только последует пара пробитий, то броненосец воды наберется и снова сядет, и это скверно, очень скверно…

Фелькерзам покачал головой – ситуация ему совершенно не нравилась. Взглянул на второй броненосец – у «Императора Александра III» выступали краешком нижние броневые плиты, что были толщиной чуть ли не в двадцать сантиметров. Но оно и понятно – все же корабль построили еще до начала войны, и перегрузка, этот бич отечественного судостроения, не оказалась столь огромной как на других трех «близнецах», что достраивались прошлым летом в жуткой спешке…

– Когда покажется, что все продумано, то гайдзины обязательно найдут слабое место и ударят там, где их не ожидаешь!

Вице-адмирал Того в синем походном кителе еще раз склонился над картой, стараясь найти в ней ответ на грядущие события – а в том, что они придут, ни у кого на Объединенном флоте, начиная от заслуженного адмирала до совсем юного юнги сомнений не было.

Оставался только один вопрос, на который не имелось ответа – куда делась русская эскадра Рожественского?!

В том, что противник будет прорываться через Цусимский пролив, сомнений практически не было – а этот самый удобный для врага маршрут был наглухо перекрыт третьй эскадрой вице-адмирала Катаоко Ситиро, под командованием которого находились три боевых отряда. В пятый входил бывший китайский броненосец, трофей войны с Поднебесной, что победоносно окончилась десять лет тому назад. В японском флоте он получил имя «Чин-Йен» и был вооружен четырьмя короткоствольными 305-миллиметровыми орудиями с прилично забронированной цитаделью.

Вместе с ним должны были действовать три бронепалубных крейсера второго класса, совокупное вооружение которых, а на каждом было по одному 320-миллиметровому орудию и дюжине 120-миллиметровых пушек, соответствовало нормальному броненосцу. Корабли эти были спроектированы во Франции Эмилем Бертеном, и по его задумке должны были заменить в эскадренном бою, при необходимости, один из кораблей боевой линии. Но чаще действовать как крейсера, хотя максимальный ход в 16 узлов соответствовал больше броненосцам, причем старым, тихоходным.

– Если бы они еще из своих пушек в кого-нибудь попали, – усмехнулся Того – за всю войну таких случаев не имелось, как шутили в Императорском флоте острые на язык молодые офицеры.

Все дело в том, что чудовищно тяжелая для маленького крейсера пушка оказалась совершенно непригодной, от разворота ствола на борт корабль получал заметный крен. Рассматривался вопрос, чтобы заменить ее на 203-миллиметровую пушку с щитовым прикрытием, подобные стояли на быстроходных крейсерах третьего отряда, но денег на закупку в казне не нашлось. Все средства пошли на усиление главных сил флота.