– Добрый день! Неизмеримо рад нашей встрече!

Со ступеней спустился он. При его виде захотелось развернуться и бежать прочь.

Кто-то мог подумать, что перед ней предстало чудовище. Но лучше бы она встретилась с чудовищем, чем с этим юношей.

Красотой он был принцем, улыбкой – голливудским актером, а собою – не чем иным, как солнцем. Медь в его глазах сверкала и искрилась, а золотистые, немного небрежные локоны выглядели дороже, чем весь ресторанный зал.

– Приветствую сэр Николай, госпожа Мария. О, юная леди… Вы Алефтерия, верно? – шагнув ближе, спросил он.

Алефтерия не смогла вынести его лучистого взгляда – даже лакированные туфли отца слепили не так ярко.

Мария ткнула дочь в бок, безмолвно приказывая поднять глаза и поздороваться. Что ж, пока родители окружают ее с двух сторон, она не сможет сделать ни одного вдоха по собственной воле.

– Добрый день. Вы правы, – поклонившись ответила она.

– Какое необычное имя! Еще ни разу его не слышал! До нашего знакомства, конечно. Кхм, а я Вивиан. Меня назвали в честь Вивиана Холланда – первенца Оскара Уайльда. Родители прямо-таки поклонялись его творчеству, – горько усмехнувшись, сказал он. – Ожидая второго ребенка, они грезили об еще одном мальчике, чтобы назвать его Сирилом. Как второго сына Уайльда. Но увы и ах, у них родилась девочка. Моя сестренка. А Вы как относитесь к творчеству принца эстетов? Лично я не разделял родительского фанатизма, но меня впечатлила его трагичная и абсолютно несправедливая судьба. Ох, что-то я… разговорился.

Похоже, он заметил испытывающие взгляды Николая и Марии.

– Давайте пройдем наверх!

Миновать пришлось целых три лестничных марша. Пока они шли, веселое «Hit the Road Jack» сменилось мягким «Sway». Вивиан подпевал так, как Алефтерия не решилась бы даже в одиночку. Высокий голос звучал громче самой песни, но заглушать его девушка не хотела. Приятный тенор отвлекал от гнета мыслей.

– У вас тут… везде музыка играет? – спросил Николай, силясь не окрашивать свое раздражение.

– Ох, Вам не нравится эта песня? Могу поставить что-нибудь другое. Как насчет…

– В тишине думать легче, не так ли? – тон Марии был более доброжелательным.

Вивиан взглянул на нее расстроенно и удивленно.

– Правда? Ни секунды без музыки не могу. Все в моем ресторане уже давно отвыкли от тишины. Даже в отсутствие посетителей. Но так уж и быть. Костя, выключи музыку пожалуйста! – окликнул он проходящего мимо парня в рабочей форме. Тот глубоко удивился, но кивнул и ушел исполнять поручение.

Тяжесть тишины оказалась огромной. Теперь она не могла отделаться от мысли, что лихорадочные удары ее сердца отчетливо слышны на весь ресторан. Вцепившиеся в платье пальцы грозились его разорвать. Но порви она хоть ниточку – тут же почувствует тяжесть не только тишины.

Коридор тянулся как бесконечный. Но к счастью, Вивиан шел бодро, а потому, все старались за ним поспевать.

– Располагайтесь! Чувствуйте себя как дома!

Вскоре они расселись вокруг небольшого стола в личном кабинете Вивиана. Дворецкий принес поднос с чайным сервизом на четыре человека. Вместе с клубами пара вверх взвился тонкий аромат.

– Спасибо, Марат. Ох, надеюсь, вы любите цейлонский чай. А то попросил заварить будто себе одному. Тут тростниковый сахар, а тут рафинированный, – Вивиан указал сначала на одну, затем на другую сахарницу. – К слову, вы пьете чай сладким или нет? Я неизменно пью его с тремя ложками сахара. С тремя «Эверестами» – как говорит моя сестра. Хах, я вообще не представляю свою жизнь без сладости…

– Давайте приступим к делу. – резко оборвал его Николай, сложив руки перед собой. Алефтерия напряглась – отец всегда недолюбливал болтливых и чересчур улыбчивых людей. «Действуют мне на нервы» – объяснял он. Вивиан уж точно подходил под эту категорию.

– Да, точно, – но похоже, что самого Вивиана это нисколько не задевало. – Я уже подписал все необходимое. И согласие на партнерство, и заключение о браке. Алефтерия, вот Вам ручка и документ. Если Вы желаете стать моей невестой, разумеется.

– Мы сами за нее распишемся, – вместо нее ручку и лист забрала Мария.

Вивиан не скрыл своего протеста.

– Даже если это дипломатический брак, он должен быть обоюдным!

Он обращался к своим бизнес-партнерам, но ясно смотрел в ее глаза. Она не выносила прямых взглядов, но почему-то от этого сбежать не удалось. Словно он запер все выходы, кроме одного – громко заявить о своем нежелании вступать в брак.

До сего момента никто не заботился о ее желаниях и чувствах. Никто не задумывался, чего хочет она, а не ее родители.

– Все в порядке. Я согласна.

Мария одобрительно улыбнулась и передала Вивиану подписанную бумагу.

Теперь, опасаясь его презрения, Алефтерия вбила свой взгляд в так и нетронутую серебряную чашку.

– Хорошо! – он встал и снова улыбнулся. – Алефтерия, Ваши родители уже знакомы с моим рестораном. Теперь Ваша очередь экскурсии.

– Конечно, – вставая вслед за ним, она едва не запнулась о кружевной подол платья. Повернувшись, стало ясно – отец поставил подножку, как безмолвное, но суровое предупреждение.

Отсутствие родителей поблизости облегчило дыхание и сделало шаг упругим. Вопреки статусу и положению не ниже, чем у Николя, Вивиан не имел с ее отцом абсолютно ничего общего. Если «Логос» для Николая – механическая система для выжимки денег, то «День и Ночь» для Вивиана – семья и дом, уже давно ставший родным. Он явно не хотел, чтобы в узах этой семьи появилось ржавое звено нелюбви.

Экскурсия велась в мучительном молчании. Шедший спереди Вивиан сохранял дистанцию и не оборачивался на Алефтерию даже мельком. Вместо того, чтобы разглядывать банкетные залы, фойе и коридоры, она отчаянно боролась с когтями вины. Ее вины перед ним за разрушение его счастливой жизни.

Он привел ее в самое дальнее место на втором этаже. Несмотря на небольшой размер, эта комнатка была обставлена уютно: мягкие софы, раскиданные подушки причудливых форм и узоров, растения в горшках и белый рояль, занимавший почти половину пространства. Но особое внимание инструмент приковал не только поэтому, однако разглядеть его должным образом Алефтерия не успела.

– Я Вам совершенно не нравлюсь, ведь так?

– П-почему же? Вовсе нет… Нравитесь…

Вивиан усмехнулся, все равно услышав ответ по-своему.

– Я согласился на брак зная лишь Ваше имя и Ваших родителей. Всякий счел бы меня за глупца. В лучшем случае – за безумца. Может, оно и так. Но я хотел узнать, насколько благосклонна ко мне судьба. И теперь не знаю как трактовать ответ: моей невестой оказалась прекрасная, но глубоко несчастная девушка.

Немного помолчав, он добавил:

– Вы верите в судьбу?

Алефтерия дрогнула от укола мурашек. Никогда прежде она не чувствовала сочувствие в человеческой речи. Где видано, чтобы слова сквозили печалью и одновременно стелились по коже теплом как от солнечных лучей?

Сердце забилось снова, но уже не в тревожной панике. Теперь оно запорхало, как узревший свет мотылек. Красота Вивиана вмиг перестала казаться обжигающей. Стоило вглядеться получше, чтобы понять – он был обычным человеком. Не владельцем дорогого ресторана, не наследником крупного бизнеса. Он был другом, в котором она нуждалась всю свою жизнь.

– Да, верю. Верю в то, что в жизни каждого человека рано или поздно прольется свет. Еще мне очень нравятся книги Оскара Уайльда. Особенно его сказки. А чай я тоже, не могу пить без сахара.

На этот раз улыбка Вивиана не растянулась до ушей. Зато уголки его губ блеснули солнечными зайчиками.

– Можно задать вопрос мне? – робко спросила девушка.

– Конечно. Меня наоборот, задевает Ваше молчание.

– Этот рояль, – она указала в угол комнаты, где покоился инструмент. – Вы на нем играете?

Он смущенно рассмеялся.

– Мне жаль отвечать Вам «нет». Этот рояль – родительский подарок в мой двенадцатый день рождения. Я был наивен и полагал, что игра на фортепиано – мое призвание, но провальная попытка выучить «В лесу родилась елочка» сразу спустила меня с небес на землю.