Прикрываю веки и моментально растворяюсь в темноте. Мне не снятся сны, я даже не уверена, что сплю. Прокручиваю в голове события этого дня, снова переживаю животный ужас от стычки с братом и в итоге, конечно же, по крупинкам разбираю разговор с Ратмиром. Анализирую каждое слово, каждое движение, каждый взгляд… Будто под гипнозом вспоминаю каждую черную крапинку темно-зеленых глаз и все те эмоции, что мощнейшим потоком лились из него.

Меня настолько кроет от этих всполохов в голове, что в какой-то момент воспаленный мозг сам дорисовывает отсутствующую картинку. Какую-то альтернативную концовку нашего разговора, где Бестаев не сбегает, чтобы не сорваться. Он срывается. На мне. Жестко. Неистово. Яростно.

Правда, совсем не так, как я могла бы предположить… Нет, такого развития событий я не смогла бы представить даже в своих самых смелых фантазиях. В какой-то момент мне даже кажется, что я слышу собственные стоны. Пошлые. Хриплые. Бесстыдные.

Резко распахиваю глаза и заливаюсь краской. Трясу головой, пытаясь отделаться от наваждения, и только через несколько мгновений понимаю, что мне не приснилось. Я действительно слышу громкие стоны, правда, не свои. И они сопровождаются другими, не менее развратными звуками.

Все еще пребывая на границе между сном и явью, я бреду в темноте на… не на свет, конечно, потому что в квартире царит полумрак, а на шум. На эту постыдную, пошлую симфонию. Ратмир что, решил успокоить нервишки просмотром порно?

Однажды я случайно застала Данила за фильмом для взрослых. Родителей тогда не было дома, и он специально включил его на телевизоре в гостиной, а не в своей комнате. Видимо, хотел смутить меня. И надо признаться, ему это удалось. Я тогда не просто покраснела, я полыхала, словно сигнальный огонь в темном небе.

Но Бестаев не производит впечатление человека, коротающего вечера за просмотром порно…

Ну-ну. С каких это пор я возомнила себя профессиональным знатоком человеческой души? Несмотря на то, что дрема до сих пор не покинула мое расслабленное сознание, я все равно усмехаюсь своим мыслям. Я видела этого мужчину всего дважды, а уже не первый раз берусь судить, на что он способен, а на что нет. В машине я была уверена, что он не из тех, кто поднимет руку на девушку, однако на кухне, когда я отказалась подчиняться и поставила свои условия, он был в шаге от того, чтобы применить силу. Я это чувствовала. Каждой клеточкой тела ощущала его доминирующую энергетику и то, как он пытался ее подавить.

Кажется, мне пора перестать судить людей лишь по внешности…

Впрочем, во второй раз я не ошиблась. Бестаев действительно не смотрел порно. Он им занимался.

Не порно, конечно, а сексом. Но если учесть, что дверь в спальню он даже не потрудился прикрыть, для меня это не особо что-то поменяло.

Я вспыхиваю словно спичка и на автомате зажмуриваюсь. Но, в отличие от прошлого опыта, не бегу. Просто не в состоянии. Будто меня пригвоздили к порогу его комнаты и кто-то свыше заставляет смотреть… на это.

Перепуганным, но в то же время завороженным взглядом сквозь прикрытые веки я рассматриваю обнаженные тела с капельками пота на коже. Тот факт, что они оба находятся спиной ко мне, совсем не мешает мне, а даже помогает.

Уверена, будь они в другой позе, мои ноги уже с позором несли бы меня из комнаты, да и квартиры в целом. Но сейчас, пользуясь тем, что они меня не видят, я жадно, словно в каком-то трансе, рассматриваю разгоряченные тела.

Блондинка стоит на четвереньках, и единственное, что я вижу с такого ракурса, – это ее напряженные руки и часть округлых бедер. Впрочем, она вполне компенсирует недостаток визуальной картинки аудиосопровождением. Девушка стонет так громко, что порнозвезде из того фильма, что смотрел мой братец, стоило бы взять у нее пару уроков по вокалу.

Правда, если учесть, с какой интенсивностью Ратмир толкается в нее, крики вполне оправданны. Он же разорвет ее…

Внутри все сжимается от одной мысли о том, как ей, должно быть, больно сейчас. Интересно, сколько он ей заплатил, чтобы она изображала страсть? Может, он ей чем-то угрожал? Ну не может же она это терпеть добровольно?

Нет, в моей парадигме мира ни одна нормальная девушка не позволила бы обращаться с собой… так. Совсем без нежности. Словно животное.

Понимаю, что рассуждения о сексе от девственницы выглядят довольно странно, но я бы соврала, если бы сказала, что никогда не думала об этом. Представляла свой первый раз и то, с каким трепетом мужчина будет заботиться о моем удовольствии и комфорте.

Бестаев же сейчас явно заботится только о себе. Он даже не касается ее толком. Сильные пальцы сжимают бедра блондинки, насаживая на себя все глубже и глубже.

Я невольно рассматриваю вздувшиеся вены на его руках и напряженный рельеф спины. Ниже стараюсь не смотреть, ограничиваясь лишь плечами и лопатками. Но и от этого вида меня капитально бросает в жар, а в памяти странным образом отпечатываются высокие мускулистые ягодицы.

Стоны девушки слегка меняют тональность, и я впервые ловлю в них нотки недовольства. Видимо, она больше не в силах делать вид, что наслаждается этим звериным спариванием. Однако уже в следующую секунду меня охватывает безумная паника, когда я понимаю, что Ратмир замер и всхлипывает его партнерша, скорее, от нетерпения.

Я с трудом возвращаю контроль над парализованным телом и, зажмурив глаза, на ощупь пробираюсь по коридору. Только снова оказавшись в гостиной, я перевожу дыхание и слышу, что пошлые шлепки в спальне возобновились. А с ними и стоны девушки и ее фальшивые просьбы не останавливаться. Фальшивые же? Ну не может ей такое нравиться. Никому не может. Это же… неправильно. Некрасиво. Бесстыдно. Развратно. Слишком мерзко.

Я бы точно так не хотела. У меня даже низ живота сводит тугим спазмом от одной мысли, что кто-то попытался бы проделать подобное со мной. Тем более Ратмир. Он же огромный! По-моему, секс с ним может быть опасным для здоровья. Если, конечно, размеры самого мужчины хоть как-то пропорциональны размеру его достоинства. Хотя нет, это было бы слишком очевидно… Не может же матушка-природа так сильно «пошутить» над низкорослыми мужчинами.

Господи, о чем я только думаю? Я только что увидела самое развратное, самое пошлое и скандальное зрелище в своей жизни, а думаю при этом о размере мужского достоинства. Не просто мужского… а именно Ратмира. Как я теперь буду ему в глаза смотреть и не думать… об этом!

Не в силах больше слушать стоны и шлепки влажных тел, я накрываю голову подушкой. И если от звуков, доносящихся из спальни, это помогает мне абстрагироваться, то вот что делать со своими мыслями, я не знаю. Потому что, как ни силюсь, не могу перестать думать об этом. Картинка перед глазами категорически не желает расплываться. Даже наоборот, мое воспаленное сознание рисует какие-то новые детали. Например, четкое сосредоточенное лицо Ратмира с капельками пота над верхней губой. Злорадную, немного опасную ухмылку и черноту в его темно-зеленых глазах. И несмотря на то, что я не видела его выражение лица, этот образ перед глазами – реальнее любого сна.

Утром я не сразу решаюсь открыть глаза. Какое-то время прислушиваюсь к зловещей (хотя после ночных событий скорее спасительной) тишине. До последнего надеюсь, что вчерашняя сцена мне приснилась. Сомнительно, конечно, что собственный мозг проделал бы со мной такую злую шутку после едва не свершившегося насилия со стороны брата, но так мне определенно было бы легче смотреть в глаза Бестаеву. Потому что сейчас я просто не представляю, как смогу поддерживать разговор с ним, когда перед глазами все еще стоит до неприличия яркая картинка его обнаженного тела. Как ни силюсь, не могу вытравить из головы эту реплику греческой статуи, его мощную спину, голые ягодицы… О нет, только не это! Хватит того, что я вчера заснула, хотя точнее будет сказать – вырубилась с мыслями о Ратмире, так теперь еще и утром первым делом думаю о нем.