– Конечно уверен, – живо закивал Ксин. – Он так четко орал его мне в лицо! А ведь сам был в боевой стати. Я чуть не обделался, когда глянул на его клыки. Думал всё… сдерет с меня шкуру, за свою пискуху.

Оборотни переглядывались. Молчали, почесывая в задумчивости затылки.

– А ну, повтори, – прищурившись попросил Марион.

– Мо-я-я-я! – послушно рявкнул Ксин и от натуги сам чуть поменялся. Выпустил когти и клыки.

За столом тихо забормотали. Братья смотрели друг на дружку и мотали головами. Не верили?

– Не похоже на него, – покачал головой Герден.

– И я так думаю. Церус самый спокойный из нас, – разглядывая свою кружку высказался Сфелер. – Не зря альфа на время своего отъезда оставил его главным. Уж кто-кто, а он, ради бабьей юбки брату глотку рвать не станет.

– Ну да. Раз умный как альфа, так прямо голову от желания не снесет, —ехидно усмехнулся Улекс. – Помню, помню… Гелиодор чуть не раскромсал меня на ленты за такую вот юбку. И было то… его Бёрк уронила пару слезинок мне на рубаху. Жаль на шкуре шрамы от когтей не остаются, а то показал бы вам парочку, оставленных альфой.

Оборотни дружно ухмыльнулись. Да. Встрял тогда этот шалопай.

– А нечего было доводить орчанку до слез. Тоже додумался сказать ей, что Гел кувыркается с веселыми девочками. – загоготал Дюм.

Братья поддержали его дружным смехом. Ох и потрепанный вид был у бедолаги, после взбучки альфы. Да они все тогда были похожи на испуганных кроликов, боялись лишний раз слово сказать. Даже воздух в лагере был тяжелый словно перед грозой, только что молнии не сверкали. Вот это ревность!

– А как она выглядела, ну … эта малютка? – задумчиво поинтересовался Марион. Он один оставался серьезным.

– Не знаю, я сильно ее не рассмотрел. Что-то маленькое и лохматое. – пожал плечами Ксенит.

– Как Бёрк? – спросил Дюмор, только не Ксина, а Мериона.

– Очень уж напоминает… – Мерион задумчиво поскреб выщерблину на столешнице. – И это: моя…

– Точно. Я помню! – радостно закивал Улекс. – Гел, когда встретил ее, тоже все повторял: «моя, моя». И зубы скалил. Пока не дала, злой ходил как горный гоблин.

– Я не знаю, как выглядела Бёрк, – растерялся Ксин.

– А, ну да. Ты ведь примкнул к нам уже после ее гибели, – грустно вздохнул Мерион.

Головы всех оборотней склонились, губы беззвучно зашевелились, повторяя поминальные слова обращенные к богине луны. Так делали, когда заговаривали о смешной орчанке. Как дань уважения, молитва за её душу.

– А какая она была? Вы ведь толком мне не рассказывали. Только и знаю, что редкий смесок.

– Маленькая, – насупил брови Дюморт. – И зеленая.

– Как орк. – понятливо кивнул Ксин. – Она же орчанка.

– Что ты несешь, Дюморт? – возмутился Мерион. – Какая, в бездну тебя неси, зеленая? Щербатая, как жаба, но белая.

– Точно, – треснул себя по лбу Дюм. – Альбинос.

Все в стае знали, что Бёрк красила кожу. Гелиодор рассказал.

– А эта? Зеленая? – уточнил у Ксинита Мерион.

– Нет, белянка как мы.

– А шкура какая? Неровная? В шрамах? В ямках?

– Кажется, да… – неуверенно кивнул Ксин.

– А волосы? Волосы у неё были белые? – продолжил выяснять облик «невинной жертвы» Дюморт.

– Нет. Вот уж точно, нет, – замотал головой Ксинит. – Рыжая!

– Как Тум?

– Не настолько. Светлей, как русый, но с медным отливом. Красивый цвет. Редкий.

Дюморт переглянулся с Мерионом и пожал плечами.

– Что? Не сходится.

– У нас всех тоже волосы разного цвета, но мы как один, оборотни. Вдруг у карликовых орков также…

– Ну… возможно. Обычные орки ведь все чернявые, значит Бёрк в кого-то другого уродилась.

– Еще что скажешь? – братья в нетерпенье вскакивали со своих мест и обступали Ксина.

– Ну еще… маленькая. Как молодой гном. И худенькая. Как детёныш. И так пахнет… – Ксин прикрыл глаза.

– Как?

– Ну как… Волшебно! Не знаю… Идеально! А! У меня же это… Вещички ейные. Сейчас покажу, – и бросился к дверям.

Принес корзину Медеи и торжественно установил ее на стол. Вытащил еще влажное платье и встряхнув, накинул сверху. От ткани поплыл пьянящий аромат, и оборотни как один прикрыв глаза с наслаждением склонились к платью.

– Потрясающе…

– Божественно…

– Невероятно!

– Церус…

– Везунчик, – с завистью констатировал Мерион.

– И знатный козел. Испортил такое… Сейчас ведь она пахнет уже иначе? – уточнил Дюм.

– Даже если просто целовал, – кивнул Марион.

Никто в комнате не сомневался, что брат не упустил момента и воспользовался девкой по прямому назначению. Небось кувыркается сейчас, обминает новую перину.

– А ведь я тоже хотел… на рыбалку… – грустно вздохнул Думорт. – Да дежурство не позволило.

– Может, – Улекс с волнением оглядел стаю. – Братцы! Может она не одна? Ну не бывает так чтоб одна.

– Точно. Должна быть стая.

– Карликовых орков? – хмыкнул Марион.

– А что? Вот мы все время насмехались. Думали меж собой что выдумали веселую сказку. А вдруг так и есть? Живут себе на свете орки-недоросточки и горя не знают. А мамка Бёрк была не просто орком, а из таких вот, из карликовых.

– Надо бы проверить…

Оборотни заволновались. Опираясь на скудное описание Ксина, они мысленно представили пойманную Церусом особь.

– Малютка, как гном, шкура порченная и волосы другой масти, – загибая пальцы перечислил Улекс.

– И аромат. Тут не надо быть особым знатоком, чтоб понять, Бёрк и рыжая пискуха – родичи.

Да запах неведомого существа очень походил на запах орчанки. Таже структура и виделся как аромат Бёрк.

– Как бы удостоверится? Проверить наверняка.

Тут в зал вошел Гессон. Снял с плеча веревку, смотанную кругами, бросил на лавку. Выудил из карманов молоток, гвозди и ссыпал на подоконник, уже порядочно заваленный разным хламом. Устало со всеми поздоровавшись, он подошел к плите и стал наполнять тарелку гуляшом. Деревянная ложка жалобно скребла дно котелка, оповещая Дюморта что стоит заново взяться за готовку.

– Закончил, – похвастался Гес и утер пот со лба.

Он с раннего утра ремонтировал крышу. В выходной день взялся чинить башню, которую застолбил для себе. Так все делали, сначала общие дела, а если оставались силы и желание брались за личные.

– А что с Церусом? – стоя спиной к задумавшимся братьям, спросил Гес. – Пробежал мимо как ошпаренный. Я поздоровался. А он как рявкнет в ответ. Точно не здрасте, походило на какое-то проклятье.

– Моя, – пояснил Ксин.

– Что? – Гес обернулся и оглядел братьев. Так странно стоят вокруг стола, словно не на обед собрались, а на военный совет.

– Моя, – и Ксинит с готовностью пересказал историю о несложившейся рыбалке.

– То-то я смотрю, он странный какой-то. И злой!

– А где ты его видел? – спросил Церус. – И когда?

– Около двух часов назад, он пробежал в свою башню. Я на крыше сидел, но со двора меня видно хорошо, и я громко кричал. Помню удивился еще, почему он не на рыбалке, как планировал? О том его и спросил. А он только огрызнулся.

– Он был один?

– Да.

– Точно? – братья вперились в Гесона как во вражеского лазутчика.

– Точнее не куда, – бедняга даже поежился от такого внимания. – Только нес что-то на плече. Мешок кажется, или тушку животного. Олененок?

Тут оборотни перестали обращать на него внимание и заговорили разом. Каждый высказывал свои догадки и предлагал план действий. Но в общем все сводилось к одному: пленницу требовалось осмотреть.

– Тихо, – Марион с силой треснул по столу кулаком, заставляя всех замолчать. – Давайте-ка сгребем в кучу все что имеем.

Улекс с готовностью растопырил руки и оглядел заставлены посудой стол.

– Я о фактах, посуду не тронь,– осадил его пыл Мар. – Что знаем? Что хотим?

– Знаем, что есть карликовая очанка, – высказался Дюм.

– Но, по всей вероятности, их больше, – кивнул Улекс.

– Но мы всю зиму шарились по окрестностям и таких не встречали, – замотал головой Ксинит.