Мне кажется, что оба текста написаны одним и тем же человеком, поскольку в конце и первого, и второго вместо подписи изображен необычный Маген Давид.

Его необычность заключается в том, что гексаграмма разделена на верхнюю и нижнюю части двумя параллельными линиями, которые нанесены пунктиром. Я не смог перевести текст, написанный, как мне кажется на какой-то разновидности иврита. К сожалению, это письмо мне неизвестно, и даже наш ребе Ицхак Новодворский, большой знаток исконно еврейского языка, сказал, что не знает такой письменности».

Он убрал лупу:

— Вы знаете, господа, что такое Маген Давид?

— Да, — ответила за нас Даша, — это гексаграмма, составленная из двух равносторонних треугольников. Синий Маген Давид изображён на флаге Израиля.

— Боже, как приятно говорить с такими образованными людьми! Спасибо, Даша, вы всё сказали правильно. А сейчас прошу вас, можете рассмотреть папирус. Обратите внимание, молодые люди, гексаграммы — которая выгравирована на перстне, и та, что изображёна на папирусе — абсолютно идентичны.

Да, всё было так, как сказал Гольдман: гексаграммы были, по крайней мере, очень похожи.

— Хотелось бы напомнить, — подал голос Успенцев, — на том видении, которое вызвал Давид Маркович с помощью перстня и лазера, на стене за человеком тоже был изображён точно такой знак. И кстати, на его правой руке, как мне показалось, находился такой же перстень, хотя я в этом и не совсем сейчас уверен.

— Да, — встрепенулась Даша, — мне тоже так показалось. Не слишком ли много случайных совпадений?

— Дорогая моя, — улыбнулся старый ювелир, — ничего в этом мире не происходит случайно. Как-нибудь мы поговорим об этом.

— Давид Маркович, — спросил я, — скажите, мне можно сканировать эти звёзды на папирусе?

Ювелир внимательно посмотрел на меня, и потом, нехотя, сказал:

— Да, можно, но только одни эти звёздочки. Этот документ уникален, и я хочу остаться его единственным владельцем. Вы меня понимаете?

— Да, конечно, Давид Маркович, без проблем.

Я отсканировал гексаграммы смартфоном, потом подумал и со всех сторон снял на камеру перстень.

— А что же второй текст? Вам удалось его расшифровать? — спросила Даша.

— Извини, Даша, что перебиваю, — вмешался я, — но, Давид Маркович, откуда вам было известно, что камень в перстне нужно было облучить лучом лазера?

— Эта мысль пришла мне в голову после вашего рассказа о том, что первые лучи солнца, попадая на камень, вызывают фантастические видения. Я подумал, что для этого можно использовать любое высокоэнергетическое излучение, например, луч лазера. Вот, собственно, и весь секрет. Хотя, нет, не весь.

Для этого я должен ответить на ваш вопрос, Даша, о том, удалось ли мне расшифровать текст, написанный на неизвестном языке. Представьте себе, мне удалось это сделать, — с довольной улыбкой ответил ювелир. — Разумеется, мне пришлось обратиться к специалистам. И по понятным причинам я предпочёл, чтобы это были израильские лингвисты.

Мне потом объяснили, что язык, на котором написан текст, расположенный в нижней части папируса, относится к некоторой редкой разновидности так называемого палеоиврита. Причём настолько редкой, что до сих пор она встречалась только однажды, когда был найден небольшой кусок папируса с текстом, написанном на этом языке. Тогда его не удалось расшифровать ввиду небольшого объёма информации. Но когда я предоставил фотокопию своего папируса, израильтяне смогли прочесть написанное много тысяч лет назад. Это оказалось что-то наподобие эпитафии, посвящённой некоему Еноху Богоподобному. Вот послушайте, перевод я переписал в эту же тетрадь.

Давид Маркович надел очки и начал читать.

«О Енох Богоподобный!

Ты велик и могуч, как солнце, встающее над горизонтом.

Ты, чья сила и мудрость сравнятся с силой и мудростью Амона-Ра.

Ты, пришедший из-за моря, поглотившего великую страну.

Ты повелитель миров высоких и низких.

Ты, способный на рассвете вызывать себе подобных одним лишь движением руки.

Ты, изменивший семя наших мужчин и женщин и тем возвысивший нас над другими.

Ты, давший нам знания, позволяющие видеть истинную суть вещей.

Ты, вернувший нам родину.

Ты навечно останешься в памяти нашего народа.

Покойся с миром в Доме Смерти, Енох Богоподобный.

Пусть Осирис и Изида будут рядом с тобой там, откуда нет дороги обратно».

Он снял очки и посмотрел на нас, застывших в ожидании.

— А что было в тексте, написанном иероглифами? — нарушила молчание Даша.

— Последние пять строчек практически идентичного содержания, то есть ничего нового. Скажите, господа, не показалось ли вам в том, что я прочитал, что-то знакомое? Не усматриваете ли вы каких-то аналогий с тем, что вам уже известно?

— Да, — задумчиво начал Успенцев, — есть определённые совпадения. Например, в рассказе, который мы услышали сегодня утром, фигурирует то же имя — Богоподобный. Его захоронение было в храме, специально для этого построенном, так почему бы не назвать его Домом Смерти.

Этот человек мог на рассвете вызывать себе подобных, возможно, с помощью этого перстня, как мы могли недавно убедиться. Мы, кстати, так и не знаем, что представляет собой этот артефакт на самом деле, каково его истинное назначение. Вполне возможно, что это компактное средство дальней связи, своего рода Skype или Viber.

В этом тексте приводятся сведения, из которых можно понять, что Енох Богоподобный прибыл из-за моря, где была страна, которая погибла. Это могла быть та самая Атлантида — родина первых жрецов Египта, в том числе и известного уже нам Гермеса Трисмегиста. Я хочу сказать, что Енох Богоподобный мог быть одним из тех атлантов, спасшихся после гибели их страны.

— Да, — добавил я, — не знаю, что автор имел в виду, говоря о нижних и верхних мирах, но обратите внимание, что этот перстень в рассказе Серба вызвал какого-то жуткого монстра. А сегодня с его же помощью мы наблюдали явно человека, причём я до сих пор не могу избавиться от впечатления, что этот человек жив и в свою очередь видел нас. Если это и скайп из прошлого, то очень совершенный.

— Мне тоже так показалось, — добавила Даша. — Он как бы спал, потом проснулся и должно быть увидел нас. В его глазах было явно заметно удивление.

— А как вам замечание о том, что этот Енох изменил генотип народа, возвысил его тем самым над другими и вернул родину? Ведь в этом же явно просматривается и картина исхода евреев из Египта, и последующая их богоизбранность.

Я усмехнулся:

— Давид Маркович, в этом, безусловно, что-то есть. Вы говорили, что всю жизнь, следуя по пути вашего отца, искали материальное подтверждение исключительности вашего народа, возникшей благодаря вмешательству каких-то древних высоких технологий. Насколько я понимаю, всё это сейчас находится перед вами: папирус и этот артефакт со Звездой Давида.

— О, да! Вы не поверите, как я счастлив. Но как же быть с перстнем? Он же — ваша собственность, насколько я понимаю. Для вас это просто историческая редкость с непонятными пока ещё возможностями, а для нас, евреев, может оказаться, это наследие нации. И мне хотелось бы знать, во сколько вы его оцените? Прошу вас, не стесняйтесь, молодые люди. Назовите сумму, и я уверен, в любом случае вы её получите.

В комнате наступило неловкое молчание. Мы не были готовы к такому повороту событий. Даша протянула руку, взяла перстень и принялась его рассматривать.

— Смотрите, — сказала она, — мы раньше не обратили на это внимание, но на одном из треугольников нанесена точка. То есть перстень можно надеть на палец двумя способами: точкой к себе и точкой от себя. Вот смотрите, я надеваю его так, что точка расположена ближе к основанию указательного пальца.

Даша надела перстень и повертела ладонью перед нами.

— Видите, ничего не произошло.

— Конечно, не произошло, — заметил Успенцев, — а ты попробуй навести на камень луч лазера.