Раннее утро. Опять день начался с гнева генерала. Многие его считали самодуром, и почти все не любили и даже попусту боялись. Наверно, только его команда была на его стороне, которую он пригласил, в основном это были директора. Да, тяжело работать в таком бешеном темпе, который задаёт генерал. И сегодня он отчитывал меня и Земенского за то, что мы плохо осуществляем контроль его поручений. Мы сидели напротив друг друга в большом кабинете за приставкой стола генерала, который листал наши документы, а именно контрольные карточки, ругался эмоционально, что, бывало, его слюна попадала мне на кисть, и после просмотра каждого документа он прямо-таки швырял их нам в лицо, один за другим. Последний документ упал рядом с моим стулом, мне пришлось нагнуться и поднять документ с пола. Я практически старалась не смотреть на Земенского, боялась улыбнуться снова, и это было бы неправильно. Но мельком я взглянула на него, он практически на меня не смотрел и был встревожен поведением генерала. Наверно, тяжело слушать негатив в свой адрес. Когда человек, который ругается, является твоим другом, и тебя сам пригласил на работу, материт, словно ты ему незнакомый. Я про генерала и Земенского. Видно было, что Земенскому неприятен этот разговор, если так можно это назвать, ему ещё неприятно, что генерал это делает при мне. Наверно, вдвойне стыдно.

– Ну и что вы предлагаете? – отреагировал Земенский, невозмутимо посмотрев на генерала. Но лучше бы он этого не спрашивал и промолчал. Генерала задел этот вопрос, его взгляд был сумасшедшим, волосы словно поднялись на дыбы. Я прижала зубы, чувствую, что сейчас, наверно, он скажет что-то жутко неприятное.

– Я (мат) сколько могу тебе дебилу говорить о сроках?! Работать (мат) надо нормально, а не языками чесать. Ты что (мат) думаешь, что я не вижу, какие сроки указаны в документах? У…бок ты, чтобы завтра такого не было! Всё! – мы молча встали, не посмотрев друг на друга, вышли из его кабинета, направившись в кабинет к Земенскому.

Ну что могу сказать?! Это было жарко! Конечно, ужасно! Но мы привыкли к «сладким» речам генерала. Мне самой было неудобно и неприятно, что генерал разговаривал очень непристойным тоном с Земенским и что я была в этот момент рядом и слышала это всё.

– Самодур! – выплеснул из себя Земенский, раскачиваясь на своём троне, задрав руки вверх, словно посылая его куда подальше, он резко сменил тему, я наблюдала молча и слушала, присев за приставку к его столу. – Ты когда-нибудь расслаблялась? Пробовала на часах?

– Нет, а что именно? – заинтриговал.

– Смотри, – ровно сев за кресло и положив руки за стол, продолжил, – я наблюдаю за стрелками, – он перевёл взгляд прямо перед собой на стену, где висели круглые часы, – если за ними наблюдать и попытаться восстановить дыхание, можно прислушаться к тишине, услышав, как тикают стрелки. Потом медленно закрываешь глаза – и ты реально успокаиваешься независимо от того, что с тобой до этого происходило. Давай попробуем вместе.

– Хорошо, – улыбнулась.

– Смотрим на часы – прошло несколько секунд, не бойся, закрывай глаза! – повторил для особо застенчивых. Я выполнила всё, как он просил, вместе было интересней, но всё равно вначале чувствовала стеснение, а потом расслабилась. Не привыкла что-либо делать с посторонним человеком, да ещё стеснялась его, потому что была неравнодушна.

Нас прервали. Стук в кабинет. Зашёл коллега для подписи документа, потом позвонил телефон и Земенского вызвали на совещание. Я ушла в свой кабинет, где сидела с другими сотрудницами своего и ещё других отделов, с которыми особо не общалась. Несколько отделов размещались в одном большом кабинете. Многие девчонки были весёлыми, увы, с отвратительными характерами. Каждая хотела унизить или высмеять друг друга, хорошо, что редко находилась в нашем кабинете и вообще не хочу я сидеть там. Когда не общаешься со своим коллективом, до тебя оскорбления полностью не долетают, только брызги. Вступать с ними в хамство я не собиралась и деликатно вела себя, чтобы лишний раз меня не трогали. У многих девушек были свои семьи, дети, и многие из них обсуждали свои личные проблемы друг с другом. Когда их слышала со своего рабочего места, про себя могла сказать, что я очень закрытый человек. Темы, которые они обсуждали, я могла обсудить только с близкими людьми, да и то обсуждению бы это не подлежало. С одной стороны, девчонки были ещё теми стервами, а с другой – они были открытыми, жизнерадостными, отчаянными, непослушными болтушками, с которыми точно не соскучишься. Может быть, мне этого качества и не хватало. Не знаю, что со мной не так, родилась такая. И что они думали про меня, тоже не могу сказать с уверенностью, может плохое, может хорошее, а может, вообще не заморачивались. Девушки на то и девушки, они должны быть интересными, в этом раскрывались их простота и добродушие, хоть и не всегда, когда они строили козни друг другу. Не думала, что когда-то буду скучать по весёлому сумасшествию, этот момент, наверно, наступит тогда, когда в жизни воцарятся покой и тишина.

До обеда я рассылала всем напоминания о ближайших сроках по исполнению поручений и пыталась составить проект протокола. Корявый, но получился. Это был протокол, который вела, когда нас вызвали вместе с Земенским, там, где он ещё рожицы корчил, затем он решил писать сам, о чём поведал мне сегодня после обеда, когда вызвал к себе.

– Это просто ужас! Представляешь, совещание началось в восемь и закончилось только в два часа! Как можно вообще так работать? У меня уже на совещании желудок урчал. – Я молча слушала и мысленно сочувствовала Земенскому, где-то радовалась, что теперь ни я пишу протоколы, а его зовут на совещания. – И самое смешное, что все ушли на обед только сейчас, а генерал так и остался в своём кабинете, я представляю его злую рожу, когда сейчас кого-нибудь захочет вызвать, а всех тю-тю, нет на работе. Ха-а-а! – засмеялся Земенский, крутясь на своём красном троне, его ухмылка чётко передавала фантазию, по-любому он уже представил этот момент и наслаждался разочарованием генерала. Это, наверно, чувство мести или, может, он так насмехался над генералом, который его постоянно дрючил. Я в ответ тоже заулыбалась над смешной картиной, которую вообразил Земенский, да и он сам был смешон, одержимый своей идеей, со своей неадекватной улыбкой, словно он задумал пойти на какое-то хитренькое гадкое дело.

– Хотела напомнить про протокол… – начала предложение, на котором прервал меня Земенский и немного шокировал.

– Слушай, переезжай сюда, в мой кабинет. Я сейчас тоже смотаюсь на обед, а ты пока здесь побудешь. Про протокол забудь, я сам его сегодня напишу.

– Хорошо, – улыбнулась от радости. Земенский позвонил в отдел информационных технологий и попросил в срочном порядке осуществить переезд с одного рабочего места к нему в кабинет, затем он позвонил начальнице, которая курировала меня, и оповестил о переезде. Дело в шляпе! Я задумалась, когда Земенский разговаривал по телефону, пока моя душа радовалась. Так хотелось прыгать от счастья, ведь никогда не хотела сидеть с толпой баб. Вот, мечты сбываются! Постепенно всё налаживается.

Бабы притихли, начались сплетни. По-любому они думали, что я любовница Земенского, а начальница, которая меня курировала, улыбалась. Неприятно, ну и ладно. Зато не могла не светиться, но улыбку всё равно скрывала и собирала свои документы с серьёзным лицом. Да и сколько продлится моя идиллия? До увольнения Земенского? Ещё хуже себя буду чувствовать, когда придётся возвращаться обратно в этот кабинет с довольными злорадными лицами коллег, шепчущими в мою сторону колкости, язвя неприятными шутками. Да, они на это способны, – съесть и не подавиться.

Как-то после командировки подписывала документы у специалиста планово-экономического отдела. Поясню, командировка для меня – это организация проведения совещания при руководстве и его протоколирование. Тогда ещё Земенского не было. Так вот, когда я пришла в планово-экономический отдел, женщина, которая подписывала служебное задание по определению статей затрат, мне в лицо как оскорбление плеснула, спросив, мол, вы все там друг с другом спите. Для меня это был шок. И первый вопрос в моей голове: чего? что? она сексуально озабоченная? У меня даже в голове нет таких мыслей! Что это? Кто это женщина? Какого лешего она задает такие аморальные вопросы? Честно, я сделала вид, что не услышала вопрос. Я даже на него отвечать не собиралась, что это вообще за ядерный реактор, который взорвался в её голове? Или, может, у неё давно не было близких отношений с мужчиной? Порой многие люди удивляют. А порой удивляю себя сама. Во-первых, скорее всего, я должна была ответить на её риторический вопрос. Во-вторых, она пыталась меня оскорбить. В-третьих, если я это вспоминаю некоторое время спустя, значит, она меня задела своим вопросом, в душе поселилась какая-то обида на неё и на людей, которые сидят рядом с ней и, скорее всего, думают, что я сплю с руководством. В-четвёртых, если я промолчала, значит, это правда либо просто пропустила мимо себя её хамство. Но ведь каждый в том кабинете поймёт всё по-разному, потому что каждый человек с разным складом ума. А вообще, на людей обижаться не надо, просто надо знать, что эта женщина либо плохого мнения обо мне, либо любит сплетни, либо просто хочет испортить мою репутацию. У некоторых взрослых женщин ведь бывает какая-то зависть к молодым девушкам, кто его знает, может, ещё что-либо. Женская логика не поддаётся стандартному мышлению.