– Эклаввья презирает ночь и демонические желания, которые она приносит вместе с женщинами. О Духи, заберите меня…

– Духи могут забрать тебя после того, как я с тобой закончу, – рассмеялась она, а затем повернулась к Шишупалу: – У тебя большие руки. Я могла бы прокатиться на тебе после того, как закончу с ним. Или одновременно. Эклаввья не сможет справиться со мной в одиночку.

Эклаввья обратил к нему почти умоляющий взгляд:

– Не желает ли Шишупал присоединиться?

Шишупал сравнялся цветом с гибискусом, чувствуя себя Сураджмукхи, чьи ноги пытается раздвинуть Каляван. Что здесь происходит?

Внезапно воздух распороли дикие крики, и они обернулись на звук. В лагерь, пошатываясь, вошел юноша, обводя палатки затуманенным взором. Его тут же встретили копьями.

Он просто вовремя появился! – подумал Шишупал, вознося благодарственную молитву своей счастливой звезде.

– Эклаввья, это мой оруженосец, – быстро сказал он. – Я покрыл бы себя позором, если бы с ним случилось что-то плохое.

Эклаввья свистнул, и охранники пропустили Майясура:

– Ты держишь ракшаса домашним питомцем? – наморщил нос Эклаввья. – Следи за своим горлом, когда будешь спать.

Майясур нетвердой походкой направился к ним. Увидел Эклаввью и подавился словами, забыв даже ответить на вопросительный взгляд Шишупала. Эклаввья удивленно уставился на него. Шишупал подошел к оруженосцу и встряхнул его за плечи.

– Мои… мои извинения, мой господин. Господин Дантавакра был найден, – пробормотал Майясур. – Госпожа Раша просит вас поторопиться.

– Где он?

– Э-э-э-э… лежит в канаве за таверной… – Он окинул лагерь нервным взглядом. – Таверной, из которой он направлялся выполнять свою задачу.

– Этого я… – Шишупал почувствовал, как закипает, но постарался сдержать себя перед незнакомцами, так что он просто недовольно повернулся к Эклаввье. – Долг зовет, Эклаввья. Для меня было честью познакомиться с тобой. Не присоединишься ли ты завтра ко мне за ужином?

– К тому времени, как эта женщина покончит с Эклаввьей, его ноги уже никуда не смогут его нести! – Договорить свою жалобу он не успел – женщина Нора утащила его за собой.

Уже направляясь обратно к повозке, Шишупал увидел, как госпожа Раша шагает к нему, зло выпятив подбородок.

– Зачем тебе этот валка?! – требовательно спросила она, видимо считая, что шепчет. – Вы что, потеряли рассудок, военачальник?

– О, ничего подобного, госпожа Раша. Это был всего лишь Эклаввья, победитель Соревнований. Фактически он вождь. Благородная душа… Добрый юноша. Хотя говорит забавно. Он просто…

– Да замолчи ты, дурак! – приказала госпожа Раша. Требование оглушительно прогремело в Зарослях, а грудь ее опала и поднялась, как империя. Все, кто был в пределах слышимости, обернулись, удивленные, увидев, как женщина ругает мужчину. – Я думала, ты собираешься на него напасть!

– Напасть? На этого бедного мальчишку? Нет, нет, я ходил узнать о своем брате. – Шишупал бросил на нее вопросительный взгляд. – Но… я не ожидал, что вы будете о нем беспокоиться. Большинство городских жителей не очень беспокоятся о лесных жителях. Вы весьма… – Шишупал попытался найти подходящее слово, потому что слово «добры» мало ассоциировалось с госпожой Рашей. – Внимательны, – наконец выдавил он.

– Я беспокоилась за тебя, идиот! Нельзя, чтобы тебя убили как раз тогда, когда Джарасандх собирается отправиться в Панчал. Он воспримет это как еще одно свое долбаное предзнаменование, и мои планы будут разрушены.

– Убили?! – Шишупал расхохотался. – О, госпожа Раша, не смотрите на меня так. Вам не о чем беспокоиться. Да, пусть обычаи валок и дики, но на самом деле у них мягкое сердце. И этот мальчик…

Госпожа Раша подняла руку, призывая его к молчанию. И этот жест заставил бы замолчать даже гром:

– Этот мальчик, ты, безумный невежа!.. Этот мальчик – Якша из Говердхуна!

Издали Три Сестры мерцали в жарком мареве, как мираж. Но стоило приблизиться, и Третья Сестра поднялась, внезапно и отвесно, как горный утес. Я буду скучать по Матхуре, когда уеду. Установленная в Матхуре система действительно работала, отчасти потому, что ни одна фракция не была достаточно могущественной, чтобы свергнуть остальные. Жрецы намины, купцы драхмы, воины кшарьи, союзы рештов – они все с энтузиазмом соревновались в этой гонке к вершине, не осознавая, что вершины не было. Они бегали по кругу, как свиньи, таща остальных за собой в этом бесконечном цикле.

Кришне не нравилось понятие «диктатор», поскольку, когда он сверг Канса, к сплочению призывал совсем не он. Кроме того, он никогда никому не говорил, кому и что делать. Этого и не нужно было. Большая часть усилий Кришны была направлена на то, чтобы организовать декорации так, чтобы положение дел, наиболее для него благоприятное, продолжало существовать. Конечно, были сообщества, которые хотели его свергнуть, которые его ненавидели, но их наличие было необходимым для хорошо функционирующего общества. В конце концов, он сам основал большинство из этих сообществ, используя для этого свои пешки. И это были те же самые пешки, которые он в дальнейшем использовал для того, чтоб эти сообщества сидели на песке и долгоносиках, пока он ел рис. Люди – столь прекрасные создания! Однажды кто-то понял, как можно их дергать за ниточки. Оставалось лишь надеяться, что в Дварке ничего не изменится.

Рядом с Третьей Сестрой отрабатывала упражнения дежурная группа солдат – республиканская армия и часть городской гвардии против Серебряных Волчиц. Там царила суматоха, и, подъезжая к вратам Третьей Сестры, Кришна попросил Дахану замедлить ход.

Критично следивший за этой суматохой Балрам подошел к однорукой Серебряной Волчице, державшей меч.

– Как тебя зовут, солдат?

– Страдание, полководец! – ответила она.

Солдаты республиканской армии, стоявшие сзади, захихикали. Балрам оглянулся на Третью Сестру. Кришна проследил за его взглядом и увидел вдалеке фигуру Сатьябхамы, вальяжно лежавшей на стене, опасно свесив ноги.

– Я понимаю, что нужно вербовать женщин, но эта явно неполноценна, госпожа Сатьябхама! – крикнул он в рупор. – У нее нет руки, чтоб держать щит. Как она будет обороняться? Как она станет частью фаланги? Как она…

Кулак Страдания врезался ему в переносицу, и крик Балрама оборвался на полуслове. Голова мужчины откинулась назад, но он даже на шаг не отступил, а сама Страдание, взвыв, зажала руку между ног – словно она не человека ударила, а каменную стену. К девушке тут же кинулся целитель.

Перелом запястья.

Наступила гробовая тишина, прерываемая лишь едва слышным издевательским хохотом Сатьябхамы. Стоявшая рядом с Кришной Буря тоже не смогла сдержать смешка – и от этого звука у него по спине пробежал мороз. Все может кончиться очень плохо. Республиканская армия, находившаяся под командованием Балрама, вскинула копья. Серебряные Волчицы схватились за оружие.

Балрам улыбнулся. У него на лице даже следа от удара не осталось.

– Весьма неплохо, Страдание, – поклонился он. – Прими мою благодарность за то, что поправила меня. Ты сможешь стать частью отряда – пусть в фалангу и не войдешь. Мы найдем для тебя задание, более подходящее твоим навыкам. Но прежде… десять нарядов в Железном Коменданте до захода солнца и никакого молока в рационе в течение двух дней.

Хоть по щекам Страдания и катились слезы от боли, она все же смогла отдать честь Балраму.

– Буря, позаботься об этом. – Дождь хлопнула Страдание по спине. – Тебе не следовало смеяться.

– Да я и не смеялась! Я бы никогда не стала смеяться над страданиями другого человека!

– Десять нарядов.

– Проклятье, – хмыкнула Буря и направилась вслед за Страданием, но, уже уходя, оглянулась на Кришну: – Поездка была… весьма интересной, господин Кришна. Моя благодарность.