У девушки перед глазами засверкали блестящие точки. Только что она подсчитывала последние копейки в кармане и вдруг – Версаль?!
– Но почему я? – прошептала она. – Я там не была. Вдруг я не справлюсь?
– Справитесь! – почти страстно выдохнул Виктор. – Именно вы справитесь!
– Но вдруг…
– Никаких вдруг! Скажите, что вы согласны!
Голос Виктора стих до вкрадчивого уговора. От этого тембра у Сони закружилась голова. Люди с такими голосами способны подчинять себе других, словно сказочные сирены. Впрочем, сирены – женского рода. А этот Виктор – Орфей, певец мечты и… искуситель.
– Вам понравится путешествие. Вы увидите Париж, Версаль. Если захотите, навестив бабушку, поедем, в другие города. Хотите, в Венецию и Флоренцию? Хотите, в Берлин или Амстердам? Куда захотите!
Голос искушал, обещал, пророчил нечто прекрасное.
– Почему? – прошептала Соня. – Чего вы хотите на самом деле?
– Я? – Виктор словно споткнулся.
Будто понял, что переборщил и теперь останавливал коня на всем скаку.
– Я просто хочу повидаться с прабабушкой, которую никогда не видел. Вы не поверите, как она стара. Наверное, живая мумия. Всю жизнь прожила в Версале в собственном доме рядом с дворцом. Наверное, она может рассказать о нем множество историй. Они могла бы пригодиться вам для будущей книги. Вы ведь пишете о Версале?
Соня дернулась, словно с разбега налетела на препятствие.
– Откуда вы знаете? Вы собирали обо мне сведения?!
– Мне сказал ваш издатель. В этом нет ничего запретного. Поедемте со мной! – прошептал Виктор и, как опытный искуситель, страстно взглянул на девушку. – Вам будет интересно поговорить с бабушкой. Она знает много тайн. Раскроете их в своем новом романе.
Уверенным жестом красавец медленно поцеловал руку Сони. Тепло губ обожгло ее. Но девушка встрепенулась:
– Какие тайны, господин Грандов? В моем романе нет никаких тайн. Только известные всем исторические факты. Я пишу про Помпадур потому, что издатель решил напечатать роман о фаворитке Людовика XV. Если бы он согласился на книгу о Диане Пуатье, я стала бы писать о ней. Мне же нужно на что-то жить!
И, забыв о вежливости, Соня вырвала у Грандова свою руку и нырнула в праздничную толпу.
Скорее домой! Дома пристань, дома прибежище. Слишком лихорадочным был день. Слишком настойчивым показался этот странный и опасный незнакомец. Откуда такое невероятное предложение – ехать с ним в Версаль? И главное, о какой тайне он говорил?! Нет у Сони никаких тайн! По крайней мере, ее тайн…
5
ФАМИЛЬНЫЕ ЗАГАДКИ
Москва, декабрь 1875
Девушка влетела в парадное дома на Варварке, поднялась по лестнице на второй этаж и остановилась перед дверью. Руки заскользили по карманам, раскрыли ридикюль – куда же она дела ключи?! Вечно одна и та же история – она по пять минут простаивает под собственной дверью и ищет связку ключей!
И тут Соня увидела под дверью тоненькую полоску света. Этого еще не хватало – выходит, она вообще не заперла дверь? Неужели так торопилась к Копалкину, что не закрыла ни одного замка? Никогда раньше не случалось такого!
Была бы хоть дешевая прислуга, хоть деревенская девочка, нанятая из милости в хозяйский дом, квартира не оставалась бы беззащитной. А ведь Соня должна хранить бумаги отца. Так требовал на смертном одре Иван Иванович. Только об этом и просил: «Сохрани бумаги, дочка!»
Но для кого сохранить, зачем? Этого она не узнала. Отец не успел сказать.
Соня толкнула дубовую дверь. Вошла и застыла на пороге.
По коридору словно смерч пролетел. Одежда сорвана с вешалок. Галошница перевернута, обувь разбросана по полу. Обои отодраны от стены.
Соня кинулась в столовую, в папину комнату, в свою. Кошмар! Шкафы открыты, из ящиков все выкинуто на пол, книги беспомощно усеяли ковер в папиной комнате, которая являлась для него и рабочим кабинетом. Черный кожаный диван, на котором обычно спал Иван Иванович, вспорот. Дверь тумбочки отломана, а столешница оторвана от ножек стола.
Разгром в гостиной, разгром в комнате Сони. И везде по стенам содраны обои…
Господи! Соня рухнула на одиноко стоявший посреди гостиной старенький стул и зарыдала.
Как же она надеялась, что пронесет – не пронесло!
Как же мечтала, что все то, что нашептывал ей когда-то дед, окажется просто бредом его воображения – не оказалось!
Как же верила, что все тайны рода Леноровых остались в прошлом.
Но все началось сначала!
Началось…
Внезапно всплыла сцена из сна. Гадалка, когда-то напророчившая юной Жанне Антуанетте, что та станет фавориткой короля, всесильной мадам Помпадур, погадала и ей, Соне. Что она сказала? «Помни: все начнется завтра». Вот и началось!
Умер дед, умер отец. Но род Леноровых не оставили в покое.
Соня вспомнила, как иногда еще не очнувшийся ото сна дед прерывисто шептал:
– Охе-хе, деточка! Ох, Сонечка, Сонечка!
– Не пугай ребенка, папа! – одергивал его отец.
– Что ее пугать? – вздыхал дед. – Придет время, сама испугается…
И вот, кажется, это время пришло. Словно со старого дагерротипа всплыло лицо деда и послышался его сбивчивый рассказ. Из него Соня и узнала немного об истории своей семьи. Прадед ее Жан Ленотр жил в Париже, но приехал в Россию. Собственно, французов, бежавших из революционной Франции, в России было множество. Аристократы спасались в Петербурге при дворе Екатерины Великой от гильотины.
Наверное, и Жан Ленотр покинул Францию по той же причине. Его сын, Сонин дед, не распространялся, почему семья оказалась в России, но Соня знала, что Ленотры были хоть и обедневшие, но все-таки аристократы. Словом, семья появилась при дворе русской императрицы, потом переселилась из шумного города в более тихую Москву, здесь и нашла вторую родину. Прадед изменил фамилию на русский лад, став Леноровым. Назвался Иваном. Сын его, Сонин дед, – Иваном Ивановичем. Когда родился отец Сони, и он получил семейное имя.
Если бы Соня была мальчиком, тоже стала бы Иваном. Но, увы – она девочка! И о семейной тайне до конца никто ей так и не рассказал – родственникам и в голому не пришло открывать тайны девочке. Она могла только складывать в голове кусочки головоломки. Но понятной картинки из этой мозаики так и не выходило. Соня знала твердо только одно: семейство Ленотров привезло в Россию старинные бумаги, написанные самой маркизой де Помпадур…
Соня взвизгнула и кинулась в свою комнату. Неужели бумаги нашли?! Кому они нужны – это второй вопрос. Сейчас главное – в целости ли они?
Ведь это о них говорил отец, умирая. О них просил: «Сохрани!»
Соня рывком распахнула свой шкаф. В нем рылись!
Платья были скинуты с вешалок и валялись внутри. Под ними лежало несколько картонок со шляпками. Девушка лихорадочно открыла одну – с коричневыми розами. Надо же такое выдумать – коричневые розы!
Одним движением Соня вытряхнула мятые листы, которыми небрежно была набита шляпка. Целы! Листы целы! Есть же Бог-хранитель!..
Девушка плюхнулась на пол. Хвала всем угодникам! Ворам не пришло в голову, что смятые и скрученные листы и есть то сокровище, которое они ищут!
Эту метод придумал отец. Сам он хранил бумаги в старых сапогах – набил ими почти рваную обувку и бросил у печки. Кому придет в голову искать в таком месте?! Ценные вещи хранят в тайниках – а тут сапога, которые сушатся у огня…
Когда Соне было лет десять, их обворовали. Взяли ценные вещи и перевернули все вверх дном. Отец с дедом тогда облегченно вздыхали, глядя на старые сапоги:
– Не нашли, подлецы!
И вот когда отца не стало, Соня поступила так же. Правда, хранить старые сапоги она не могла – девушки таких сапог не носят. В туфли бумаги не войдут. Вот Соня и набила ими дамскую шляпку. Шляпы ведь всегда набивают старыми ненужными бумагами.
И снова не нашли!
И, даст Бог, не найдут!
Вот только кому нужны старые листы? Если они и могли скомпрометировать кого-то, кто жил в те давние времена, то кому они могут понадобиться сейчас?
