– Так убийства были понарошку? – удивилась Соня.
– Увы, мадемуазель, не все. Мадам Гранде убирала тех, кто ей мешал. А в последнее время словно с цепи сорвалась. Видно, решила покончить с Обществом, забрать себе все деньги и заметала следы. Заманивала к себе неугодных и нажимала тайный рычаг на ручке своего кресла. Пол в комнате наклонялся, и несчастный падал в каменный мешок. Это хитроумное устройство сконструировал еще давний владелец этого дома – часовщик. Он ужасно боялся грабителей, вот и постарался. А мадам знала все его хитрости и пользовалась им. Несчастный, упавший в каменный мешок, умирал от голода и жажды. А недельки через две Морис, главный помощничек нашей дьяволицы, вытаскивал тела и сбрасывал в речку. Ну а тех, кто еще не умер в подвале, Морис просто убивал.
– Где же он сейчас? – вскричал Виктор. – С ним следует поскорее разобраться!
– Увы, месье… Он пропал.
– Удрал в страхе перед наказанием?
– Нет, месье. Он пошел шпионить за вами по приказу хозяйки, когда Шарль повел вас во дворец по тайному ходу. Но вы вернулись, а Морис нет.
– А как он был одет? – встрепенулась Соня.
– Он всегда одет одинаково – во все черное: и плащ, и одежда.
– А какой он из себя?
– Небольшого росточка, худенький, вертлявый. Противный, как блевотина. Простите, мадемуазель…
Соня заулыбалась:
– Так мы можем его не опасаться! Он не вернется. Он упал с лестницы, когда мы бродили по дворцу, и сломал себе шею.
– Так это тот второй, что валялся около нижней ступеньки? – подозрительно сверкнув глазами, поинтересовался Виктор. – И он сам сломал себе шею?
Соня набрала побольше воздуха и подтвердила:
– Он упал и сломал шею!
И хотя она-то точно знала, что шею Морису сломал «милейший» Николай Петрович, но сказать это у нее язык не поворачивался. Все-таки Николай Петрович Контии был ее учителем… Наставником, так сказать… Хотя потом и решил убить свою ученицу…
– А Шарль где? – девушка перевела разговор.
– Когда он вернулся без вас, мадам Гранде выгнала его, даже не заплатив жалованья за последний месяц. Так что уж он-то не станет мстить за вероломную мадам.
И тут Виктор улыбнулся:
– Зато я с удовольствием заплачу ему вдвойне – ведь это он проводил нас во дворец! Помнишь Розовый будуар, милая?
Соня кивнула и вдруг, словно наяву, увидела маркизу де Помпадур в ее любимом фисташковом платье с розочкой у корсажа. Фаворитка улыбалась:
– Нелегко быть Версальской грешницей, верно, моя девочка?
А возникший неизвестно откуда Людовик по-свойски ткнул пальцем под ребро своего потомка:
– Нелегко быть королем, верно, мой мальчик?
И оба царственных предка, взглянув друг на друга, дружно обратились к потомкам:
– Но ведь все к лучшему, не так ли?
И мажордом в удивлении услышал, как русские гости в один голос отвечают кому-то:
– Конечно, все к лучшему!
Филипп Леду незаметно перекрестился: ох, видно, все они с приветом, эти русские. А может, они видят то, что другим недоступно? Воистину странный народ и загадочный…
И тут тишину прорезал вопль Варвары:
– Виктор, Соня, месье Леду! Идите скорее! Гастон очнулся. Ему лучше. Он просит перо и бумагу – хочет написать, стихи в мою честь!
ЭПИЛОГ
Москва, май 1876
Венчались в Москве, в мае на Красную Горку, естественно, в церкви Святой Варвары на Варварке.
Всю ночь Соня думала, как ни странно, не о Викторе, а о… мадам Помпадур. Вспоминала, как та, бедняжка, мечтала выйти замуж именно в мае, когда вся земля цветет и воздух напоен ароматом тайны и страсти. Но маркизе это не удалось. А вот Соня выходит…
Главное – больше никаких тайн! Страсть – пожалуйста, хоть море разливное. Но ни о каких тайнах Соня больше слышать не хочет!
Но не все случается по нашим желаниям. Утром, за два часа до венчания, почтальон принес письмо из Версаля.
Сердце девушки екнуло и взволнованно застучало. Она уже поняла, что на роскошной веленевой бумаге последняя тайна ее путешествия в Версаль.
«Надеюсь, моя девочка, ты не в обиде за то, что мне пришлось слегка поэксплуатировать тебя. Думаю, ты поняла, что другого выхода найти утерянные драгоценности у меня не было. Каюсь, это нехорошо с моей стороны. Но ведь ты была единственным ключом к разгадке тайны.
Кроме того, меня слишком сильно стала раздражать эта мерзавка Грандье, выдающая себя за праведницу Гранде. Я раскинула карты, и они подсказали мне, как отправить старую греховодницу в ад…»
Соня оторвалась от письма. Греховодница… Да все они хороши – что мадам Гранде, что мадам Ле Бон, или, как ее теперь зовут, Лебоне! Гадалке нужны были сокровища, и никак не умирающая старуха Гранде ей мешала. Но ведь Соня могла погибнуть в их ужасной авантюре!
Вздохнув, Соня вернулась к письму. Она словно отвечало на ее возмущение:
«Нет, Соня, я твердо знала, что ты выйдешь победительницей. Кроме того, я всегда старалась быть на подхвате. Это я поместила розочки в Версале, отметив тебе путь в будуар маркизы и тем самым, на ее тайную лестницу. Она говорила мне что-то про тайник между покоями ее и Людовика. Но я не знала, где он расположен. Я устроилась смотрительницей в Версальский дворец, искала, но без толку. И тогда я решила обратиться к тебе. Я была уверена, что кровь – не водица, и, попав в Версаль, ты узнаешь место. И еще я почему-то верила, что в записках маркизы есть указание. И видишь, я не ошиблась!
Наверное, ты хочешь знать, каким образом я смогла тебе присниться. Это непросто, но для хорошего медиума – возможно. Просто мы с тобой думали об одном и том же. Ты писала о маркизе и думала о ней, я вспоминала Помпадур и тоже думала. Каюсь, не о ней – о драгоценностях.
Маркиза оказалась совсем не такой хваткой и хитрой, как полагается быть королевской фаворитке. Мне нужны были деньги, и я явилась к ней. Я предсказала – она заплатила. Но я поняла, что она больна и долго не протянет. Кто же тогда станет мне платить?
Вот тогда я и сварила для нее эликсир. Но эта курица не решилась его выпить. Начала перепроверять на других людях. А я не могла варить большое количество эликсира. Его составляющие редки, а ведь мне нужно было и себя пользовать. Когда я сварила ей последнюю порцию, хитрая девчонка Полин Грандье вообще обвела маркизу вокруг пальца. Она поднесла Помпадур обычное вино, а сама выпила мой эликсир. Мерзкая тварь! Словом, пока я искала новую порцию ингредиентов, бедняжка маркиза скончалась. Но ведь она не успела заплатить мне!
А я, девочка, работая ныне в Версале, получаю совсем небольшое жалованье. Но мне не хочется искать другого места. Я надеюсь побыть здесь смотрительницей и весь наш век, и следующий. Мне не слишком-то комфортно в столь быстро меняющемся времени. Хочется чего-то неизменного и надежного. А Версаль неизменен. И потому я надеюсь, что даже в двадцать первом веке на сайте Музеев Версаля во Всемирной паутине можно будет прочесть мою фамилию…»
Соня улыбнулась: ох уж эти гадалки! Не могут обойтись без непонятных слов. Что такое «сайт»? И как прикажете понимать таинственную «Всемирную паутину»? Ну а замашки аж на двадцать первый век?..
«К тому же мое присутствие во дворце вполне оправданно. В самом деле: кто лучше меня, ярче и увлекательнее сможет рассказать о Версале? Я стану менять имена и адреса, увольняться на какое-то время, но всегда буду поступать на службу во дворец вновь. И всегда стану рассказывать правду о юной Жанне-Антуанетте Пуассон, которая, полюбив короля еще в детстве, сумела стать его незаменимой спутницей жизни. Пусть я не сумела спасти ее жизнь, буду стараться сохранить хотя бы имя.
Ах, Соня, всем приходится отдавать долги, даже те, что сделали наши предки. Вот и тебе пришлось! Думая об одном и том же, что и ты, я приходила в твои сны и говорила с тобой. Я даже показала тебе будуар маркизы. И, попав в него наяву, ты не сплоховала. Ты сделала то, что была должна. Заплатила долги предков.
