Как впоследствии оказалось, именно Клавдии Ильиничне принадлежал тот пустующий третий стол, который приметил Степан в тот день, когда явился в университет на кафедру археологии. Про себя он даже отметил, что если бы она присутствовала тогда на кафедре, то внесла бы еще больше сумятицы в его попытку составить мнение об археологах в общем и о предстоящей экспедиции в частности. И здесь даже дело не в том, что пришлось бы выбирать уже не из двоих, а из троих сидящих, решая, кто из них тот самый Борис, а в том, что со своим собственным телосложением он явно бы не соответствовал мастодонтам-археологам, находившимся на кафедре. Трое массивных деятелей науки, очевидно, показались бы ему эталоном того, как должен выглядеть археолог.

Улыбнувшись про себя, Степан отогнал эту дурацкую мысль, отметив, что непринужденная обстановка в лагере за эти три дня начала сказываться и на нем. Он стал чуть беззаботней, что ли.

Выходившая следом за Клавдией Ильиничной дама была куда приветливей на вид. По крайней мере, она улыбалась. Одежда на ней – под стать хозяйке – также навеивала ощущение легкости и простоты: белая кепка, яркая, разноцветная футболка, поверх которой была наброшена легкая куртка. Степан тут же бросил взгляд на весьма аппетитные формы и изгибы тела женщины. Не сказать, что в груди у него что-то екнуло, но ему стало немного неудобно за свой внешний вид. Старый камуфляж поверх тельняшки, взлохмаченная голова, да и руки, чего греха таить, не мыты. Вместо назначенного Борисом отдыха, он только что закончил инвентаризацию хозки. Перебирая грабли, лопаты и прочую археологическую ерунду, сам не заметил, как совсем извозился, а тут гости подъехали.

Усилием воли Степан прервал галопом мчавшиеся невесть куда мысли, подумав о том, что ему, собственно, нет никакой разницы, как он выглядит в глазах тех, кто только приехал. Даже если одна из приехавших казалась на вид приятной женщиной. Тем не менее он отметил, что Борис поздоровался с ней куда сердечнее, нежели с грозной Клавдией Ильиничной с кулаками-кувалдами.

– Здравствуй, Наташенька, – улыбнулся ей Борис и стал ожидать следующего выходящего из автобуса. Им оказался крепкий мужичок средних лет, низкого роста, с залысиной. Обменявшись рукопожатием, Борис не удостоил его приветственной фразы. Затем вышли два парня помоложе. Борис тоже спокойно их поприветствовал. Как-то Степан слышал от отца, что в советские времена они легко определяли, кто станет следующим генсеком. Кто шел в первом ряду за гробом почившего, тот и занимал освободившийся кабинет. Так и здесь по реакции Бориса на каждого вновь прибывшего можно было определить, какое отношение к этому человеку было во всем остальном лагере. Про себя Степан отметил: Борис, должно быть, плохой игрок в покер, а заодно подумал о том, что надо как-нибудь убедиться в правоте или ошибочности своего суждения. За три дня он ни разу не увидел Бориса за игрой в карты, шахматы или нарды. Даже в часы отдыха тот занимался делами или просто веселился вместе с остальными, иногда наблюдая, как азарт проявляют другие.

И последними выходили студенты. Их оказалось пятеро. Двое юношей и три девушки. Не очень много, но, как говорил давеча Борис, отбить даже такое количество практикантов у руководства университета являлось достижением. И уж если первые выходящие показались Степану пижонами, то говорить о пестром скопище студентов – лишь зря бросать слова на ветер. Столь разномастной публики не увидишь даже во время ярмарок.

Первой Степан приметил ту самую парочку, встреченную им тогда в университете. Очевидно, сдать задолженности по археологии не получилось, и вот они явились на их отработку «в поле». Девица выглядела слегка испуганной и крепко держала молодого человека за руку, не отлипая даже тогда, когда они спустились и положили сумки на землю. Причем вместо сумки у девушки был туристический чемодан на колесиках. Одежда на ней была тоже не для поля и явно указывала на то, что если у девицы и было представление о том месте, куда она отправляется, то оно было ложным. Ее молодой человек был одет по-простому и куда более подходяще для полевых условий. Лицо его выражало легкое безразличие к происходящему. Парочка встала поодаль, ближе к той даме, которую Борис назвал «Наташенькой».

Вышедший следом парень был в черных очках и с новомодной, зачесанной как-то набок прической, из ушей он вытащил наушники, аккуратно сложив их в карман, и всем видом показывал, что попал в какую-то беспросветную глушь. Так оно на самом деле и было, но ярко выраженная брезгливость на его лице Степану явно не понравилась, как, впрочем, и он сам. Не любил он щеголей – а паренек именно на такового и смахивал. Такое же мнение, надо полагать, разделяла и часть архаровцев, поскольку позади себя Степан услышал комментарий Стаса: «Видел петушка?» и последовавший на это ответ Олега: «Ага». Однако выражение лица парня моментально сменилось, когда он поравнялся с остальными студентами-практикантами. Он не остановился рядом, а прошел дальше, попутно поздоровавшись с Борисом, и протянул руку Саньку, стоявшему к нему ближе всех.

– Витек, – представился он.

Санек ответил на приветствие, назвав свое имя. Затем новичок повторил свой дружелюбный жест несколько раз, подходя к каждому из строителей, не исключая Степана. Остановившись возле Стаса и Олега, он поинтересовался, давно ли они здесь и чего ему ждать от этого места. Что ему ответили на это архаровцы, Степан уже не услышал, переведя внимание на остальных приехавших.

Последними вышли две девицы с темными волосами, одна из которых была одета во все черное, а вторая напоминала туристку, отправляющуюся в жаркие страны: короткие шорты, топик, широкополая шляпа и черные очки. Обе девушки стали рядом с парочкой «должников». Вскоре к ним присоединился и паренек, назвавшийся Витьком. Из открытого окна высунулся водитель Димон, спросил у Бориса, где можно оставить автобус, получил ответ и поехал парковаться. Водитель грузовика, усатый мужичок, повел свой грузовик вслед за ним.

– Значит так, бойцы, – обратился Борис к студентам посерьезневшим голосом, – добро пожаловать в Махаоновку. Здесь в течение месяца будет проходить ваша археологическая практика. Некоторые из вас не смогли сдать мне зачет по археологии, поэтому в зависимости от того, как вы будете здесь работать, решится вопрос о вашем переводе на второй курс. Будете все делать хорошо, значит, и в зачетке появится соответствующая отметка. Если мне не понравится, как вы себя покажете, то путь вам на комиссию, будете пытать удачу там. Все понятно?

– Да, – почти хором ответили студенты.

Степан обратил внимание, как девица в шляпе и топике закатила глаза. Заметил ли это Борис, было неизвестно, однако виду он не подал и продолжил инструктаж.

– За прохождение техники безопасности и практики распишитесь чуть позже, однако тем, к кому у меня будет много вопросов, практику я не зачту. Это тоже понятно?

– Да, – снова повторили студенты.

– По всем вопросам обращайтесь ко мне, Матвею Юрьевичу… и к Клавдии Ильиничне. По распорядку объяснят старшие. Старшие для вас – все, кого вы тут видите, – с этими словами Борис указал в сторону строителей.

Девушка, вышедшая первой, что-то прошептала на ухо парню, которого держала за руку, тот кивнул.

– К раскопкам приступаем завтра с утра, – продолжал Борис, – а пока располагайтесь в палатках, старшие также покажут вам, где находится кухня и все остальное…

– Борис Сергеевич, а где находится туалет? – перебил инструктаж Бориса, кивнувший своей подруге парень.

– Тебе какой нужен? – спросил Борис серьезно, но с легким оттенком лукавства. Стало очевидно, что он тоже заметил вопрос девушки и ответный кивок парня, а значит, заметили все остальное.

– А у вас есть разные? – ответил вопросом на вопрос студент.

Борис помолчал немного, усмехнулся, а затем пояснил, что за лагерем есть тропинка с распутьем, где налево находится женский туалет, а направо – мужской. После чего продолжил объяснять здешние правила, которые вроде как должны были поведать «старшие».