Я остановился, чтобы их изучить. Лица некоторых мужчин походили на Альвара, такие же молодые и привлекательные. Другие были темноволосыми, с густыми усами. Имелись и групповые снимки – например, старая фотография нескольких женщин с маленькими детьми в весельной лодке, которую сталкивал на воду священник.

– Наследники всегда носили имя Альвар, – сообщила гид. – Они также должны были уважать кодекс чести, согласно привилегиям, дарованным Фердинандом Четвертым[28].

Затем она показала мне большой холст с нарисованным фамильным древом, усеянным крошечными рукописными именами. От ствола в стороны расходились ветви младших сыновей, поколение за поколением – около тридцати за тысячу лет.

– Я ожидал увидеть манекен в монашеском облачении.

– Манекен? Насколько мне известно, костюмы здесь никогда не выставлялись, – озадаченно сказала девушка.

Я показал фотографию, которую прислала Эстибалис, и гид с любопытством взглянула на нее.

– Да, витрины похожи. Наверное, это была временная выставка. Я работаю здесь не так давно, но знаю, что экспонаты меняют, чтобы они не портились. К сожалению, ничем не могу вам помочь. Спросите у Рамиро Альвара, он разбирается во всем этом лучше остальных.

Затем она показала мне предметы, принадлежавшие прошлым владельцам башни: охотничьи ружья, винтовки, револьверы, ржавые патроны, хлысты и потертые седла с обивкой из красного бархата. Здесь же находилась примечательная коллекция мощей святых, а также каминные кочерги, лодочные весла…

На стойке гида зазвонил телефон.

– Извините, мне нужно ответить, – сказала девушка.

…И тут перед моим изумленным взором предстали священник и моя напарница. С заговорщицкими улыбками они залезли в одну из витрин и вытащили старые весла. Потом озорник Альвар снял со стены изящный белый зонтик с вышивкой. Думаю, они меня даже не заметили, словно аквариумные рыбки, безразличные к наблюдающим за ними людям. Парочка выскользнула через маленькую дверь позади витрин и секунду спустя исчезла из поля зрения.

Через десять минут я попрощался с гидом у остроконечной арки входа. Мне не хотелось звонить Эстибалис и отвлекать ее от приватного разговора с загадочным Альваром.

Пересекая лужайку перед башней, я увидел их.

Это походило на старинную гравюру: анахроничная картинка никак не вписывалась в настоящее. По заполненному водой рву неторопливо скользила лодка, где во всем блеске и с зонтиком в руке сидел священник; Эстибалис, составлявшая ему компанию, расслабленно гребла, смеясь и наслаждаясь прогулкой. Завидев меня, она налегла на весла, и старомодное суденышко поравнялось со мной.

– Большое спасибо за прогулку, – сказала Эстибалис, вновь ступив на твердую землю. – К сожалению, пора вернуться к работе.

– Воля ваша, Аэстибалис, – с безмятежной улыбкой ответил Альвар.

От меня не ускользнуло, что он не взял с собой экземпляр «Повелителей времени». Так и не дождавшись от него обещания вернуть книгу, я сделал мысленную заметку, и мы стали прощаться.

В этот момент у меня зазвонил мобильник.

– Пенья, в чем дело? – ответил я, не принимая во внимание, что Альвар все еще рядом.

– Ты должен приехать, шеф. Две сестры… Похоже, они замурованы.

От этих слов меня бросило в холод. Знаю, не следовало повторять эту информацию вслух. Но иногда ты в первую очередь человек, а уже потом полицейский, и ужас застает тебя врасплох.

– Что значит «замурованы»? Вы нашли тела… в стене? – наконец выдавил я.

Эсти вопросительно посмотрела в мою сторону. Я отошел от них с Альваром. Мой мир перевернулся с ног на голову.

– Нет, нет! Они живы. Мы с Милан находимся в квартире, откуда исходил неприятный запах. Здесь есть кирпичная стена, кладка совсем свежая. Когда мы вошли, детский голос начал звать на помощь. Похоже, это младшая из сестер, Ойана. Пожарные и «скорая» уже едут. Мы планируем ломать стену.

– Вызови криминалистов, – приказал я. – Раздайте перчатки и бахилы всем, кто зайдет в квартиру. Речь идет о похищении, возможно, даже покушении на убийство.

– Понял. Ты скоро будешь?

– Мы в Угарте, в сорока километрах от города. Дай разрешение на снос стены. Главное – спасти жизни девочек.

Мы ехали в Виторию на предельно допустимой скорости. Оба напряженные, оба сосредоточенные на своих мрачных мыслях, но все-таки полные надежды. С каким облегчением можно будет наконец снять с пробковой доски в кабинете фотографию пропавших!

Я первым решился сломать стену молчания.

– Удалось что-то вытянуть из нашего молодого Папы?

– Нет, он очень уклончив. Не скажет ничего, если сам не пожелает. Я пробовала спрашивать напрямик – он просто меняет тему и уходит от ответа. Мы ничего от него не добьемся, пока он строит из себя короля, или Папу, или кого угодно. Он в своей стихии, у себя дома и контролирует ситуацию, отводя нам роль зрителей.

– И что предлагаешь? – спросил я. – По словам издателя, он никогда не покидает башню.

Эсти пожала плечами.

– Придется выманить его из логова.

– У тебя получится? – спросил я. – Ты уже знаешь, как?

Моя напарница медлила с ответом.

– Что у тебя на уме? – не отставал я. Мне надоело молчание. Я не выносил тишину, она сводила меня с ума. Не хотелось даже думать о том, что нас ждет: стена и две перепуганные девочки по другую сторону.

– Я размышляла о сестрах Найера, – солгала Эстибалис, явно избегая нежелательного разговора. – По крайней мере, они живы. Каким надо быть чудовищем, чтобы замуровать двух детей?

– Разве ты не читала роман, Эсти?

– И дался тебе этот роман!.. Нет, Кракен, у меня не было времени.

– Прочти – и тогда лучше поймешь, с чем мы имеем дело. Это твоя первоочередная задача. Начни сегодня же. Обещаешь?

– Ладно. А теперь давай оставим чертову беллетристику и сосредоточимся на двух делах, которые надо раскрыть.

«Если только это не одно дело», – хотел сказать я. Как объяснить ей мои опасения, возможно, преждевременные?

– Не думаю, что книгу написал Альвар, – наконец проговорила она.

– Я тоже не уверен. Конечно, у него в библиотеке есть все необходимые материалы… Но ты заметила, как он отреагировал, когда его спросили о книге?

– Да, весьма странно, – согласилась Эсти. – Сначала не проявил интереса. Могу поклясться, он готов был выставить нас за дверь. Потом что-то увидел в романе – и заложил страницу пальцем. А когда мы спустились за веслами, оставил книгу на письменном столе, украдкой сунув в нее нож для писем. Вот почему я не верю, что он автор. Иначе зачем ему оставлять себе экземпляр и помечать отрывок? У него нашлись бы копии черновиков, рукописей или чего там еще.

Альвар оставил у себя мой экземпляр, и это давало мне отличный предлог, чтобы вернуться.

– Ладно, допустим, автор не он, – кивнул я. – Однако что-то все же привлекло его внимание.

– Да, и поскольку ты не в его вкусе, он решил поймать на крючок меня. Вроде как пытался меня соблазнить, чтобы вытянуть информацию.

– И?..

– Он спросил, как звали погибшего бизнесмена. Я не сказала. Хотела посмотреть, насколько это для него важно. Да и потом, он легко мог узнать имя из газет. Итак, предположим, он не автор, но убийца. У Альвара подходящий профиль, Кракен?

Я уже некоторое время ждал этого вопроса.

– Сама знаешь, никто не возьмется составлять психологический портрет на основе единственной встречи с субъектом.

– Хотя бы поделись первыми впечатлениями.

– Ладно, попробую. У него есть нарциссические черты. Он считает себя выше других в культурном, социальном и интеллектуальном плане – по крайней мере, согласно его шкале ценностей. Подчеркивает свой авторитет, называя нас «молодыми людьми», хотя сам моложе нас. Оторван от реальности. Предположу, что он не испытывает потребности в общении. Гедонист, окружает себя красивыми вещами и любит поесть. Наслаждается обществом женщин, ищет его и располагает для этого средствами. Высокомерен и начисто лишен эмпатии.