Наконец мы попали в переполненный зал, хотя пришлось довольствоваться местами в предпоследнем ряду. Посадив Дебу на колени, дедушка позволил ей надеть свой берет, что лишь подчеркивало их сходство – малышка превратилась в его миниатюрную копию.

Пока дед развлекал мою дочь, я попытался на мгновение выкинуть из головы рабочие неурядицы и обвел взглядом тесное помещение с каменными стенами и толстыми деревянными балками на потолке. Бо́льшую часть стены позади длинного стола с тремя непочатыми бутылками воды и тремя пустыми стульями занимал выцветший гобелен с изображением Троянского коня.

Никто из спикеров еще не появился. Я посмотрел на экран мобильника: презентация книги задерживалась почти на сорок пять минут. Мужчина справа от меня, державший на коленях экземпляр романа, нетерпеливо ерзал на стуле. И не он один. Во взгляде Альбы читалось: «Если это затянется, придется отнести Дебу домой».

Я кивнул и погладил ее по руке, ответным взглядом обещая провести ночь вместе, несмотря ни на что.

Какое счастье не прятаться на публике! Какое счастье, что нас теперь трое! Как прекрасна жизнь, когда все не летит к чертям… А моя жизнь вот уже два долгих года, со дня рождения Дебы, представляла собой счастливую череду семейных дел. И мне нравилось проводить ничем не омраченные дни с моими дамами…

В этот момент мимо прошел толстый потный мужчина, в котором я узнал владельца издательства «Малатрама». Мы познакомились несколькими годами ранее во время «Дела о водных ритуалах». Он опубликовал работу одной из жертв, Аннабель Ли, художницы-комиксистки, которая к тому же была первой любовью всех парней из моей тусовки. Я был рад увидеть его снова. Следом шагал мужчина с густой остроконечной бородкой. Возможно, наш неуловимый автор? По залу пронесся вздох облегчения, казалось, прощавший почти часовую задержку.

– Наконец-то, – вполголоса заметила сидевшая рядом Эсти. – Еще пять минут, и пришлось бы вызывать группу охраны общественного порядка.

– Не шути так. – Я бросил на нее предостерегающий взгляд. – Нам и без того хватило цирка за последние две недели из-за пропавших девочек.

Эсти наклонилась ближе, заслонив мне обзор своей огненно-рыжей шевелюрой, и прошептала:

– Я тысячу раз говорила, они скоро вернутся домой к маме с папой.

– Пусть добрые феи тебя услышат и мы наконец-то выспимся, – ответил я, подавляя зевок.

К счастью, моя способность говорить почти полностью восстановилась после афазии Брока, которую я перенес в 2016 году. Три года интенсивных занятий у логопеда вернули меня в ряды красноречивых следователей, и, если не считать временных провалов из-за переутомления, стресса или недосыпа, мои ораторские способности вновь были на высоте.

– Раз-два, раз-два… – прострекотал в микрофон издатель. – Меня хорошо слышно?

Присутствующие дружно кивнули.

– Прошу прощения за задержку. – Он пригладил густую курчавую бороду дрожащей рукой. – Вынужден сообщить, что автор не сможет сегодня к нам присоединиться.

Реакция не заставила себя ждать, и некоторые из гостей покинули зал, выражая недовольство. Издатель с отчаянием посмотрел вслед первым дезертирам.

– Поверьте, мне понятно ваше разочарование. Это определенно не входило в план. Однако я не хочу портить вечер тем, кто ждал появления автора, поэтому позвольте представить Андреса Мадариагу, доктора исторических наук. Он входит в команду археологов из Фонда собора Санта-Мария, которые несколько лет назад проводили раскопки в считаных метрах отсюда, на холме Вилья-де-Сусо[6] и в катакомбах Старого собора. Он надеялся поддержать нашего дорогого автора и объяснить гостям невероятные параллели между Средневековым кварталом, каким мы его знаем теперь, и Викторией[7] двенадцатого века, описанной в романе.

– Верно, – сказал археолог, прочистив горло. – Книга поразительно точна, словно автор действительно ходил по этим самым улицам почти тысячу лет назад. Прямо здесь, рядом с древним входом во дворец, на месте лестницы Сан-Бартоломе в Средние века находились Южные ворота – один из проходов в окруженный стеной город…

– Он тоже не в курсе, – прошептала Альба мне на ухо, мочка которого вспыхнула от прикосновения ее губ.

– Ты о чем? – пробормотал я.

– Издатель тоже не знает, кто автор. Он ни разу не назвал его имени и не использовал псевдоним Диего Вейлас. Он понятия не имеет, о ком идет речь.

– Или ждет появления автора и не хочет раскрывать интригу раньше времени.

Альба посмотрела на меня, как на маленького ребенка. Мои слова ее не убедили.

– Готова поклясться, что он в таком же неведении, как и все мы.

Археолог тем временем продолжал:

– Не знаю, в курсе ли вы, но мы находимся рядом с первоначальной крепостной стеной, построенной еще до основания города. Вот, видите? – Он указал на каменную стену справа от себя. – Благодаря радиоуглеродному датированию мы знаем, что она существовала уже в конце одиннадцатого века, за сто лет до того, как считали ранее. Это означает, что мы сидим именно там, где происходит действие романа. Фактически один из персонажей книги умирает неподалеку от места пролегания стены. Многим из вас, вероятно, интересно, что собой представляет кантарида, она же шпанская мушка или жук-нарывник. В романе вещество описано как коричневый порошок, который в качестве афродизиака подсыпают нашему несчастному герою. Так и есть. Вернее, – поправился археолог, – это недалеко от истины.

Он поднял голову и, убедившись, что мы все внимательно слушаем, удовлетворенно продолжил:

– В Средние века кантарида служила главным образом аналогом современной «Виагры». Порошок готовили из блестящего зеленого панциря маленького жука, весьма распространенного в Африке. Это был единственный действенный афродизиак, способный поддерживать эрекцию, поскольку очень эффективно расширяет кровеносные сосуды. Однако он вышел из употребления, потому что, как говорит Парацельс, «только доза отличает яд от лекарства». Два грамма шпанской мушки убили бы даже самого здорового человека в этом зале. Ее перестали использовать в семнадцатом веке, после того как во Франции во время оргий так называемые «леденцы Ришелье» отправили на тот свет половину королевского двора. Не говоря уже о том, что маркиза де Сада обвинили в убийстве нескольких наивных дам, которых он угостил этим лакомством.

Я окинул взглядом зал. Все, кто присутствовал на импровизированной беседе археолога, с интересом слушали средневековые байки. Деба в беретке деда спала, уютно устроившись в руках столетнего гиганта. Ньевес внимательно следила за рассказом, Альба поглаживала меня по бедру, а Эсти рассеянно смотрела на потолочные балки. Короче говоря, все шло хорошо.

Сорок минут спустя издатель надел на кончик своего огромного носа видавшие виды очки-половинки и объявил:

– В завершение нашей встречи я хотел бы зачитать первые абзацы «Повелителей времени»:

Меня зовут Дьяго Вела – граф дон Дьяго Вела, если угодно. События, описанные мною в этой хронике, берут начало в тот день, когда после двухлетнего отсутствия я возвратился в старинную деревушку Гастейс, известную также под языческим названием Гастель-Хайтс, «замок на скале».

Мой обратный путь пролегал через Аквитанию. Миновав Северную Наварру…

Внезапно дверь у меня за спиной распахнулась. Я с любопытством обернулся и увидел седовласого мужчину лет пятидесяти, который ковылял, опираясь на костыль.

– Есть тут врач? – крикнул он. – Во дворце больше никого, а нужен врач!

Мы с Альбой и Эсти, словно троица телепатов, дружно вскочили на ноги и подошли к мужчине, чтобы его успокоить.

– Вам нехорошо? – как всегда деловито спросила Альба. – Мы вызовем «скорую», но сначала расскажите, что с вами случилось.

– Не со мной. Это для человека, которого я нашел внизу, в туалете.

– Что с ним произошло? – поторопил я, доставая мобильник.