– Ты же сама просила об этом, помнишь?

Он не лгал. Я опустила руку, мышцы заныли от облегчения.

– Эйн помогает тебе и ма с лекарствами и больными, а я… я не знаю, на что я гожусь.

– И ты считаешь, что борьба и клинки – для тебя?

На его лице промелькнуло выражение, которого я раньше не видела. Он не ругал меня, но как будто знал секрет, которого не знала я, а я вдруг оказалась близка к тому, чтобы его раскрыть.

– В каком-то смысле это освобождение. Это похоже на танец, только с острыми предметами.

Я улыбнулась.

– Да, и это хороший навык. Ты сможешь защитить себя и нашу семью, если понадобится.

Он медленно улыбнулся. Солнце светило ему в лицо, и он казался мне почти божественным. Голову украшала копна густых, кудрявых волос – таких же, как у меня. Мама всегда говорила, что внешность досталась мне от отца. У нас были одинаковые иссиня-черные волосы, бронзовая кожа и огонь в глазах. Она всегда говорила об огне.

– Хорошо, тогда научи меня, а потом мы что-нибудь поедим.

Он усмехнулся:

– А потом мы поедим.

Я хотела найти свое место, свою цель, что-то за пределами пустыни и нашего ежедневного быта. Я не могла этого объяснить, и когда я сказала родителям, что мечтаю о мире за пределами нашего, за пределами звезд, они лишь странно на меня посмотрели.

Воспоминания померкли. Я метнула еще один кинжал в импровизированную каменную мишень на другом конце комнаты. Все те, что я бросала ранее, были воткнуты в голову: два кинжала изображали глаза, еще три – улыбку, а оставшиеся два торчали из горла. Я приготовилась метнуть последний кинжал. Эта комната была полной катастрофой – как и я сама. Каменные стены были испещрены рубцами, а пол скрылся под слоем пепла, щебня и пыли.

– Я нашла…

Кинжал в мгновение ока вылетел из моей руки. Он остановился всего в нескольких дюймах от лица Камиллы – она удержала его с помощью своей зеленой магии. Затем она опустила руку, и кинжал со звоном упал на землю.

Я вытерла пот со лба.

– Не надо ко мне так подкрадываться.

– Я звала тебя, но ты не обращала внимания.

Она взмахнула рукой, убирая беспорядок, который я устроила. Моя грудь сжалась – я вспомнила, с какой легкостью это делал Самкиэль.

Я стиснула зубы, злясь на себя за воспоминания и вызванные ими эмоции, ненавидя сам факт, что я вообще могла что-то чувствовать.

– Если я захочу, чтобы ты что-то починила, я тебе сообщу.

– Если ты собираешься стать достаточно сильной, чтобы убить Кадена и бога, тебе понадобится нечто большее, чем кирпичи и фальшивые манекены. Я могу помочь.

Я положила руки на бедра, откинула голову назад и вздохнула:

– Ты сказала, что что-то нашла. Что именно?

– Волков.

Это все, что мне нужно было услышать. Не говоря ни слова, я кивнула, прошла мимо нее и поднялась по резным каменным ступеням. Мне нужно было принять душ и переодеться. Если волки вышли в лес, значит, они достаточно осмелели, что было прекрасно для меня и ужасно для них.

Стрела попала в цель, вызвав у Джулиана протяжный стон.

– В яблочко. – Я схватила стакан и выпила кровь оборотня, прежде чем швырнуть его обратно на стол. – Или мне стоит употребить другое слово, раз уж я попала тебе прямо по яйцам?

Джулиан висел на дальней стене, весь в поту и крови. Он взвыл и содрогнулся всем телом, когда я бросила в цель еще один дротик.

Стук моих каблуков эхом раздавался по исцарапанному деревянному полу. У дальней стены валялось несколько изуродованных тел, а в центре комнаты лежали два перевернутых бильярдных стола.

– Ты все еще не хочешь сказать мне, где твой дорогой старый папочка?

Он покачал головой. Я подошла вплотную – один окровавленный глаз пристально смотрел на меня, другой валялся где-то на другом конце комнаты.

– Зачем оттягивать неизбежное? Ты же знаешь, что я убью тебя, его и всех остальных, кто в этом участвовал. Так почему бы просто не ускорить процесс?

– Нет.

Взгляд единственного уцелевшего глаза был непреклонен – волк внутри Джулиана был готов прикончить меня, но я изнурила его почти до смерти.

Я вздохнула и остановилась перед ним, сняв пальто. Схватившись за края рубашки, я раздвинула ее в стороны, обнажив грудь. Лицо Джулиана скривилось.

Я указала на небольшой шрам между грудями. Он был почти незаметен. Почти.

– Я вырвала себе сердце несколько месяцев назад. Я думала, что умру, но была готова отдать свою жизнь за тех, кто мне дорог, и не видела другого выхода. «Если Тобиас получит книгу, Самкиэль и моя сестра умрут, бла-бла-бла». Но это было тогда, когда я верила во всеобщее благо и спасение людей.

Его дыхание стало сбивчивым.

– Меня это не убило, – я подняла голову, – но я подумала о том, какое это счастье – умереть за тех, кого ты любишь. – Я застегнула пуговицы, выдерживая его взгляд. – Но это не одно и то же. В твоей или в их смерти нет ничего благородного. Ты их не спасаешь. Вы все подписали себе приговор в тот момент, когда позволили Кадену убить мою сестру и не пошевелились, чтобы помочь.

– Мы не могли, и ты это знаешь! – прошипел он. – Ты знала, что сделает Каден, и тем не менее ушла к Губителю Мира. Ты сама виновата в том, что…

Я ударила его по лицу с такой силой, что кровь забрызгала стену. Затем я схватила его за волосы, заставляя смотреть на меня.

– Где остальные? – прорычала я ему в лицо.

– Я тебе не скажу.

– Отлично.

Я подняла свободную руку, выпустила когти и оставила на груди Джулиана глубокую царапину. Он шипел и корчился от боли, его рубашка висела окровавленными клочьями.

– Я знаю, что оборотни – стайные животные. Вы держитесь поблизости друг от друга, даже когда вам приходится прятаться. Ведь один знакомый мне всезнайка не может обходиться без вечеринок, верно? Кроме того, я знаю, что ваша стая общается воем, который можно услышать на расстоянии почти пятидесяти миль.

Я прижала кончики когтей к центру его груди, прямо над его бьющимся сердцем.

– Хочешь знать, каково это, когда тебе вырывают сердце?

– Я не стану его звать.

– Нет, станешь. Нужно лишь достаточно сильно надавить, и тогда что угодно сломается – даже ты.

Кончики моих когтей пронзили кожу Джулиана, все его тело напряглось. Я наклонила голову, мой голос понизился на октаву – Иг’Моррутен выполз на поверхность.

– А теперь позови папочку.

Входная дверь распахнулась. Я сидела у барной стойки, вычищая кровь из-под ногтей.

– Я думала, вы явитесь быстрее.

Они поспешили к висящему на стене телу Джулиана. У кого-то вырвался тихий всхлип. Я продолжала невозмутимо чистить руки. Под этот ноготь просто невозможно забраться. Я лизнула край полотенца и наконец убрала злосчастный сгусток крови. Бросив испачканную ткань на стол, я вытянула руку и внимательно изучила свои ногти: меня беспокоили неровные края, оставшиеся после превращения ногтей в когти.

– Интересно, если я вежливо попрошу, Камилла сможет наколдовать мне стойкий маникюр? Для этого ведь должно быть какое-то заклинание, верно? Больше никаких сколотых ногтей.

Передо мной появился Калеб. Он тяжело дышал, из его груди вырывалось низкое рычание.

– Что ты сделала? – рявкнул он.

Я взглянула на тело Джулиана – оборотни пытались снять его со стены.

– Ничего такого. Я не виновата, что вы так долго шли.

– Убийство моего сына – главная ошибка в твоей…

– Нет.

Комната сотряслась от силы моего голоса. Все волки, как один, повернулись ко мне.

– Ты, как и все остальные, ошибся, думая, что я слабая. Она была единственной, кто удерживал меня в узде. Это – ваша расплата. Я предупреждала тебя. Я предупреждала его. Ты сам сделал выбор.

– Ты ведешь себя так, будто мы можем бросить вызов Кадену.