Инна уронила голову на скрещенные руки. Стол она, во всяком случае, отвоевала.

— Смотрю, ты вышла на тропу войны? — усмехнулся парень.

— Что-то вроде того. — Инна закрыла глаза. После стычки с Кристиной на нее навалилась жуткая усталость. — Кстати, а о каком оружии ты тогда говорил, я так и не поняла?

Ваня хмыкнул.

— А что ж тут непонятного: каким оружием ты добилась того, что твоя фотка в гимназии висела на доске почета?

— А-а-а, это, — Инна вздохнула, — по-твоему, я снова должна покраситься в блондинку?

— Смешная ты, при чем тут краска, что ж, в гимназии твоей одни дураки учатся, которым можно запудрить мозги светлыми волосами?

— Нет, не дураки… ах, если бы ты только знал, я прежняя — это целая система, теперь все по-другому. Я изменилась.

— Изменись снова, — поднимаясь, улыбнулся Ваня.

— Не хочу и не могу, та история в прошлом.

Парень покачал головой:

— Пусть это будет новая история: более идеальная, чем прежняя.

Следующим уроком по расписанию стояла физкультура, вот уж поистине предмет, где молодой учитель не мог напакостить Инне, не затронув при этом остальных учеников. Нормативы она сдавала всегда на «отлично», играла в баскетбол, волейбол, прекрасно бегала. Пока не случился инцидент на школьном дворе, ее ставили в пример другим. Теперь этого не происходило, но Инне было все равно, лишь бы оценки не занижали.

Еще два урока прошли в относительном спокойствии, словно для того, чтобы она успела набраться сил перед походом в кабинет директора.

Нельзя сказать, что Инна боялась Константина Викторовича, но у его дверей ей почему-то захотелось помолиться. Она боялась потерять его расположение, разочаровать его. Если чье-то мнение и волновало Инну в этой школе, то это — мнение директора. Человека, который верил ей, никогда ничем ее не обидел, поддерживал и всячески подбадривал ее…

Инна с замиранием сердца постучала… Дверь распахнулась, Константин Викторович пригласил ее войти. Ее удивлению не было предела, когда она увидела некоторых из своих учителей. Стало страшно…

— Садись, — указал директор ей на свободное место во главе стола. Инна села. В голове ее кружилась сотня вопросов.

— На повестке дня вопрос об успеваемости учащейся 9 «А» Высотиной Инны Сергеевны, — с места в карьер начал Константин Викторович, обходя стол по окружности. — Обратимся к истории. — Он открыл журнал. — Девочка переходит к нам в школу и становится хорошисткой, если не сказать — отличницей. Думаю, каждый помнит. Смотрим, что же происходит потом… — Константин Викторович умолк, поднял от журнала глаза, обвел взглядом всех присутствующих. — Уверен, все знают о неприятном инциденте, недавно случившемся возле школы. Так… это было в субботу. — Он снова опустил глаза на страницы журнала. — Оценки Высотиной в этот день: история — пять, алгебра — четыре, физика — две пятерки. Что же случается в понедельник? Алгебра — два, история — три, география — два. Смотрим вторник: геометрия — три, физика — два, английский — три. Далее картина не улучшается. — Директор захлопнул журнал. — Это что за мистика?! Каким образом почти отличница за столь короткий срок могла нахватать столько «неудов», кто-нибудь мне объяснит?

Повисло общее молчание.

Директор обратился к Инне:

— Инна, разве с пятого ноября ты резко перестала делать домашние задания?

Она смотрела на него и удивлялась — какой слепой все это время она была! Сердце заколотилось сильнее, сбилось дыхание, что-то оглушило ее — и открыло глаза. Он смотрел внимательно, с необыкновенной заботой, а она неожиданно позабыла даже алфавит! Лишь когда брови директора слегка сдвинулись, Инна пробормотала:

— Нет.

— Может, ты прогуливала?

— Нет.

— Тогда, может, решила неожиданно завалить основные предметы?

— Нет.

— Так я и думал. — Константин Викторович швырнул журнал на стол и обвел гневным взглядом учителей. — И долго вы собираетесь наказывать ее за то побоище во дворе?!

Инна возблагодарила небеса за этого ангела возмездия! Она была готова расплакаться от чувства облегчения. Ей казалось, что происходящего с ее оценками никто не замечает — не хочет замечать, а оказалось, что справедливость не любит проигрывать. Инна верила, что вмешательство директора послано ей за стойкость. Сколько раз хотелось ей рассказать кому-нибудь о своих бедах, но жаловаться было стыдно, и она молчала. Учителей пристыдили. Инна не знала, будет ли теперь ей легче учиться, изменят ли они свое мнение о ней или втихую все равно будут заваливать ее при любом удобном случае? Сейчас это казалось неважным.

Главный злодей — физик — почему-то не вмешивался, а угрюмо молчал. Поднялся с места историк.

— Не знаю, о чем тут речь, но свои оценки я ставлю по письменным работам!

— Спасибо, Виктор Александрович, что напомнили, — спохватился директор, — я попросил бы предоставить мне все письменные работы Высотиной, начиная с пятого ноября.

— Немыслимо! — воскликнула математичка.

— Согласен, — кивнул Константин Викторович, — мне вся эта ситуация тоже сперва показалась немыслимой.

Все учителя повернули головы к пышнотелой женщине — завучу, за все это время не проронившей ни слова. Инна слышала, что у нее когда-то произошел конфликт с Кристиной, но до сих пор не знала, из-за чего. Завуч положила руку на журнал и тихо заговорила:

— В моей практике еще никогда такого не было. То, что последнее время творится в школе, в коллективе, — просто ненормально! Это называется травлей. В сложившейся ситуации, принимая чью-то сторону, мы, учителя, лишь нагнетаем обстановку, в то время как следовало бы выступить в роли миротворцев. Что до перепроверки оценок, я полностью поддерживаю решение Константина Викторовича.

На этой печальной для учителей ноте Инну отправили домой. Она давно забыла о солнце, а сегодня долго стояла посреди улицы и смотрела в небо. Белоснежные облака-барашки плыли по ярко-синему небосводу, хотелось их потрогать, такими воздушными и живыми они казались. Неожиданно кто-то подкрался сзади и закрыл ей глаза. Инна вздрогнула и коснулась чьих-то прохладных рук.

Она рассмеялась.

— Все равно не отгадаю!

— А ты попробуй, — прошептал какой-то мальчик ей на ухо. Несмотря на хорошее настроение, ей не хотелось подыгрывать непонятно кому, поэтому она убрала его руки и обернулась. Даже сумела выдавить приветливую улыбку, хотя ничего, кроме изумления, легкого раздражения и недоумения, таинственный мальчик у нее не вызвал. Наверно, потому, что ничего таинственного в Артеме она и не находила.

— А я увидел тебя и решил подойти. Ты что на небе выискиваешь? — как всегда, сияя лучезарной улыбкой, полюбопытствовал парень.

— Молнию, которая ударит в тебя, — беззлобно усмехнулась она.

Артем, не переставая улыбаться, весело заметил:

— Тогда нам нужно встретиться завтра, вроде дождик обещают, может, и молния будет?

— Молния в ноябре — ну-ну, пропащее дело!

— Ты снова идешь в магазин?

— Нет, гуляю.

— С рюкзаком?

— А почему бы и нет, он мне не мешает.

— А я могу погулять тут, неподалеку? — не спуская с нее смеющегося взора голубых глаз, спросил он.

— Кто я такая, чтобы запретить тебе, все равно ведь не отстанешь.

Они неспешно двинулись по дороге. Сегодня Инне все было нипочем, даже предатель с самыми потрясающими глазами на свете не мог испортить ее настроения. Все внутри пело, хотелось совершить какое-нибудь безумство.

— Тебе идет улыбка, — косясь на нее, серьезно произнес Артем.

— Клеишься, что ли?

Он засмеялся.

— Так заметно?

— Мне показалось, у тебя есть подружка?

— Не-а, мы расстались.

— Часто же вы расстаетесь!

Он наклонил голову набок.

— Часто? С чего ты взяла?

Инна поняла, что сболтнула лишнее, и, дабы исправиться, выпалила:

— Мне так показалось, само собой, я понятия не имею, сколько раз ты с кем-то расставался и расставался ли вообще.

— Будь покойна, расставался.