Горько всхлипнув, подминаю рукой подушку. Усталость и нервы берут свое, отключая разум. Проваливаюсь в глубокий спокойный сон и, проснувшись, перекатываюсь на другую половину кровати. Пустую и холодную!

«Он забрал ребенка! – бьется в голове ужасная мысль. – Пока ты спала, дуреха, Витя забрал Даньку и увез в неизвестном направлении».

Подорвавшись с постели, босиком несусь вниз. И замираю посреди лестницы, заслышав детские голоса.

Мой сын и племянники валяются на королевской лежанке Торганова и с интересом рассматривают какую-то книжку. В кухонной зоне за столом заседает целый совет. Вернее, брат с невесткой читают какие-то бумаги. А Витя, как добрый хозяин, заваривает чай.

И тут я! Перепуганная, в ночной рубашке и босиком.

Отступаю осторожно на цыпочках. Вернувшись в спальню, быстро переодеваюсь. Наспех зачесываю волосы и чищу зубы. И никак не могу понять, что там такое важное рассматривают брат с невесткой. Компромат на меня у Торганова? Целая папочка? Или это что-то другое, не имеющее ко мне никакое отношение?

Мало ли общих дел у Торганова и Столетова? С детского сада дружат.

Сердце колотится от предчувствия большой беды. Нужно сдержаться. Брат меня в обиду не даст. Никогда. Но и я не рохля какая-то! Могу за себя постоять. Быстро спускаюсь вниз. И замираю, наткнувшись на хмурый взгляд брата. Да и невестка смотрит на меня настороженно. Что же им наговорил Витя, пока я спала?

– Привет! – со всех ног кидаюсь к родственникам. Целую Богдана в небритую щеку, а затем и Анечку, пахнущую селективным парфюмом.

И если невестка в ответ клюет меня куда-то в висок, то брат морщится как от боли. Не отвечает. Он всегда так делает, когда злится на меня. Витя оговорил, ясное дело. Кошусь на стол, на котором уже накрыт обильный завтрак. И подняв взгляд выше, нахожу на стеллаже злосчастную папку. Что в ней?

«Твой приговор», – подсказывает интуиция. А ноги подкашиваются только от мысли, что мог сфабриковать Торганов.

– Народ, завтрак готов, – зовет детей Витя.

Дергаюсь как от выстрела и изумленно таращусь на него. Красивый мужчина как ни в чем не бывало достает из холодильника молоко. Голубые джинсы и черная майка плотно обтягивают накачанное тело. Влажные волосы отброшены назад. Сердце пропускает удар, стоит нам только встретиться взглядом. И тут же леденеет от дурного предчувствия.

Падаю на первый попавшийся стул. И даже не знаю, что делать. Есть? Так кусок в горло не лезет.

– Можно мне двойной кофе, бро, – игнорируя меня, улыбается другу Богдан. – А то нам еще до Шанска гнать. Эти суслики сразу задрыхнут, – улыбаясь, кивает на жену и слезающих с лежанки детей.

– Оставайтесь у нас. Погостите, – спокойно предлагает Витя. Будто мы с ним семья и вопрос о нашей свадьбе давно решен. И впереди нас всех ждет волшебство Нового года.

Ага. Сейчас!

– На обратном пути заскочим, – делая жене бутерброд, мотает головой Богдан и, одарив меня хмурым взглядом, по-свойски подцепляет орешки кешью из вазы. Всю горсть отправляет в рот. – Заодно проверим, как вы тут… – бурчит с набитым ртом.

– На рыбалку бы сходили, – заманивает в свои сети Торганов. – Тут в реке сазаны водятся. Местные говорят. Я сам так и не выбрался еще. Давай, вместе сгоняем.

– На обратном пути, Витек, – тяжко вздыхает брат. – Мать навестить надо. Внуков показать. И решить, что делать с Зеро.

– А что с ним? – резко откликается Торганов, подставляя чашку в кофемашину. По дому сразу растекается аромат кофе. А мне хочется плакать от бессилия.

– Мать с новым мужем живет. Лизу с Данькой ты забрал. А собака одна во дворе останется. Нехорошо, – поясняет Богдан, принимая из рук Торганова дымящуюся чашку с капучино. – А к себе я забрать не могу. У нас же лабрадор. Помесь кабана и белого медведя. Куда еще ротвейлера! Хоть усыпляй, блин.

– Нет! – вскрикиваю, захлебываясь слезами. Сжимаю кулаки от охватившей ярости. – Только не это! Не позволю усыпить мою собаку!

Ладонь Торганова тотчас же ложится мне на плечо. Жест успокаивающий, вот только мне от него не легче.

– Привози Зеро к нам, – недолго думая предлагает Витя. – Двор большой. Псу место найдется. Да и нас он всех знает. Привыкнет быстро.

– А это идея, – с облегчением выдыхает брат и тут же обращается к детям. – Эй, партизаны, живо за стол.

Малышня радостно бежит, занимая места.

– Я хочу сидеть с мамой и папой! – кричит мой сын, делая ударение на последнем слове.

– Конечно, сынок, – улыбается Даньке Торганов и отодвигает соседний стул. И сам садится рядом.

– Папа, а у нас хлопья есть? – радостно интересуется мой сын.

– Нет. Потом купим, Даня, – вздыхает Витя, придвигая к сыну тарелочку с белым варевом. – Я манную кашу сварил. Ешь. Она вкусная.

– Да-а, – тянет Данька не попробовав. – Очень вкусная, папа.

Папа. Снова папа!

Похоже в борьбе с Торгановым у меня союзников нет. Сын – маленький предатель и подлипала. Богдан тоже не горит желанием помогать. И явно перешел на другую сторону баррикад. А невестка… Она всегда заодно с моим братом. Помощи ждать неоткуда. Придется справляться самой. Вот только, надо узнать какие у Вити доказательства. Если Богдан безоговорочно принял сторону друга, то аргументы в папочке собраны серьезные.

– Тебе лучше согласиться на Витины условия, – шепчет мне Аня, когда мы с ней после завтрака моем посуду. – У Вити собраны все доказательства. И ради сына он даст им ход. Ты же понимаешь, что это добром не кончится…

– Какие доказательства? Чего? – ошалело смотрю на невестку. – Ань, я ничего не понимаю. Мы с Витей только одну ночь провели вместе. Вы тогда с Даном уехали. А я у него ночевала.

– Так об этом и речь, – тихо роняет невестка. С излишним усердием трет тарелку и пожимает плечами. – Вам лучше самим поговорить. Как взрослым людям. Он на тебя злится, конечно. Но все поправимо. Просто тебе самой нужно набраться смелости и сделать правильный шаг. Хотя бы ради ребенка.

– Я ничего не понимаю, Ань, – мотаю головой. Растираю слезы, бегущие по щекам. – Я ни в чем не виновата. Просто поверь мне, – умоляю невестку.

Если хоть Аня будет на моей стороне, то она сможет убедить Богдана.

– Нет, систер, – печально вздыхает Анечка. – Я и так выступила сегодня как твой адвокат. Но мне крыть нечем. Витя сам погасил долг. И там, судя по расписке, сумма немаленькая. А до этого провел расследование. И знаешь, что самое поганое в этой истории. Витя обращался к частному детективу. Я его знаю. У Тимы Морозова работал. Игорь Порезов. Так вот он никогда факты не передергивает. Очень четко работает.

– И в чем же меня обвиняют? – спрашиваю насмешливо. Бред какой-то! Честное слово.

– Ты хочешь поднять этот вопрос при Данияре? – слышится сзади хриплый голос Торганова. Поворачиваюсь резко и утыкаюсь лицом в мускулистую мужскую грудь.

– Не-ет, – охаю, пытаясь отпрянуть. Но крепки руки Тора обхватывают мои плечи.

– Сына днем спать уложим и поговорим, – примирительно роняет он, удерживая меня рядом.

– Ладно, мы поехали, – вваливается в дом брат. Смотрит на меня внимательно и отчужденно. А затем переводит взгляд на друга детства. – Раз уж так вышло. Бабло я тебе компенсирую, Вить.

– Не надо, – мотает головой Торганов, отпуская меня. – Мы с Лизой сами разберемся.

Что? Почему? Хочется закричать от отчаяния и неизвестности.

Но из-за суматохи в доме не решаюсь сказать и слова. Нервно кутаюсь в шерстяную шаль и вместе с Данькой и Витей выхожу во двор проводить семью брата.

Перед тем как сесть в машину, Богдан кидается ко мне. Стиснув грубовато, прижимает к себе. А я реву навзрыд будто маленькая.

– Ну ты и учудила, Лиза, – шипит брат еле слышно. Гладит меня по затылку и выдыхает гневно. – Как ты могла? Не ожидал.

Выпустив меня из медвежьей хватки, делает шаг к Торганову.

– Прости, бро. Был не прав, – обнимает порывисто. Две небритых щеки лишь на секунду прикасаются одна к другой. А две крепких ладони сливаются в крепкое рукопожатие.