– Подбирай слова при ребенке, – заметив, как из комнаты выглядывает хитрая мордашка, бросаю порывисто. – И может мне надо напомнить, кто к кому в постель запрыгнул? Или ты сама вспомнишь?

– Витя, – охает красавица.

– И откуда мне знать, по чьим койкам ты путешествуешь, – пожимаю плечами. Бью не жалея. Но кто бы меня пожалел. Все предали. Даже родители. Только от одной этой мысли повеситься хочется.

Если рассуждать здраво, Морозов мог не знать. С его-то занятостью! И жена его точно с Лизой не дружит. Даже не знаю, знакомы ли… Богдан, зная мой анамнез, принял сторону сестры. Тут все понятно. Но родители? Мои любимые мама и папа. За что вы меня так?

– Ты просто сволочь, – зыркает на меня Лизавета. – Да у меня кроме тебя…

– Мама, папа, я какать хочу! – влетает в холл Данька.

– О господи, горшок, – всполошившись, взмахивает руками Лиза.

– Где он? В машине? Я сейчас принесу, – предлагаю, дергаясь с места. -Потерпи, Даня. Я сейчас.

– Я его дома забыла, – охает как курица Лиза.

Твою ж мать! Почему у этой женщины в голове одна каша?

– Тогда в туалет. Живо, – командую я, распахивая дверь в санузел. – Дань, усидишь на белом троне?

– Папа! Да! – смеется мой сын.

Лиза торопливо расстегивает ему штанишки, а я словно в первый раз обхожу все спальни. Если мать моего сына не может самостоятельно сделать выбор, то придется решить за нее.

Четыре спальни и холл посредине. Но в одной терраса, в другой стеклянный балкон. Для ребенка не безопасно. Поэтому в качестве детской я выбираю самую просторную комнату с окнами, выходящими в сад. Тут затишек. Значит, комната продуваться не будет и зимой здесь потеплее.

А Лизу придется разместить рядом. Иначе, если Даня заплачет ночью, мать года ничего не услышит.

Неспешно спускаюсь вниз к машине. Достаю из багажника нехитрый скарб Лизы Столетовой. И поднявшись наверх, оставляю сумку в Данькиной спальне.

– Сегодня поспите здесь, – киваю на комнату. – А завтра тут обустроим детскую, а ты переедешь в соседнюю.

Обняв себя за плечи, Лиза стоит под дверью санузла. И смотрит так обреченно, будто я ей предлагаю взойти на плаху, а не жить в коттедже, построенном в элитном поселке.

Овца, блин.

– Витя, – робко мямлит она. Делает шаг ко мне. – Давай жить каждый своей жизнью. Ты будешь видеться с сыном, когда захочешь. И каждый из нас заведет себе настоящую семью.

– А у тебя есть кто-то? – шагнув почти вплотную, хватаю за руку. И сам удивлен собственной реакции. Меня впервые в жизни шкалит от бешенства. Какое тут нахрен хладнокровие?

– Нет, – поспешно мотает головой Лиза. – Но я надеюсь встретить достойного человека. Выйти замуж.

– А мой сын будет жить с отчимом? – нависая сверху, рычу угрожающе.

– Ты не понимаешь…

– Это ты не врубаешься, дорогая, – заявляю раздраженно. Растягиваю губы в циничной улыбке. – Ты уже встретила достойного. Это я, – поясняю ничего не понимающей девице. – Кто из уроженцев Шанска самый достойный? На первом месте, конечно, Морозов. А на втором – я. Учитывая, что Тимофей Сергеевич счастливо женат, у тебя остается один вариант.

– Ты невозможный, – мотает головой Лиза и будто слова сказать не может от собственного бессилья.

– Мама, я покакал! – кричит из сортира Даня.

– Там влажная бумага на полке. Возьми, – киваю я Лизавете.

– Да, да, спасибо, – поспешно кивает она и бежит к сыну.

А я, опустившись на подлокотник кресла, открываю в телефоне приложение маркетплейса.

«Детский горшок» – вбиваю запрос. И в ужасе смотрю на выпавшие результаты поиска.

Розовые, голубые, со спинкой, с музыкальным сопровождением. Блиин! Какой же выбрать?

– Лиза, а какие требования к горшку? – спрашиваю свою непутевую гостью.

– Ой, я не знаю! – мяукает она. – Да зачем деньги тратить. Сегодня перебьемся так, а завтра домой поедем.

– За горшком мы точно в Шанск не вернемся, – отрезаю я. – Поэтому придется выбрать. Я закажу экспресс-доставку, чтобы ночью ребенок мог самостоятельно управиться.

– Витя, так нельзя, – охает Лизавета.

– Самому пописать в горшок? – уточняю я, не скрывая сарказма.

– Ты понимаешь о чем я, – роняет она жалостливо. – Я не могу остаться. И у Даньки садик.

– Тут, наверное, есть платный, – пожимаю плечами. – Если твои причины перевешивают сына, то поезжай, – замечаю устало. – Я уже забодался повторять одно и то же.

– Богдан приезжает завтра. Мы хотели…

– Столетов без тебя перебьется, – цежу грубовато. – Но я могу поспорить на штуку, он сюда заявится. Поверь. Я этого клиента давно знаю.

– Я тоже, – впервые за сегодняшний вечер смущенно улыбается Лиза.

– Вот и хорошо, – закругляю разговор на этой счастливой ноте. – Пойдем ужин готовить. А то все проголодались. Даня, будешь помогать, – предлагаю сыну. – Нужно поставить на стол тарелки, разложить вилки и салфетки. Справишься?

– Да, папа, да! – радостно восклицает ребенок.

– Тогда пойдем, – беру сына за руку. Лиза подхватывает за вторую.

– Я у бабушки Лиды и дедушки Пети всегда помогаю! – хвалится бесхитростно Даня.

А у меня снова горькой обидой заливает душу. Как жить дальше? Как общаться с родителями? Делать вид, что ничего не произошло? Подумаешь, три года! Выслушивать их оправдания, из которых половина будет вранье? Не хочу. И не буду. Не могу их унижать и себя никому не нужными выяснениями. Мне сейчас важнее жениться на Лизе. Потому как теперь я не представляю свою жизнь без Даньки. Сегодня утром я ничего не знал о его существовании, а сейчас даже знаю, как смогу выпустить маленькую ручку из своей ладони.

Глава 6

Елизавета

Большая студия меньше всего напоминает кухню. Но в одном углу примостился холодильник, больше похожий на шкаф, рядом с ним длинный стол с варочной панелью, духовкой и посудомойкой. А над головой нависает кованая решетка, уставленная сверкающими стеклянными бокалами на длинных ножках.

– Лиза, ты режешь салат, – отдает указания Витя. Достает из холодильника свежие помидоры, рукколу и салат. – Сынок, ты расставляешь тарелки, – обращается к Даньке как к взрослому. – А я пока разогрею ужин.

– А что мы будем кушать? – поднимает на отца любопытные глаза Данька.

– Котлеты есть и запеченная картошка. Любишь?

– Ага, – кивает сын и жалуется тоненьким голоском. – Очень люблю. Мамочка никогда не готовит такое.

– Ну конечно! – закатываю глаза и неожиданно ловлю заговорщицкую улыбку Торганова.

– А что же она готовит? – спрашивает он весело.

– Не знаю. Каши и курочку. А я хлопья люблю и конфеты, – разводит руками малыш.

– Сладости только девчонкам нравятся, – вскользь замечает Витя и снова открывает холодильник, извлекая оттуда два больших пластмассовых контейнера. Один с котлетами, а другой с ломтиками картофеля.

Поднимаю голову к бокалам – ни одного подтека или развода. Идеальная чистота, которая чувствуется во всем доме. Даже широкая кровать у окна, застеленная черным меховым пледом, кажется строгой и безупречной. А еще наряженная елка, примостившаяся в углу.

Чувствуется рука женщины. Не один тут живет Торганов. Или приходит кто-то в гости и помогает по хозяйству. Как когда-то Надя, на которой он так и не женился. Десять лет великой любви не в счет. Может, поэтому я и молчала. Да еще и его родителей попросила ничего не говорить. Наверное, зря. Глупо поступила. Но тогда мне казалось, что Витя ничего не узнает и никогда не вернется в Шанск. А оно вот как вышло.

– А ты тут сам живешь? – оглядываясь по сторонам. И сама не понимаю, как умудрилась ляпнуть, не подумав. Если честно, меня мало интересует личная жизнь Торганова.

Хотя, кому я вру. Да я ловлю каждый намек, каждую фразу тети Лиды Торгановой. Пару раз бегала к Юне, нашей местной гадалке и маминой тетке. Но она только многозначительно надувала щеки и твердила.