Я ждала от Эмира какой-нибудь ответной колкости или того хуже – агрессии в мою сторону, но, как оказывается, предсказатель из меня так себе, поскольку он вдруг выпрямляется в сидячее положение и резко раздвигает полы моего халата в разные стороны. Бегло проходится взглядом по ногам, бёдрам и талии. Так, словно для него я бесполое существо. А я снова в шоке, даже по рукам шлёпнуть не могу.

– Какого чёрта, Диана? Где твои аппетитные формы? Ты что, голодовку устроила мне в отместку?!

– А не твоя ли это идея была – морить меня голодом?

Эмир сводит брови к переносице и озадаченно потирает щетинистый подбородок. Рявкнув что-то на турецком, он кулаком шарахает себе по колену, заставив меня отшатнуться от него.

– Я не знал, Диана. Правда, но я разберусь с этим, – его голос полон сожаления, а мне мало верится в это.

– Хочешь сказать и замуровать меня здесь тоже не твоя идея? – прищуриваюсь.

– А вот к этому я уже имею прямое отношение. Временная свобода – это то единственное, чего я мог лишить тебя, пока ты не стала всецело моей.

– Я не стану твоей. Можешь зарубить себе это на носу, если пожелаешь!

Эмир многозначительно ведёт бровью. Повисает молчание. Только позже до меня доходит, что иностранцы вряд ли смогут понять значение данных слов. Тем и лучше. У меня для него имеется немало подобных фразочек.

– Станешь, если я этого захочу! Вопрос в том, захочу ли? – тем не менее отвечает он с явной угрозой.

– Ага, после дождичка в четверг и стану, – издеваюсь я, вставая в закрытую позу на всякий случай. – Зачем ты пришёл сюда? Скатертью дорога, Эмир.

– Я пришёл сюда сказать, чтобы ты надела купальник.

– И всё? – цыкнув языком, я закатываю глаза. – А в дверь войти нельзя было, чтобы сказать то же самое?

Он снова разваливается на моей постели. Устраивается основательно: подушку подкладывает под голову, заводит руку за неё и сгибает одну ногу в колене. Только смотрит он на меня теперь по-другому. Уже не так, будто перед собой видит бесполое существо, а, скорее, наоборот. Словно я для него кусок мяса.

– Я пришёл не только сказать, но и посмотреть на то, как ты будешь это делать, – этот змей-искуситель раздевает меня глазами, ставит незримые отметины на губах, на теле. Как? Как у него это выходит? – Ну же, смелее, Диана. Обещаю, к твоему телу прикоснётся только мой взгляд.

"Прикоснётся только взгляд".

Это меня и пугает больше всего. Одна только фраза нагоняет страх и отвращение.

Нет, не сам факт его искушённого желания поглазеть на мои прелести.

Меня уже не удивляют идиотские просьбы высокомерного господина, которому в этом доме дозволено всё в отношении всех. Меня пугает именно то, что взгляд его настолько цепкий, что порой кажется Эмир способен им переставлять предметы.

– Диана, у тебя какие-то сложности? Неужели ты хочешь, чтобы я помог тебе? Только скажи, и я с удовольствием приложу к этому свою руку, – его голос вырывает меня из паутины задумчивости.

Там я в красках уже представила себе это унижение. И меня совершенно это не устраивает.

Что же будет, если я ослушаюсь? Если я выставлю его вон и разболтаю всем, что он нарушил какие-то там правила? Как можно вообще нарушить правила, которые сам же устанавливал?

– Нет, – отрезаю я, крепко закутывая себя в халат. – Мне не нужна твоя помощь! Ты же хочешь просто поглазеть, так?

– Не поглазеть, а насладиться представлением, – поправляет меня с надменной улыбкой на лице, но взгляд как раз-таки говорит о том, что у меня нет никаких шансов на ослушание. Я в ловушке.

Да подавись ты! Хуже уже просто не может быть!

Дерзко хмыкнув, я разворачиваюсь и на высоких скоростях залетаю в гардеробную. Дверью хлопаю с грохотом, вложив в этот грохот максимум своей ненависти.

Отодвигаю ящик, откуда достаю самый развратный купальник среди прочих более или менее приличных.

Кто такое носит вообще?

Но раз он хочет шоу – будет ему шоу!

Сам купальник (одно название) раздельный. Он ядовито-жёлтый, просто вырви глаз. Полупрозрачная сетчатая ткань не скроет ничего, а мне это и не нужно. Мне уже плевать. Я сама подписалась под этими унижениями.

Прижав купальник к груди, я пыхтя и фыркая, возвращаюсь в комнату. Эмир пристально отслеживает каждое моё движение. Складывается впечатление, что ещё немного и он начнёт ими управлять, как персонажем игры "Симс".

Швыряю тряпки на скомканное одеяло, становлюсь у кровати в позу фонарного столба и гневно смотрю на Эмира.

Если бы взглядом я могла бы убивать, то этого мужлана уже выносили бы отсюда вперёд ногами, но нет. Сидит себе целёхонький и невредимый. Лыбится и потирает свою щетинистую челюсть. Готовится к представлению, что называется.

Устанавливаю зрительный контакт. Глаза в глаза.

Резко, даже нервно сбрасываю с себя халат. Он лужицей растекается в моих ногах.

Сразу же становится зябко, хотя в комнате достаточно комфортная температура.

Это всё он. Это Эмир способен силой мысли покрыть коркой льда всё, к чему он имеет хоть какое-то отношение.

Наплевав на дрожь во всём теле, я завожу руки за спину. Быстро разбираюсь с застёжкой бюстгальтера, лямочки тут же скатываются по моим рукам вниз, а дальше я пуляю чёрное кружево в лицо Эмира. Дерзко. Как опостылевшую вещь.

Эмир даже глазом не моргнул. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

Он рукой нашаривает бюстгальтер. Скомкав его в своей ладони, подносит кулак к своему лицу. Шумно втягивает в себя мой аромат и на секунду прикрывает веки, а потом прячет вещицу в карман своих брюк.

Извращенец!

– Дальше, Диана! – требует он, умело скручивая мои нервы в морской узел.

Все мои движения сопровождаются резкостью, но никак не сексуальностью. Я пальцами поддеваю резинку простецких трусов, небрежно стягиваю их с себя до самых щиколоток. Переступаю их и с гордо поднятой головой развожу руками, мол, вот она я красивая. Полюбуйся!

Но знаете, что?

Его взгляд ни разу так и не опустился ниже моих глаз.

Или его не устроил мой немой протест или же его абсолютно не волнует моё тело.

– А теперь надевай чёртов купальник, – приказывает он сквозь зубы.

Не понимаю себя.

Я бросаюсь из одной крайности к другой.

То мне, видите ли, было унизительно раздеваться перед ним, а теперь меня уже унижает сам факт того, что он даже не посмотрел на меня.

Это не просто унизительно, это напрочь раздавило мою самооценку.

– Тебе помочь? – понижает голос, а я не вижу перед собой ничего.

Картинка расплывается, в носу щиплет, в горле ком горечи растёт.

– Н-нет, не нужно, – дрожит голос, как и руки, которыми я тянусь за купальником.

Сгребаю тряпки с постели, а Эмир тем временем вообще разворачивает от меня голову в сторону.

Он косится на входную дверь. Выражение его лица максимально сосредоточено, как если бы он прислушивался к чьим-то шагам.

Воспользовавшись его невниманием, я быстро напяливаю на себя купальник.

– Всё, представление окончено, теперь можешь…, – не успеваю я договорить, поскольку Эмир выставляет вперёд руку и шикает на меня.

– Тихо, – прикладывает палец к своим губам.

Выругавшись вполголоса, Эмир подскакивает резко с кровати и оказывается напротив. Чуть ли не сшиб меня.

– Что такое? – озадаченно произношу.

Задираю голову, чтобы посмотреть на него. Он такой высокий, когда наши тела разделяют считанные сантиметры.

Эмир снова шикает и прикладывает палец к губам, только на сей раз уже к моим. Затыкает меня для каких-то целей.

Вот теперь-то его глаза спускаются с моих, минуя губы и останавливаются на груди, на просвечивающей ткани.

Зрачки Эмира расширяются, они заполняются темнотой, кадык нервно дёргается.

Я сглатываю вязкую слюну, боясь представить себе, что ему нужно от меня.

Он прикасается ладонью к моему бедру и скользит ею вверх по коже. Касание обжигает, оставляя после себя непонятное ощущение.