– Кстати, – заинтересовалась Лариса, – это действительно прозвучало как просьба?

– Не совсем, – смутилась Александрина. – Скорее, как настойчивая просьба.

– Мотивация?

– Чтобы не погрязнуть в скуке.

– Хм, орущий младенец – это скучно?

– Это не интеллектуальное общение. Слёзы, сопли, памперсы и бутылочки – удел наёмной няни. На долю родителей должны оставаться: развитие личности малыша, его кругозора, талантов. Им следует показать ему мир и обеспечить достойное место пребывания в нём.

– Может, и не самые плохие перспективы, – в свою очередь смешалась Лариса. – Согласись, Володя вправе иметь свою точку зрения на воспитание детей. К слову, замечу, что с Арсением у нас с Мишей получилось именно так, хотя и невольно. Все бытовые заботы легли на твою бабушку Полину. Вдобавок и всё остальное, о чём ты упомянула. Мы, как родители, подтянулись уже потом, ближе к школе.

– Как бы там ни было, – грустно заключила Александрина, – не осталось возможности проверить, прав ли Володя.

– Какие твои годы! Всё ещё впереди. Итак, Санчик, грустить не будем. Давай-ка лучше выберем, какие вкусности заказать Мише. У него завтра выходной. Он подъедет утром забирать меня и привезёт.

– Лорик, спасибо, моя хорошая, и тебе, и Мише! Не хочу пока ничего. Просьба одна: отнеси, пожалуйста, букет на мусорку.

Беспрекословно забрав цветы, Лариса не успела дойти с ними до выхода из отделения. Обескураженные таким кощунством, медсёстры и санитарки раздербанили флоксовый сноп себе на букеты.

В отличие от Виталия, приходившего каждый день, Пустовалов в больнице больше не появился. А через десять дней Александрину выписали.

Невзирая на неоднозначную реакцию Александрины на визит Пустовалова, в отпуск, к морю, они отправились вдвоём. Владимир окружил её заботой, от которой у молодой женщины буквально таяло сердце.

Отдых, по традиции, не был статичным. Купание в море чередовалось с поездками. Правда, на сей раз, Владимир исключил экстремальные маршруты. Пустовалов самоотверженно отказал себе в удовольствии мчаться по горной реке в открытом джипе; лазить по ущельям и веселиться в новом аквапарке с самыми крутыми на Кавказском побережье горками.

Однако в местечко с целебными грязями они полдня добирались на катере, в полной мере насладившись замечательной морской прогулкой. А на завод виноградных вин пару доставил вертолёт. Таким образом, выздоравливающая молодая женщина оказалась избавлена от длительных пеших прогулок и передвижений в автомобиле.

Благодарная возлюбленному, Александрина в буквальном смысле слова оживала. Море исцеляло, солнышко подпитывало организм витамином Д, воздух опьянял свежестью и неповторимым миксом южных ароматов. Пицундские сосны в городке, где отдыхали влюблённые, придавали сил, наполняя здоровьем. Восторженный взгляд мужчины полировал кожу. Его близость, готовность исполнить любое желание побуждали поверить в любовь и взаимное счастье.

Два года назад

Когда Виталию было двадцать восемь, Николая Ивановича не стало. Логвинова навещала своего пациента достаточно часто и знала, что тот слабеет день ото дня. Однако известие об уходе отозвалось для Александрины болью в сердце. Также, как в своё время и у её деда, причиной ухода Лесных стала пневмония.

Во дворе дома в Сосновке Александрину встретила опечаленная бабушка Виталия.

– Когда? – спросила молодая женщина.

– Сегодня десятый день.

– Виталий как? Держится?

– Какое там! – обречённо махнула рукой бабушка, удержавшись от комментариев, поскольку внук появился на крыльце дома.

Бледный цвет лица, как будто парень провёл в подвале, по меньшей мере, месяц; отросшая щетина, которую с полным правом можно было смело именовать бородой; потухший взгляд тёмно-карих глаз, с синевой под ними.

– Здравствуй, – обратилась к молодому человеку Александрина. – Мне срочно нужна твоя помощь. Можешь съездить со мной на пару часов?

– Здравствуй, – хрипло ответил Виталий. – Конечно, могу. Я буду готов минут через двадцать, – произнёс он по-прежнему тихо, однако, прочистив горло, убрал из голоса хрипотцу.

– Увезите его, Александрина Григорьевна, – воодушевлённо зашептала пожилая женщина, – хоть на часок. А то совсем пропадает парень!

– Он, что, пьёт? – забеспокоилась Александрина.

– Ой, нет, что вы! Да уж, глядя на него, иной раз думаю, лучше б уж выпил кое-когда, чем так.

– А что происходит? – не на шутку встревожилась Логвинова.

– Никак после отца в себя не придёт… Ох, простите меня, – спохватилась пожилая женщина, – совсем из ума вон! Пойдёмте в дом, помянете Николая.

– Это вы меня извините, Анастасия Петровна, – взошла на ступени крыльца вслед за женщиной Александрина, – что суету вам создала. Но, мне кажется, сейчас надо как можно скорее увезти Виталия. Ему крайне важно сменить обстановку.

– Верно, – согласилась Анастасия Петровна. – Тогда я вам сейчас с собой соберу. Перекусите с Виталиком.

– Так что с ним? – нетерпеливо спросила Александрина.

– Худо с ним, Александрина Григорьевна, – понизив голос, продолжала пожилая женщина, проворно складывая в пластиковые контейнеры бутерброды, овощи, нарезая дополнительно сыр, ветчину. – Коленька сын мне. Тяжко было смотреть на его мучения. Шуточное ли дело, целых одиннадцать лет! Да год от года всё хуже. Только и я уж почти смирилась с его уходом. Иной раз думаю, отмучился мой сердечный. А Виталик никак не смирится. Всё твердит, живут же инвалиды годами. Ухаживают за ними. Но они живут. Так, почему же, говорит, папа так быстро угас.

– Он и на работу не ходит? – предположила Александрина.

– В отпуске, – взмахнула ладонью Анастасия Петровна. – Виталик видел, что отцу хуже становится. Вот и взял отпуск, чтоб как следует поухаживать за ним. А тут вон как обернулось. На работе-то, глядишь, отвлёкся бы. А теперь, бедолага, из дому ни ногой, почти не ест, не пьёт, не бреется.

– Так можно же было прервать отпуск.

– Можно, конечно. Начальство только порадовалось бы. Сейчас ведь пожарная обстановка в лесах-то. Само-собой, Виталий всё, что надо, ещё весной сделал. Землю вокруг лесных участков по периметру тракторами опахали. Плакаты противопожарные обновили. Да и контроль постоянный. Он же целыми днями в лесу пропадал. А тот лесничий, что Виталика заменяет, прямо с ног сбился. Разве успеешь на два участка-то?

– Я попробую поговорить с Виталием, чтобы на работу вышел.

– Поговорите, Александрина Григорьевна, – попросила пожилая женщина. – А то ведь до беды недалеко. Виталик-то, знаете, чего удумал, – снова перешла на шёпот Анастасия Петровна. – У Коленьки ружьё было. Виталию вроде и без надобности. На охоту он реже отца ходил. Но жаль продавать. Хорошее очень ружьё. Вот он его и переоформил на себя. А однажды Коленька как-то ключ от ящика, где ружьё стоит, добыл и попытался открыть. Спасибо, я вовремя вошла. Что ты, кричу, родимый, делаешь? А он как заплачет. Не могу, говорит, больше! Ну, я кинулась уговаривать, чтоб меня да сына пожалел. Да только с того случая решили мы с Виталиком ящик с ружьём в погреб спрятать. Так теперь, что вы думаете, как ни приду, Виталик из погреба вылезает. А в руках-то нет ничего. Что тут подумаешь, Александрина Григорьевна, милая? Я и спросить боялась, чего он там делал. Скорей побежала к дружку его, Денису, что участковым у нас. Рассказала как есть. Так вот он, дай Бог ему здоровья, пришёл ко мне спозаранку, только светало. Спасибо, Виталик ещё спал. Мы с Денисом ружьё-то вытащили, да он и забрал его к себе. Ключи-то я знала, где лежат. Взяла потихоньку, да потом обратно положила. Вот ведь, напасть какая, Александрина Григорьевна, милая! Может, и не думал ничего такого Виталик, да только сердце всё равно болит. Ему бы и правда обстановку сменить. Лида звала его к себе в город пожить. Он ни в какую.

– Вы не волнуйтесь, Анастасия Петровна. С Виталием всё в порядке будет.