Владимир присоединялся на отдыхе к возлюбленной, как правило, по истечении первой недели, которую та проводила в соответствии со своим предпочтением. Неторопливое пробуждение, вкусный завтрак в ближайшем кафе, неспешная прогулка к морю, купание, обед и ужин, любование закатом. Спустя неделю, когда Александрине удавалось сбросить напряжение интенсивного рабочего периода, приезд Пустовалова оказывался как нельзя кстати. Обычно он снимал двухкомнатный «люкс», с ванной и балконом, больше похожим на веранду, в каждой из комнат. Однако Александрина переселялась к нему редко, предпочитая «приходить на свидания», но жить при этом там, где и раньше.

Успев изучить привычки возлюбленного, Александрина понимала, что, даже поселяясь в одном номере, они останутся соседями, строго соблюдающими этикет общения между малознакомыми людьми. Ни один из них не позволял себе внезапно и, уж тем более без стука, нагрянуть к другому. Совместный завтрак исключался. О том, чтобы вместе принять душ, и речи быть не могло. Долгое время Александрину, с удовлетворением принимавшую ограничения по вторжению в личное пространство, всё это устраивало.

Мало того, у неё не оставалось возможности задуматься, что бывает по-иному. С приездом Владимира начинался активный отдых, в котором к этому времени нуждалась и сама молодая женщина. Подводное плавание; фотографирование под водой; поездки в открытых джипах по каменистой реке; лазание по ущельям; путешествие в горы; забавы в аквапарке; катание на квадроциклах, катерах и парашютах; всевозможные пенные вечеринки и ночные дискотеки. Охват развлечений становился настолько обширным, что впору было утомиться от отдыха. Тем не менее этого не происходило. Александрина приветствовала предложенную Владимиром программу, искренне восхищаясь неутомимостью обоих.

А сразу после морского отдыха, порой даже не возвращаясь в родной город, они отправлялись в путешествие. И здесь Пустовалов оставался на высоте, подбирая маршрут. Обладая немыслимым кругозором, Владимир умел так организовать поездку, что восторженная возлюбленная ощущала себя жительницей той страны, куда им доводилось направляться. Благодарной Александрине и в голову не приходило задумываться о таких малозначимых тогда вещах, как совместное пробуждение и утренняя нега.

– Поутру я бываю раздражён, – продолжал объяснять Пустовалов.

– Как мужчина, превращённый в песочные часы, за то, что нагрубил доброй фее, – хмыкнула Александрина.

– Что ещё за «песочные часы»? – оторопел Владимир.

– Это из сказок Вениамина Каверина. Я очень любила перечитывать их в детстве. Книжка настолько истрепалась, что бабуля потом где-то раздобыла мне новую, – улыбнулась она. – Но мне всё равно больше нравилась та, первая. Так вот, ближе к вечеру мужчина становился злым и старался не показываться на люди. А утром делал стойку на голове, чтобы песок пересыпался, и настроение снова улучшалось.

– И чем же закончилось дело? – заинтересовался сказкой Пустовалов.

– Конечно же, его расколдовали. Девочка Таня, которая пообещала целый год не смотреться в зеркало. Для неё это была своего рода жертва. Она ведь носила зеркальце с собой и смотрелась в него поминутно.

– Но я не грубил доброй фее, – проникновенно улыбнулся Владимир. – И в песочные часы меня никто не превращал. Просто по утрам мне нужна, так называемая, зона комфорта, куда нет доступа ни близким людям, ни подчинённым, ни тем более посторонним. К счастью, руководство из числа учредителей тоже предпочитает выходить на контакт ближе к обеду, а лучше после него. И что это тебе вдруг взбрело в голову, – снова поморщился Пустовалов, – что совместное пробуждение это мило?

– Не знаю, – растерянно вздохнула Александрина. – Ни с того ни с сего стала в этом нуждаться. Должно быть, старею, – она нервно повела плечом, – или просто сильнее влюбляюсь в тебя.

– Всегда считал, – ровно пояснил Владимир, оставив без внимания неуклюжий намёк на комплимент, – когда сильнее влюбляешься, стараешься оберегать друг друга.

– Разве провести вместе несколько утренних минут не означает оберегать?

– Нет, не означает, – безапелляционно изрёк Пустовалов. – Удивительное дело, – задумчиво продолжил он. – Женщины, как правило, выражают намерение продлить, так называемый, конфетно-букетный период отношений. Но при этом неосознанно стремятся, чтобы он оказался короче. Не согласна? – дружелюбно уточнил Владимир. – А чем иначе считать твою жажду совместных утренних пробуждений? Сандрина, в этом, казалось бы, невинном желании таится опасность поскорее навесить на себя кучу домашних обязанностей. Ах, как приятно будет приготовить ему завтрак! Ах, мне совсем нетрудно постирать носки и рубашки вручную, даже при наличии современной стиральной машины и щадящей стирки в ней! Ах, зачем нам нужен ресторан, если я сегодня, а также завтра и послезавтра приготовила потрясающий ужин! А после этого, кто-то раньше, кто-то позже, начинает негодовать по поводу того, как заел быт. Так что, Сандра, давай оставим всё как есть. И не будем портить чудесный период отношений, который нам вполне по силам продлить. Ну пойми, – мягко обратился он, устремив на молодую женщину умоляющий синий взгляд исподлобья, от которого она всегда теряла голову и зачастую способность рационально мыслить, – не радуют меня все эти якобы приятные бытовые мелочи. Неужели ты не можешь понять? Это же первый шаг к деградации отношений, символ которой майка и тапочки.

– Скажи ещё, халат и бигуди, – фыркнула Александрина, сообразив наконец, что Владимир подтрунивает над ней, стараясь безобидно рассмешить.

– И это тоже, – живо подхватил он. – А знаешь, – резко сменил он обсуждаемую тему, – через месяц мы с тобой летим на Сицилию, – поспешил подняться из кресла Пустовалов. – Ты просто переутомилась, – приблизившись к креслу Александрины, потрепал пятернёй её волосы, придавая молодой женщине задорный вид. – Время после предыдущего отпуска слишком затянулось.

– Скорее всего, – поднялась следом за ним Александрина, чтобы проводить возлюбленного. – Извини меня. Просто я очень тебя люблю.

– Я тоже очень тебя люблю, – снизошёл до прощального поцелуя у двери Пустовалов.

Оставшись одна, Александрина некоторое время размышляла, перебирая разговор с Владимиром. Обретая после расставания способность рассуждать, вскоре заключила, что в отношениях с ним ощущает себя так, словно любимый мужчина намного младше её, и она отчаянно боится его потерять. Непредсказуемый Владимир представлялся ей сгустком энергии, направление деятельности которой невозможно предугадать. Подспудно Александрина осознавала, что ей и не следует ничего предугадывать. Остаётся просто любить и принимать любовь человека, возникающего в её жизни, когда удобно ему. Стоило ли мириться с негласно установленными Владимиром правилами общения, ради нечастых встреч с ним? Для разума Александрины не возникало такого вопроса. Сердце настойчиво твердило – стоит.

Внезапно на память пришёл Виталий, рассудительный, неторопливый, немного суровый и, в её представлении, исключительно надёжный. Объятая необъяснимым куражом, Александрина решила навестить парня, чтобы хоть на короткое время почувствовать себя под его покровительством.

Год назад

Дорога в Сосновку приятно радовала глаз окаёмкой берёз, в нежной зелени пробивающейся листвы, с бордовым оттенком отцветающих почек. Едва заметный травяной покров ближе к деревне сменился сплошным изумрудно-зелёным ковром.

– Надо же, – восхитилась Александрина, повернувшись к попутчице, женщине лет сорока, которую подобрала на выезде из города, – какая чудесная трава. Интересно, почему здесь гораздо ярче?

– Да это не трава, – усмехнулась спутница. – Это озимые. Пшеница.

– Разве у дороги сеют пшеницу? – удивилась Александрина. – Я думала, только на полях.

– На полях само собой, – покивала женщина. – Только за них налоги большие платятся. А здесь, на обочинах, земля неучтённая. Урожай снимут – денежки в карман. Ну, ясное дело, поделится хозяин «Агрофирмы» с главой района. Просто так сеять никто бы не дал.