– НЕТ! – Я слизываю капельки пота над верхней губой. – Не трогай его! Я буду слушаться.

Он толкает меня к Мериам.

– Освобождай.

– Сперва кровные узы, Маэцца, ибо на освобождение магии потребуется слишком много крови и сил.

– Разве вам не нужно сделать это в полнолунье? – спешно вопрошаю я, от чего слова сливаются друг с другом. – Лучше начать с магии.

Мериам рассматривает меня своими глазами странного оттенка, прежде чем перевести взгляд на Юстуса. Они ничего не произносят, но я чувствую их бессловесный диалог. Способны ли они на это? Санто Калдроне, неужели потом у меня в голове будет звучать голос Данте? Неужели он заменит голос Лора?

– Я настоятельно рекомендую начать с уз крови, Маэцца. Это займет всего минуту.

– Сработает ли это, если ее магия еще спит? – Данте буравит Мериам взглядом из-под сдвинутых бровей.

– У нее все еще кровь шаббинки, Ваше Величество.

– Ладно. Тогда давайте закончим дело.

Мериам кивает.

– Вам тоже придется подойти ближе: мне нужно нанести печать на ваши руки.

Данте каменеет. При всем его стремлении сделать меня своей он, кажется, не горит желанием приближаться к колдунье.

Пока он с подозрением разглядывает тонкие пальцы Мериам, которые скоро покраснеют от магии, я лихорадочно обдумываю, как отвязаться от нежелательного брака. Единственное, что приходит в голову, – упасть в обморок. Не идеально, но я вспоминаю, как отключился Феб, когда у Сибиллы впервые начались месячные и у нее испачкалось платье. Он решил, что она поцарапалась железом и вот-вот умрет. У него закатились глаза, и он рухнул на пол, как мешок картошки.

Хотя я не горю желанием заработать сотрясение мозга, все же решаю рискнуть и с придыханием объявляю:

– Что-то мне дурно.

Упав на пол, я замираю.

– Вставай, Фэл.

Не-а. Никогда. Когда носа касается мерзкий запах гнили, я замираю еще усерднее.

– Мериам, ты можешь совершить обряд, если Фэллон без сознания?

Меня пронзает ядовитая стрела гнева, стискивая челюсть и вызывая румянец на ключицах.

– Да, – отвечает колдунья.

Да иди ж ты в подземный мир, змея подколодная! Мало того что меня выдают замуж за психопата с фетишем на корону и кариесом, так еще новая шишка на голове! Все усилия псу под хвост!

Под спину заползают чьи-то ладони, но их вскоре заменяют другие – с более короткими мозолистыми пальцами.

– Я поддержу ее, Маэцца. Вам нужны свободные руки.

Ну разумеется, мне на помощь пришел именно Юстус Росси! Наверняка он рад-радешенек выдать меня замуж за своего короля.

Я не прочь изображать тряпичную куклу еще немного, хотя бы для того чтобы не подвергать свои глаза испытанию в виде довольной рожи Данте, который крадет у меня еще одну долю драгоценной свободы. Однако веки невольно взлетают.

– О! Полегчало, мойя?

– Нет, – выплевываю я.

Данте ухмыляется, как полоумный идиот, впрочем, почему «как».

– Готова стать моей, Заклинательница змей?

Я наклоняю голову, и хотя нонна учила меня не провоцировать чистокровных, не сдерживаю злобного:

– Я никогда не буду твоей.

– Позволь перефразировать. – В голубых глазах Данте вспыхивает сталь. – Готова к тому, чтобы твоя кровь стала моей?

– Моя кровь бесполезна, так что чем бы спрайт ни тешился…

У него на виске вздувается вена, затем он оборачивается к Мериам.

– Продолжай, стрега.

– Надрежьте руку себе и Фэллон, затем соедините их, чтобы связать кровь.

Данте быстро рассекает свою ладонь и подносит окровавленный клинок ко мне. Я сжимаю пальцы в кулаки и прячу за спину.

– Твоя ладонь.

Я качаю головой.

Данте грубо хватает меня за плечи.

– Не вынуждай меня ломать тебе пальцы. Или Энтони.

Из горла вырывается слабый вздох, и я разжимаю кулаки. По коже скользит лезвие. Подобно следу за кораблем, плоть расходится, и сочится струйка крови не шире шва на платье.

Не успевает Данте убирать меч обратно в ножны, Мериам кивает на свой вытянутый указательный палец.

– Уколите мою кожу, Ваше Величество.

Фейри подозрительно разглядывает ее палец, словно ожидает подвоха. Я надеюсь на него всем сердцем.

Данте направляет на нее меч, костяшки пальцев сжимают рукоять с такой силой, будто он боится, что она попытается его отобрать. Однако Мериам лишь слегка прижимает палец к острому кончику, пока не выступает капля крови.

Скопившиеся под веками слезы вытекают наружу. Ненавижу тебя, Бронвен. Как же я тебя ненавижу! Надеюсь, Лор тебя выпотрошит.

– Теперь возьмитесь за руки и подойдите ближе. – Мериам наклоняет голову к руке, лежащей на подлокотнике трона; каштановая грива рассыпается по угловатому плечу. Несмотря на их длину, шаббинка напоминает нищенку, остро нуждающуюся в мыле и сытном ужине.

– Это уловка! – рычу я, когда Данте берет меня за руку.

Между его бровями появляется складка.

– Росси?

– Не уловка, Маэцца. Я бы заключил сделку, но от нее будет мало толку.

На краю беспокойного сознания мелькает недоуменный вопрос: в каком смысле будет мало толку?

– Ластра, дай генералу соль, – приказывает Данте.

– Я сам приму соль.

Юстус достает из кармана мундира золотую табакерку, которую он подавал мне в тот день, когда меня привезли в Изолакуори на слушание. Украшающие крышку рубины сверкают, едва он открывает ее большим пальцем и берет щепотку соли.

Переждав пару мгновений, Данте спрашивает:

– Это уловка, Росси?

Я во все глаза наблюдаю за жестким лицом Данте – лицом человека, которого я когда-то знала одновременно слишком хорошо и не знала совсем. На языке вертится уйма вопросов, и первый из них: как давно ты решил меня использовать?

– Это не уловка, Маэцца. Вы выйдете из этого хранилища связанным с моей внучкой так же, как я связан с Мериам.

– Чертов убийца!.. – кричу я, молясь, чтобы мой голос проник сквозь камень и достиг ушей некой доброй души. Возможно, одного из слуг Росси…

Генерал прижимается боком к моей спине и закрывает ладонью мой рот.

– Не перебивай, Фэллон.

От толкает меня к Мериам.

– Нинуду! – мычу я. Она ведь поймет, что я имею в виду «Не надо»? Я пытаюсь выдернуть руку из руки Данте, и хотя кожа липкая и скользкая от крови, мне не тягаться с ним в силе. – Прушу, Мием, нидеаи ито…

– Ради всего святого, Росси! – рычит Данте. – Усмири свою внучку.

Мериам подносит свой кровоточащий палец к моему мизинцу. Мурашки пробегают по всему телу и проникают прямо в кости.

– Прафу, – хриплю я в ладонь Юстуса. – Нит.

От меня исходит поток силы, сотрясающий легкие, и я резко вдыхаю, от чего в груди расползается тупая боль.

Напевая на шаббинском о единстве и силе, Мериам проводит пальцем по бугоркам и впадинам моих костяшек, затем повторяет то же самое с Данте.

Я дрожу. От ужаса. От отчаяния. От ярости.

Я думаю о Лоре. Все мои переживание наверняка не сравнятся с тем, что почувствует он, узнав о замужестве своей пары. Он вырвет Данте сердце.

Юстус приобнимает меня за талию свободной рукой, удерживая в вертикальном положении, вынуждая меня терпеть неприятное покалывание жизненной эссенции его новой жены на моей коже и острое жжение там, где моя рана соприкасается с раной Данте.

Мериам продолжает бормотать заклинание и обвивать наши руки своей кровью. Я предпринимаю последнюю, отчаянную попытку вырваться, однако твердая рука деда и железная хватка Данте делают попытки тщетными.

Почему она согласилась на ритуал? Разве он каким-то образом поможет ей освободиться от трона?

Она водит указательным пальцем по нарисованным ею линиям, связывая их воедино. Я никогда не видела, как проводят этот ритуал, тем не менее понимаю, когда он закончен. Не потому, что ее кровь впитывается мне в поры, не оставив и следа, а потому, что чувствую это… странное покалывание, пробегающее по ладони и запечатывающее мою судьбу.