– А, да, – краснеет тот. – Минуту.
За дверью, куда он скрывается, слышится женский голос, и это делает ситуацию еще пикантнее. Черт, вот не могла она просто позвонить? Обязательно было вламываться?
– Я не рыдал, – поворачивается Джек.
– Знаешь, – Флоренс еле сдерживает улыбку, – я тоже расплакалась, когда впервые увидела. Думаю, в этом нет ничего такого. Быть эмоциональным хорошо.
– Футболка, – звучит подозрительно знакомый смех из-за двери. – Ты опять забыл ее надеть.
Это… Какого черта?
Тьяго выползает в мастерскую, донадевая футболку, и натыкается на вопросительный взгляд Флоренс.
– У меня там просто квартира, – он кивает на дверь, – так удобнее. И дешевле.
– Моника, – громко произносит она. – Выйди, пожалуйста.
– Да мы там, м-м, это… – Тьяго округляет глаза и пытается подобрать слова. – А ты против?
– А я думаю, что за голос знакомый. – Джек с восторгом смотрит на дверь, откуда осторожно выходит Моника. – Как у вас тут все по-манчестерски.
– Милый, – Флоренс аккуратно касается его плеча, – ты же хотел познакомиться с моей семьей? Это мой кузен, Тьяго Морено. Тьяго, это мой парень, Джек Эдвардс. А пока вы будете знакомиться, девочкам нужно кое-что обсудить. Правда, дорогая?
Моника опускает взгляд и кивает. Чужая клетчатая рубашка свисает с ее плеч.
Флоренс старается успокоить себя: не срываться же на крик. Ладно бы они просто переспали, но это ведь ее кузен! Почему-то внутри поднимается волна ярости: словно Тьяго – член ее семьи, которого нужно защитить. Хотя он и правда…
– Я все понимаю, – начинает Моника, как только они выходят на улицу.
– Ты встречаешься с Леоном, – спокойно напоминает Флоренс. – Тьяго в курсе?
– Флоренс, – та поднимает брови, – ты не так поняла. Мы с Леоном… как это назвать? Расстались. Хотя он бы сказал, что мы завершили наши отношения.
Ярость моментально исчезает: получается, Тьяго никто не обманывает. Может, она даже зря так завелась. На улицу выбежала, хорошо хоть, в драку не полезла.
– Извини. Я понимаю, что нам еще работать, и это нехорошо, – продолжает Моника. – И надо было рассказать раньше. Просто мы с тобой обе были заняты, нужный момент не появлялся.
– Нет, это ты меня прости, – кусает губы Флоренс. – Стоило говорить спокойнее. И место не очень подходящее.
– Можем пойти к Тьяго на кухню, – кивает та. – Им с Джеком точно есть что обсудить без нас.
Она оказывается права: пока Джек жарко объясняет что-то задумчиво кивающему Тьяго, им удается проскользнуть незамеченными. Кухня выглядит удивительным кусочком уюта посреди полузаброшенного района Квинса. Кирпичные стены, необработанная деревянная мебель и запах свежеиспеченных блинчиков делают это место похожим на настоящий дом.
– Давно у вас? – спрашивает Флоренс, усаживаясь на высокий стул.
– С прошлой среды, – отвечает Моника. – Тьяго с первой встречи звал на свидание, но я не хотела соглашаться, пока не разберусь в себе. Кстати, за это тебе спасибо.
– Мне-то за что?
– Я все время на вас с Джеком смотрела, – отворачивается она к огромному окну, выходящему на мусорку. – Когда вы расстались, вам обоим было настолько плохо… А потом этот фонд. Я все думала: а если мы с Леоном разойдемся, кто-нибудь из нас хоть что-то почувствует?
– Мне казалось, у вас все хорошо.
– А этого легко достичь, когда вам все равно, – морщит нос Моника. – Я, знаешь, его прямо спросила: как думаешь, мы бы сделали друг для друга то же, что Джек и Флоренс?
– И что он ответил?
Флоренс неудобно от этого разговора: она мнет пальцы, не зная, как поддержать Монику. И нужно ли.
– Это маловероятно. – Она очень похоже изображает ровный голос Леона. – Тогда я поняла: искала с ним то же, что всегда. Чтобы было легко. А я уже не хочу легко.
Моника поворачивается обратно, задумчиво морщась.
– Хочу по-настоящему. Может, в какие-то моменты будет сложно и даже больно, пусть.
– Ты уверена, что с Тьяго так?
– А как с ним по-другому? Или серьезно, или никак.
Она вздыхает и прикрывает глаза, собираясь с духом.
– Ты можешь быть против наших отношений, но они мне очень нужны. И ему тоже.
– Я не против, – отвечает Флоренс. – Правда, если вам обоим хорошо, занимайтесь чем угодно.
В глубине души она надеется, что Гэри скажет то же самое. Вероятность этого близится к нулю, но, если для него все давно закончилось, зачем ему быть против?
Джек и Тьяго находят их, когда Моника уже успевает рассказать об их первом свидании.
– Вы как здесь оказались? – хмурится Тьяго, вставая за спиной у Моники.
Та аккуратно берет его за руку и успокаивающе кивает.
– Секрет, – отвечает Флоренс. – Как прошло ваше знакомство?
– Я уже сообщил Тьяго, что он пока первый стоящий художник из всех, кого ты брала, – обнимает ее Джек, – и что он круто продешевил.
В глазах Моники отражается гнев, который чувствует Флоренс. Но, кажется, Джек шутит: он даже легко щипает ее за бок.
– Как хорошо, что ты не ездишь со мной на переговоры, милый.
– Все в порядке, Флор, – серьезно произносит Тьяго, – я точно торговаться не буду.
– Ну, мужик, – разочарованно тянет Джек, – она – галеристка, ты – художник. Вырви из ее глотки свой законный процент.
– Прерафаэлитам не повезло, что они умерли, – смеется Флоренс. – Ты был бы их самым яростным агентом.
– Ты мне только дай на пенсию выйти, – обещает тот. – Я вам всем, капиталистам, покажу.
Они выбираются из мастерской, когда до приезда Гэри остается всего час. Кажется, поездка Джеку на пользу: по крайней мере, у него поднялось настроение. Всю дорогу он болтает о том, насколько Тьяго талантливый и что им с Маттео нужно пообщаться.
– А детали ты видела? Там каждая стоит точно на своем месте. – Джек подает ей руку, помогая выйти из машины. – Мужик понимает, что делает. Какая разница, где он учился?
Они поднимаются в лифте, и у Флоренс снова становится тяжело на душе: им бы хотя бы речь свою повторить. Полвечера придумывали. Жаль, самому Гэри слова не раздали, чтобы он тоже знал, что говорить.
– Неужели так сложно остальным вкладывать в работы смысл? Если увижу еще одну херню, связанную из говна и ниток во имя борьбы за экологию, вздернусь! – распаляется Джек, возмущенно размахивая руками.
– Фло? – раздается удивленный голос Гэри. – А ты что здесь делаешь?
Он стоит, прислонившись к стене, и держит в руке упаковку на шесть бутылок пива. Напряженный взгляд ощупывает их обоих, а сурово сдвинутые брови не предвещают ничего хорошего.
– Ты рано, – белеет Джек.
– Не знал, что ты не дома. – Гэри поднимает руку и указывает на Флоренс пальцем. – Объяснит мне кто-то из вас?
– Давайте зайдем внутрь, – предлагает она.
Голос подрагивает, но в целом держаться получается. Пока ведь ничего не произошло. Просто неожиданно.
– Точно, – подхватывает Джек. – Пива выпьем, поговорим.
Гэри пропускает их обоих вперед и вразвалку заходит в квартиру, прикрывая дверь. Он ставит пиво на кухонную стойку и скрещивает руки на груди.
– Присядем, да? – Флоренс в панике смотрит на Джека.
– Ладно. – Тот не глядя выдвигает ящик на кухне и достает нож сомелье.
В напряженной тишине слышно шипение пива, когда он открывает три бутылки. Флоренс на негнущихся ногах проходит к креслу и аккуратно опускается на него. Гэри занимает свое место на диване, а Джек так и остается стоять, растерянно разрываясь между ними.
– Ты как? – вдруг спрашивает Гэри у Флоренс.
– Хорошо, – выдыхает она. – А ты?
– Пойдет. Жаловаться не на что.
– Мы хотели поговорить. – Джек наконец выбирает место и садится в кресло рядом с ней. – Понимаешь, братишка, иногда ведь ничего такого не планируешь, а оно само выходит. Ну то есть, не то чтобы я не слушал, что ты мне сказал, но не всегда получается вот так. Тут примерно та же ситуация.
Из запланированной речи Джек запомнил, кажется, только предлоги. Флоренс и сама теряет нить рассуждений.
